Ностальгия по крови

20 января

Илария вернулась домой с материалами, изъятыми из компьютера Бруно. Безана придет к ней только вечером. Сейчас ему требовалось спокойствие, чтобы разобраться с другими делами.

Марко обычно сам разбирался с вопросами практического толка, давно пущенными на самотек, но сейчас такая перспектива его не привлекала. Надо было просмотреть страховые документы, прослушать сообщения от налогового специалиста, прочитать письма из банка. Марко озабоченно взглянул на столик при входе, где лежали нераспечатанные конверты, – возможно, среди них были и заказные, – но потом свернул в ванную. Ему надо принять хороший душ и, надев халат, растянуться на диване. Он даже купил себе дорогущую английскую пену для ванны. «Двадцать евро за приятный запах», – посмеивался он над собой. Такие вещи не были ему свойственны, и кто знает, почему он стал ими интересоваться. Может, потому, что продавщица была хорошенькая и Марко легко дал себя уговорить. Он просто зашел в магазин, чтобы купить дезодорант.

Вода из крана шла только холодная, бойлер опять сломался. Но звонить хозяйке квартиры ему не хотелось. Марко расстроенно посмотрел на пену для ванны за двадцать евро: зачем тратить ее на короткий ледяной душ? Дрожа всем телом в халате, севшим после стольких стирок, Марко подошел к зеркалу. Ага, вот он, живот. Ну да, он ест где попало и пьет, как дренажная труба. Он изо всей силы втянул живот, задержав дыхание. Но что толку стоять вот так, не дыша?

Безана представил себе жену, лежащую на песке кубинского пляжа. Ясное дело, кто-нибудь за ней приударит. И прощай, Армандо. Марко еще внимательнее вгляделся в живот. Потом взгляд его скользнул на сильно отросшие ногти на ногах. Просто медведь какой-то. Марина сделала бы ему выговор.

Закурив очередную сигарету, он прошелся по дому голышом, распахнув слишком короткий халат, который стал еще и слишком жестким. Раз в неделю на два часа к нему приходила домработница-румынка, одержимая экономией на кондиционере для белья. Ну, он сам тоже хорош: ни разу ей не сказал, что хочет большего. Он вообще никогда и никому не говорил, что хотел бы большего.

Безана был требователен только к себе и только на работе. На остальное он закрывал глаза. На самом деле такая жизнь ему порядком надоела. Он растянулся на диване с баночкой пива в руке, а оказавшись в лежачем положении, рыгнул. Но отрыжка была оптимистическая, не все так уж плохо. К примеру, он наконец нашел себе преемницу. Марко хотел научить Иларию всему, что умел. Девочка наделена той же одержимостью, что и он сам, и заслуживает этого.

Марко хотел научить ее вынюхивать происшествия в самых захудалых провинциях Италии, ибо места многое определяют. Научить смотреть вокруг и понимать, что всякое богатство и всякая безысходность имеют последствия, зачастую болезненные. Преступления соответствуют окружающему пейзажу.

Необходимо находить «правильных» людей и выуживать из них максимум информации, приставать к ним, не давать покоя. А мания величия на миг может проявиться у всех. Всеобщее внимание меняет самых заурядных людей. Никто не может устоять. Вдруг появляются свидетели, убийцы выдают себя, а родители жертв сознаются в самых мрачных сторонах семейной жизни. Сила и могущество события способна подчинить все. Молчат только мертвые. Но, может быть, именно так они нам мстят. Кто знает, о чем подумали бы мертвецы: «Со мной вы никогда не говорили, а сколько всего я мог бы рассказать».

Илария должна научиться использовать эту силу и мощь случая, но без цинизма. Потому что цинизм здесь не годится. Каждый после совершения преступления чувствует себя потерянным для мира. Придя к такому финалу, они испытывают потребность сказать последнее слово, как приговоренные. Печальная человечность, убитая обществом одним махом.

20 января

Вечером, открыв файл Бруно, оба приуныли. Несколько минут они молча читали, потом Безана не выдержал и вскочил на ноги.

– Бред какой-то, бессвязный бред.

