Новик

Есть ещё запланированное мной только для себя, но это будем решать по ходу, тут уже не нужно дока или нырять к винту. Кстати, осмотрели винты, подправлять почти ничего не пришлось, чуть подогнала баланс среднего винта, чуть оттянула свободный край и увеличила угол наклона, для чуть бОльшей скорости, теперь может возрасти расход на экономичном ходу и немного может упасть скорость этого хода. На этом остановилась.

После обеда, наконец, дали отбой, к нам и похоже на "Аскольд" доставили приказ быть готовыми к выходу, к "Аскольду" этот же катер подходил перед нами. Значит, идём в угольную гавань, будем пачкаться. Боцман почти рыдает, только всё вылизали…

До самого отправления Куропаткина в Японию стояли на рейде, даже с Машенькой виделись урывками, её мы поселили в наш номер. Если, что, то рядом Михаил, он рядом с Машенькой робеет, так смешно это наблюдать, кряжистый, немного угловатый, думаю, что очень сильный и мнётся, не находит слов. Погонять крейсер после ремонта так и не вышло. Мы отослали коньяк инженеру в качестве компенсации, что проверить итоги пари нет возможности по независящим от нас причинам, попросили перенести сроки прогона. В ответной записке этот нахал решил, что мы сдались, поэтому нам витиевато посочувствовал, ню-ню, сам подставился.

Министр, разумеется, обосновался на "Аскольде", в два раза массивнее, больше и комфортнее, надо думать. И Грамматчиков содержит корабль в хорошем состоянии, не смотря на "вооружённый резерв". Да и честно сказать, не особенно и хотелось здесь лицезреть эту свору. Вы думаете, если Министр едет с визитом, то он вот так прямо один и поехал? Там толпа грузилась человек двадцать, на двух катерах к борту подвозили. С Константином Александровичем согласовали взаимодействие и сигналы. Тут он приказывает, а мы говорим "Есть", он старший, мы на побегушках, субординация называется.

По плану идём в Симоносеки знакомство, осмотр порта, это чуть больше шестисот миль, дальше по плану Токио визит к Микадо, осмотр арсенала в Йокосуке, осмотр порта Гензан, осмотр портов Кобэ и Осака, осмотр базы в Сасебо, потом домой. Короче возим и делаем вид, что ничего не видим и не слышим.

Грамматчиков явно гордится своим кораблём, с явным намёком спрашивает про скоростной режим, отвечаем, что будем подстраиваться под них, об увеличении хода, лучше сигнал заранее, чтобы зря котлы не насиловать. Смотрит с явной хитринкой, у него паспортный ход двадцать три и два, у нас двадцать четыре и восемь, но если у "Аскольда" это реальные цифры, то у "Варяга" и "Новика" дутые, у нас просто не было испытаний на выносливость, если можно так сказать, то есть больше шести часов на максимальном ходе, то у "Варяга" вообще не очень удачная конструкция котлов. Говорят, что за всю службу "Варяг" быстрее двадцати узлов ни разу не разгонялся. Похоже, что нас решили на вшивость проверить, эх, показали бы мы вам, Константин Александрович, но пока лучше не светить информацию.

— В общем, — говорит он, — если Алексей Николаевич нам прикажет, то будем весь путь идти полным ходом… — смотрит с подначкой.

— Прикажут, пойдём, — улыбаемся в ответ.

На том и расстались. Полным ходом, в смысле на двадцати двух узлах шли только до ночи, потом, как выяснилось, Министра укачало и ход сбросили до двенадцати, мы на четырнадцати описывали циркуляции, чем очень нервировали "Аскольд". Ночью пробежались, я прислушалась, корпус даже не шуршит, скользит словно кит, такое приятное ощущение от корпуса, "Новик" словно наслаждается. Бульб не бурунит даже на конце, кажется всё получилось. В темноте измерили скорость полного хода, получили тридцать пять с половиной, Николай приказал три раза кидать лаг и сам стоял с секундомером. Бульб работает, от носа даже усов нет почти, бурун, который раньше при разгоне забрасывало выше палубы, теперь сворачивается и скользит по борту. Очень приятные ощущения, Николай явно растерян, команда ликует, механики просят поднять до упора. Они запас оставляли, думали, что ещё потребуется, вот и не доводили до марки, пришлось отложить на потом, наши эволюции вот-вот начальство заинтересуют. А мы действительно можем уделать "Буракова". По огням нашли "Аскольд" и пристроились в корму.

