Новобранец

Но она не подчинилась. Денис, бесконечно далекий от нее в своем сне, любовался смелой линией ее ресниц, лежащих на щеке. И тогда Адальгер сильно ударил ее рукой в перчатке по щеке.

Она лишь закусила губы, но ничем больше не выдала своих чувств. Почему она не смела взглянуть ему в глаза?

Почему не кричала, не убегала, не давала, наконец, отпора? Денис не знал — не мог знать; но в то же время ощущал некую глубинную закономерность во всех этих событиях, на первый взгляд совершенно абсурдных. «Так надо».

Почему — надо? Кто решил, что — надо? Пока что он не знал.

В руках Адальгера появилась веревка.

— Так и будешь молчать?

Он набросил петлю на ее руки и привязал к дереву. Свободным концом веревки он ударил ее по плечам. Платье, и без того ветхое, буквально рассыпалось от этого удара. На бледной коже девушки проступил красный след.

Но она по-прежнему молчала.

— И это — благодарность? — свистящим шепотом вопрошал Адальгер. — За все, что мы для тебя сделали? Ты — моя! По всем законам, по любому обычаю, ты — моя. Вспомни, что с тобой было. Вспомни, кем ты была, пока я не вывел тебя оттуда. Помнишь?

Она вздрогнула и впервые за все это время посмотрела Адальгеру в глаза.

— Да, — шевельнулись разбитые губы.

Он отступил, выпустил веревку.

— Ты помнишь? Помнишь, чем я пожертвовал ради тебя? Скажи, что помнишь!

Она молчала. Теперь она смотрела не на Адальгера, а на розу за его плечом. Он несколько раз нервно оборачивался, чтобы понять, что она так пристально разглядывает, но так этого и не понял.

— Где же твоя благодарность? — прошептал Адальгер.

Она опять закрыла глаза и даже не дрогнула, когда он вновь хлестнул ее по обнаженным плечам.

— Я буду бить тебя до тех пор, пока ты не перестанешь… покуда ты не прекратишь быть высокомерной мерзавкой… Я твой хозяин, и ты признаешь это.

Ответа не последовало. Адальгер тяжело перевел дыхание. Дрожь била его, темные пятна пота выступили на спине. Веревка подергивалась в его опущенной руке.

И тут связанная девушка подняла голову и тихо окликнула:

— Денис!..

* * *

— Денис! — повторял женский голос. — Да проснись же ты, ленивое животное.

Он открыл глаза. Кругом царил сумрак. В густой синеве еле слышно журчал фонтан, наполняя ночь прелестным волшебством. Сколько же он проспал? Должно быть, пора уже заступать на дежурство.

Перед ним на корточках сидела Эвремар, «мрачная эльфийская вдова», как в худую минуту заглазно обозвал ее Денис.

Сейчас юноша искренне обрадовался ей.

— Ой! — сказал он, подскакивая на земле, точно его ужалили. — Эвремар!

— Можно подумать, ты мне рад, — прищурилась она.

— Можешь не думать, — беззлобно огрызнулся он. — Дело твое.

— Ага, — сказала она. — Ты сегодня опять в паре со мной.

— Естественно, — не без яда произнес Денис.

Она подняла бровь. Удивительно красивая густая округлая бровь.

— Откуда такая ирония?

— Оттуда… — Он вздохнул. — Пока мы с тобой на стене, как два одиноких бизона, будем наблюдать за перемещениями клубков серой пакости на границе, кое-кто… мгм… кто был моим напарником, да… этот самый Кое-Кто будет кувыркаться в постели с Кое-Кем.

— Ты говоришь о любви между Арилье и Этгивой? — переспросила Эвремар.

— Ну вот почему обязательно нужно преподносить все так примитивно! — воскликнул Денис.

— Потому что в этом нет ничего сложного. Когда Веньо был жив, его друзья тоже подменяли его на дежурствах, чтобы он мог провести время со мной.

Она произнесла это таким спокойным, даже небрежным тоном, что у Дениса вдруг защемило сердце. Он неловко обнял Эвремар и прижал к себе.

— Ну, — сказал он, — все будет хорошо.

Она засмеялась и поцеловала его в макушку.

— Конечно… Ты проснулся?

— Кажется, да. Очень тяжелый сон снился. И спал крепко.

Внезапно эльфийка насторожилась.

— Тише…

Денис прислушался. Ничего. Он вопросительно глянул на Эвремар. Она не увидела, но почувствовала его взгляд.

— Голоса, — прошептала она. — Подойдем ближе, посмотрим.

— Зачем? — Он пожал плечами. — Наверняка еще какая-нибудь парочка влюбленных. Здесь ими все кишит. Куда ни плюнь, попадешь в целующихся.

Вместо ответа Эвремар сжала его руку. Ее пальцы были сильными и холодными.

Эльфийка неслышно двинулась вперед. Денис прикусил губу: странно признаться, но больше всего на свете он боялся сейчас оказаться в глупой ситуации. Кого, спрашивается, они тут выслеживают? Какие враги могли оказаться в самом центре замка? Тем не менее Денис подчинился своей напарнице, слепо копируя каждое ее движение. Она кралась, прячась за кустами, — он тоже. Она замирала — он тоже.

Неожиданно он понял, что Эвремар все-таки права: здесь явно происходило что-то неладное. Дело было не в произносимых кем-то словах — их Денис пока что разобрать не мог, — а в интонации приглушенного голоса, звучавшего в саду.

Еще несколько осторожных переходов, и перед напарниками явилась озаренная луной беседка, перед которой росло стройное деревце, похожее на рябину. К стволу этого деревца была привязана полуобнаженная женщина. Кровь стекала по ее рукам и плечам. Мужчина в развевающемся плаще расхаживал перед ней — пять шагов вправо, пять влево, — и говорил еле слышно. Он прекращал свои шипящие речи только для того, чтобы ударить ее.

Денис содрогнулся всем телом. Эвремар угадала его состояние, потому что в этот самый миг повернулась к нему и кивнула.

Он подобрался к эльфийке поближе.

— Я видел это во сне, — прошептал он ей на ухо. — Точь-в-точь.

— Кто это? — так же тихо спросила она. — Ты разглядел его?

— Адальгер. Менестрель.

Эвремар покачала головой.

— Нет, ты ошибся. Совсем другое лицо.

— Во сне это был Адальгер, — настаивал Денис. — Неважно, как он выглядит сейчас. Это был он.

Эвремар безмолвно сняла с плеча лук.

Залитая лунным светом, стремительно она поднялась и выпрямилась в полный рост. Наверное, так выглядит богиня смерти, подумал Денис. Сердце у него то замирало, то ухало — от восхищения.