Ностальгия по крови
Шрифт:
Якопо поднял глаза, и во взгляде его сверкнуло бешенство.
– Тебе сегодня ничем не угодишь. Уж лучше бы я пошел с друзьями в кино. Я ведь сразу говорил, что долго с тобой не выдержу.
– Извини.
Безана проклинал себя, но было уже поздно. Якопо занял оборонительную позицию и теперь разговаривал, не отрывая взгляда от мобильника, словно ждал сообщения.
– У тебя есть девушка?
– Нет. А что?
– Я же вижу, ты все время смотришь на экран. Я думаю…
– Неправильно думаешь.
По счастью, принесли пиццу, и напряжение немного улеглось. Оба старались его победить, обсуждая высокую
– Как мама?
– Сейчас просто в раю. Она на Кубе с подружками. Говорит, что у нее до сих пор сохранилось желание поехать в свадебное путешествие, которого у вас не было.
Безана опустил глаза.
– Тогда это было невозможно: мы занимались двойным убийством в Кунео.
– В мире каждый день кого-нибудь убивают, пап.
– Я знаю. – Снова наступила тишина. – Ты уже подумал, кем хочешь стать, когда вырастешь?
– Уж точно не криминальным журналистом. Я хочу жениться и каждый год возить жену в отпуск.
– Моя работа кажется тебе достойной презрения?
– Ни капельки. Но существуют же и другие вещи.
– Думаешь, это я виноват, что у нас не сложилось?
– И ты тоже.
Безана отпил глоток пива. По крайней мере, сын говорил искренне.
– Тебя действительно не интересуют убийства? Знаешь, это странно. Преступления обычно возбуждают у людей любопытство.
– У меня не возбуждают. Я всю жизнь только и слышал рассказы о преступлениях. Ты больше ни о чем не говорил.
– А я больше ничем и не занимался.
– Вот именно. Ты просто должен с кем-нибудь смотаться на Кубу. Момент настал. Тебе там будет хорошо.
Похоже, сын задумал отправить его на пенсию. Безана свирепо откусил кусок пиццы.
– Хочешь, скажу одну вещь? Мне к черту не нужна никакая Куба.
– Знаю, в этом и состоит твоя проблема. Тебя интересуют только эти гребаные убийства и убийцы. Не могу понять почему.
Безана попросил принести счет. Ему не хотелось продолжать этот бессмысленный разговор и объяснять что-то человеку, у которого нет ни малейшего желания его понять.
– Ты уверен, что не хочешь сладкого?
– Нет, я в порядке.
– Везет же тебе. Я никогда не чувствую себя в порядке.
20 января
Безана и Пьятти вошли в маленький домик абрикосового цвета. Синьора Цзини повела их по узкому коридору с начищенным до блеска полом, мимо портретов папы Иоанна, репродукций икон в золотых рамках, декоративных тарелок, вязаных салфеточек и ваз с искусственными цветами. Она привела их на кухню и усадила на соломенные стулья с вышитыми подушками за круглый стол, накрытый, как и положено, клеенкой. Между часами с маятником и горкой, полной всяких чайничков, под окном с кружевными занавесками, вышитыми оленями и эдельвейсами, располагались фотографии сына.
Марко и Илария были смущены. Они не знали, в курсе ли родители, что Бруно ловили за сталкингом, рассказал сын им или нет про погоню и допрос в полицейском участке.
Однако мать их опередила и заговорила первая.
– Он мечтал стать журналистом, как вы. Вы были его идолами.
Безана и Пьятти опустили глаза.
– Нам очень жаль, синьора.
Отец не раскрывал рта. Классический муж, который не заканчивал фразы за женой и молча набивал свою трубку. Он даже не успел
с ними поздороваться: жена не дала ему и слова вставить.– Знаете, Бруно был замечательный. Но в наше время устроиться в газету трудно. Сколько раз мы с мужем призывали его быть практичнее. Верно, Луиджи?
– Верно. На самом деле…
– На самом деле это мы все время находили для него пусть небольшую, но работу, – прервала она мужа. – Например, портье в гостинице или официанта в баре аэропорта.
– Он работал в аэропорту?
– Да. Его то и дело вызывали. Верно, Луиджи?
– Верно.
На этот раз муж даже не попытался продолжить фразу. Он хотел выйти на террасу и выкурить трубку там, но синьора Цзини тут же его окрикнула:
– Оставайся здесь, Луиджи, пока здесь журналисты. Потом покуришь.
Он послушно сел на место.
– Однако Бруно, даже если его не читали, продолжал писать свои статьи. Он говорил, что кое-что знает о вампире, но не хотел это рассказывать, чтобы не подвергать нас опасности. Он все записывал на компьютер, знаете, теперешняя молодежь с компьютером не расстается.
– А можно нам взглянуть на компьютер?
– Зачем?
– Синьора, в полицейском участке ваш сын говорил, что знает, кто убийца, и у нас есть подозрение, что он не совершал самоубийства.
Женщина заплакала.
– Нет, конечно же нет. Они сразу закрыли дело, но говорю вам: Бруно ни за что не стал бы себя убивать. Не теперь. Верно, Луиджи?
Муж молча взял ее руки в свои.
– Верно.
– Вы знаете, в последнее время ему стало лучше. Он нашел хорошего психиатра и ездил в Милан, чтобы поговорить с ним и уточнить курс лечения. Бруно говорил мне: «Мама, успокойся, я стал лучше справляться». Что ж, посмотрите компьютер, он наверху. Полиция тоже смотрела, но ничего не нашла. Проводишь их, Луиджи? У меня на это нет сил, простите.
Комната Бруно походила на комнату подростка. Там стояли две односпальные кровати: одна неубранная, с грязной одеждой, набросанной как попало, другую сплошь покрывали свернутые листки бумаги. Все ящики были выдвинуты, а на ковре валялось несколько пар кроссовок. Атмосфера в комнате царила мрачная. Стены были выкрашены в черный цвет, а напротив письменного стола стоял книжный шкаф, битком набитый DVD с фильмами ужасов. А рядом на стене висел постер с Белой Лугоши [106] в костюме Дракулы.
106
Бела Ференц Дежё Блашко, известный как Бела Лугоши (1882–1956) – венгерский, германский и американский актер.
– Простите, таким был наш Бруно. Моя жена каждое утро поднималась наверх, чтобы навести здесь порядок, но потом у нее не осталось сил. Вот компьютер, – указал синьор Цзини, словно никто из журналистов не смог бы узнать его. – Действуйте сами, я на это не способен. Никогда не разбирался в технике.
Безана и Пьятти включили компьютер и принялись рыться в файлах.
– Сделаем копию на флешку, – вполголоса предложила Илария, воспользовавшись тем, что Луиджи вышел курить на улицу.
Они уже обнаружили файл, который мог быть им полезен. Файл назывался «Следствие по делу о вампире».