Дальше нас ждало глухое разочарование. Мы-то радовались, что посмотрим, прикинем, познакомимся с акваториями, где может полазить придётся. Сначала нас даже не пустили дальше внешнего рейда Симоносеки. Куропаткин и компания съехали на берег, на присланных катерах, после половину вернули. Оказывается, было согласовано количество, а наши поехали гуртом, вот и развернули. А потом мы тупо почти две недели стояли на рейде. Каждый день были объектом фотосессий, кажется, половина Японии приехала сделать наше фото на память. Потом вернулся счастливый и довольный Куропаткин. Впервые посмотрела на него вблизи, не впечатлил ничем и это очень мягко сформулировано, его просто распирало от упоения собственной значимостью, на фиг — на фиг, нам на родной корабль надо. Обратно шли не спеша, как я думаю, и показала Клёпа, господа генералы отмечали и отдыхали, судя по лицу, в самой Японии саке тоже лилось рекой. Хотя про Куропаткина в плане зелёного змия вроде не упоминали, может просто оттянуться решил. Мы по команде пару раз сбегали посмотреть, что это за пароходы на горизонте дымят…

Глава 24

По возвращении нас вывели в "вооруженный резерв". К сожалению, Михаил Коронатович ушёл в Артур принимать у капитана второго ранга Шульца миноносец "Смелый". Кажется, про нас забыли. Мы спокойно договорились с инженерами завода и вышли на мерную милю с последующим стомильным прогоном, оказывается тут на берегу была отметка. На миле мы показали сначала тридцать пять и девять, а при возвращении тридцать шесть и одну, в среднем на ста милях у нас вышло тридцать пять и две. На инженера было жалко смотреть, пришлось ему объяснять, что дело не только в бульбе, кроме этого мы перебрали и отладили все механизмы, доработали вентиляторы, рихтовали винты и многое другое, что в сумме дало прирост больше десяти узлов. Один бульб дал бы, скорее всего узла полтора-два, не больше. Пока он пытался свыкнуться с этой новой для него реальностью, мы показали на дым из наших дымовых труб, на который многие уже обращали внимание, и объяснили, что из-за улучшения системы нагнетания воздуха у нас уголь сгорает полнее.

От выполнения пари мы его освободили, предложив сделку по сохранению тайны, как мы и хотели. Он согласился с радостью и с горячими извинениями, оказывается его жена устроила качественное кровопускание семейному кошельку, у него просто нет денег на коньяк. Похоже, что Матильда развернулась от всей души, а мы на том и распрощались.

Николай выступил перед командой. Про суд знали все, но присутствовали на нём только Николай и Сергей Николаевич, хотя, даже Артеньев не знал, что Николай перевёл не все деньги. Вот Николай и рассказал:

— … в общем, братцы, в Циндао модернизация и покупка материалов и радиостанции обошлась в двадцать одну тысячу английских фунтов. Здесь доплаты рабочим завода составили около тридцати пяти тысяч рублей, это около трёх тысяч девятисот фунтов. В итоге из призового вознаграждения в шестьдесят тысяч, минус тридцать тысяч перечисленные морскому министерству, минус двадцать одна тысяча отданная в Циндао, минус три тысячи девятьсот выплаченные рабочим здесь, осталось пять тысяч сто тридцать восемь фунтов. Из них я взял в долг триста. От своей доли я отказался, обменял её на Дусю, вы помните, так, что вы должны сейчас эти деньги разделить по тем же долям, по которым делили первую часть трофеев. Все документы по каждому из перечисленных пунктов в моей каюте. Я прошу у вас прощения, что без вашего разрешения потратил ваши деньги на модернизацию нашего корабля. Я не нашёл другого способа и другого источника средств, чтобы провести модернизацию, которую мы провели, и которая превратила наш крейсер не только в самый быстрый крейсер, возможно, что в самый быстрый военный корабль в мире. И у меня не было гарантии, что все единогласно согласятся пожертвовать свои очень не маленькие деньги, поэтому я взял на себя такую ответственность. Теперь про уже потраченные деньги. Я хочу, чтобы вы обсудили и если кто-то не согласен с моим решением, то я выпишу ему немедленно долговое обязательство погасить свой долг ему в размере недополученной им доли, если кто-то надумает потребовать свою долю позже, до начала войны с Японией я даю вам время. Сейчас я хочу, чтобы вы назначили группу из тех, кому вы доверяете, я буду ждать их в каюте, где познакомлю со всеми документами и выдам им остаток денег, пусть выборными будут хотя бы по одному офицеру, кондуктору и матросу. Завтра они сходят в банк, обменять фунты на рубли и выдадут всем их доли. Ещё хочу, чтобы они сообщили, кому мне выписывать долговые расписки и желательно сразу указать суммы. Я закончил. Да! Сергей Николаевич! Я не хочу быть должным всем, касательно тех трёхсот фунтов, что я изъял на свои нужды, я бы просил вас принять у меня долговое обязательство на эту сумму, тогда это нужно будет учесть при расчёте.

В гулкой тишине Николай развернулся и пошёл к корму к своей каюте, следом двинулась Дуся, Клёпа взлетела вверх, чтобы обогнать всех и влететь в каюту через открытый иллюминатор, это недавно освоенный ею фокус. На палубе осталась такая тишина, что звуки порта и рейда словно усилили поворотом ручки волшебного усилителя, только когда мы уже спустились на жилую палубу, услышала голос Сергея Николаевича:

— Господа офицеры!…- дальше я не стала прислушиваться, уловила радость Николая, что не ошибся он в кандидатуре своего старшего офицера, не на секунду не желает выпускать контроль из рук. Вообще, если отвлечённо подумать, то ради того, чтобы потешить свою болезненную честность, Николай сейчас нанёс жесточайший удар по психике команды. В наше время, такое назвали бы грубой провокацией и капитан, такую устроивший, в глазах команды и окружающих пал бы весьма низко. Но здесь совершенно другое время и другие нравы, хотя блеск и манящая зазывность золотого тельца способна и здесь сокрушить даже очень стойкие души.

В порывах, которые двигали Николаем я согласна только в одном, что оставлять до войны такую недоговорённость перед командой и нести с собой в бой камень у себя на душе не стоит. И его здесь понимают, потому, что здесь ещё помнят, что такое совесть. Но всё равно у созданной капитаном ситуации были только два выхода, либо вся команда примет его сторону, либо так же вся обменяет его на деньги, то есть загонит Николая в долговую кабалу, а здесь это не фигура речи, есть настоящие долговые суды. Пока я металась в переживаниях внутри Николая, а вдруг… А если не поймут… Если потребуют деньги — это конец его капитанству! Николай спокойный, как сытый удав, даже более того, очень довольный, что свалил груз со своей совести, доставал бумаги, деньги, готовился встречать делегатов от команды. Время шло, по кораблю всё затихло, как перед грозой, я вытолкнула Клёпу в иллюминатор, она облетела "Новик", на палубе в трёх местах собрались группы матросов, офицеров среди них вроде не было, обсуждения шли с довольно бурной жестикуляцией, но без кулаков, я показала картинку Николаю, он вроде даже проникся. Подлетать ближе, чтобы послушать не стала, отпустила Клёпу поохотиться. Кстати, у нас тут вроде даже ухажёр появился, кажется молодой, ещё без пары, летали они тут пару дней вместе с Клёпой, он её раза в полтора меньше, крупная у нас девочка. Николай действительно задумался, я не стала ему своими изгаженными нашей разгульной вседозволенностью и аморальностью рассуждениями капать, это его мир. Взяла гитару и стала наигрывать мелодии, даже не перебором, а по одной струне, как начинающие "кузнечика" тренькают. Как-то сама собой мелодия свелась к Окуджавовской "Каждый выбирает по себе…".