– Согласна, – отозвалась Илария, стараясь все-таки не терять надежды. – Это бред. Но если мы его проанализируем и вычленим из него элементы реальности, то не исключено, что сможем чего-нибудь добиться.

– Черт его возьми, этого психа! Он ведь верил, что убийца настоящий вампир! Он пишет о реинкарнации, о том, что надпись ViVe доказывает воскрешение Верцени. Теперь я понимаю, почему полиция не изъяла компьютер. Неудивительно, что этот псих сиганул с виадука. Мы только время теряем, Пьятти.

– Нет, подожди, давай посмотрим дальше.

Но дальше шли фразы типа: «Я понял, что это вампир: он дышал только одной ноздрей».

– Ага, имеем неопровержимую улику. Теперь-то уж он от нас не уйдет.

– Давай еще посмотрим, нам ведь это ничего не стоит. Например, здесь Бруно упоминает бар в аэропорту. Вот: «Я увидел его сегодня в баре аэропорта и заметил, что он не отражается в зеркалах». Они видели друг друга.

– Ты в самом деле хочешь продолжить?

– Ну вот, еще. Слушай: «Наконец я связал все воедино. Я знаю наверняка, что он знаком с Анетой, но все понял, когда увидел, как он разговаривает с Мелиссой. Ты должен найти доказательства, Бруно». В своей бессвязной манере он пытался сообщить, что понял, кто убийца, потому что видел его с обеими жертвами. Надо читать между строк.

Безана подошел к компьютеру.

– Но по имени убийцу не называет?

– Никогда.

– Однако встречает его в аэропорту. И это значимая подробность.

– Только через аэропорт проходят тысячи людей.

Илария тоже встала с места и принялась задумчиво кружить вокруг стола. Потом вернулась за компьютер и упрямо стала листать страницы.

Безане все это порядком надоело. Он растянулся на диване и включил новости по телевизору.

– Марко, иди сюда! Я нашла кое-что очень важное. Бруно говорит: «Как я мог его забыть? Он внушал мне такой страх, когда я был ребенком».

Безана ограничился тем, что убавил звук телевизора.

– Я повторяю: они не могли вместе ходить в школу. У них разница в возрасте в десять лет.

– Я знаю, знаю. Но по какой-то причине это относится к его детству. Я должна понять, что же Бруно в действительности имел в виду.

– Поздравляю и желаю удачи!

Временами Безане казалось, что настырность Иларии имела какой-то нездоровый оттенок. Когда она на чем-то зацикливалась, ее невозможно было образумить. Возможно, такое явно невротическое поведение связано с пережитой травмой. Иногда казалось, что все правосудие мира сосредоточилось в ее руках: она обвиняла и оправдывала с одинаково чрезмерным энтузиазмом. Илария так и не приняла, что ни покарать отца, ни вернуть себе мать она не сможет, отталкиваясь от чужих историй.

21 января

Было три часа ночи, а Илария не собиралась сдаваться. Безана давно ушел спать домой, а ей все не удавалось заснуть. Она решила просмотреть все видео, отснятые Бруно. Учитывая, что он снимал и публиковал примерно по два ролика в день, работа предстояла гигантская. Просмотров у Бруно было мало, но это его не останавливало: он становился перед камерой и без устали говорил. По сути, говорил сам с собой. Иногда он забывал о зрителях и называл людей, известных только ему. Очень часто звучало имя одной из кузин, игравшей важную роль в его воображаемом мире. С ней Бруно проводил каникулы в детстве.

Иногда его бред обретал черты мемуаров, но найти в них какую-то логику было трудно. Интересно, он воспринимал камеру как дневник или такой формат подачи информации имел определенное значение?

Иларию поразило одно видео. Очевидно, Бруно рассказывал об очередном лете, проведенном с кузиной в Фопполо [107] , когда они вместе часто ходили гулять в лес. Кузине было шестнадцать, а Бруно шесть. Но однажды он вернулся домой один. Объяснить, что случилось в лесу, Бруно не смог, потому что был очень напуган. Дело так и осталось нераскрытым. Девушка исчезла бесследно, а через двадцать лет Бруно кое-что вспомнил. В тот вечер они были в лесу не одни.

107

Фопполо – коммуна в провинции Бергамо. Известна своими горнолыжными курортами.