Новогодние неприятности, или Семья напрокат

— Красота, правда?

Отстояв очередь, Демьян помогает Алисе вскарабкаться в кресло и усаживается рядом. Дышит полной грудью, и я с ним в унисон.

Вокруг простирается огромное белое море. Снежные кристаллики переливаются всеми цветами радуги, яркое солнце слепит глаза, так что очень кстати приходятся солнцезащитные очки.

— Красота.

Соглашаюсь, конечно. От увиденного захватывает дух. После шумных улиц, забитых машинами, серых многоэтажек и вечно переполненного метро бескрайний простор потрясает.

По мере подъема воздух становится суше и разрежённее, немного кружится голова и стучит в висках. Но это все мелочи по сравнению с эйфорией, выпрыскивающейся в кровь.

— Пап, ватрушки! Пойдем!

Заметив надувные сани, Алиса тут же хватает Демьяна за рукав и тащит вперед. Да, он и не сопротивляется. Выбирает пологий и безопасный спуск и бережно прижимает кроху к себе, когда они катятся вниз.

Оба звонко хохочут, переворачиваясь в снег, и терпеливо ждут, пока я мнусь рядом с тюбом и проверяю его на прочность. Решаюсь опробовать транспортное средство не сразу и громко визжу, набирая скорость.

Как будто в детство переношусь. Эмоции такие же бурные и незамутненные.

— Попалась!

С победным воплем Ларин вытаскивает меня из ватрушки и зацеловывает. Нежно так, невесомо. Отчего огненное цунами мгновенно опаляет грудь. Поджигает каждую клеточку и заставляет пульс шкалить.

Отлепляемся друг от друга неохотно. Раз двадцать скатываемся с теперь уже хорошо изученной горки и оккупируем небольшой столик в расположенном неподалеку кафе.

— Нам, пожалуйста, хычины с мясом, жареную картошку и безалкогольный глинтвейн.

Делаем заказ и принимаемся отогреваться. Растираем ладони, дуем на розовеющую кожу и чувствуем, как тепло разливается по венам. Снежинки тают на ресницах у Демьяна и у Алиски, кончики моих волос пропитываются влагой. Хорошо.

В просторном зале уютно, светло и пахнет древесиной. За соседним столиком о чем-то мило воркует влюбленная пара. Поодаль листает меню такая же молодая семья. В дальнем углу громко переговаривается компания студентов.

Все вокруг беспечные и расслабленные, осоловевшие после празднования нового года и шальные. Мы с Лариным такие же.

В этом поистине волшебном месте думается по-другому и охотнее мечтается. Здесь нет ничего невозможного, недостижимого, немыслимого. Даже достать с неба звезду и свернуть горы не кажется такой уж непосильной задачей.

— Как пройдет голосование, полетели со мной в Лондон? Посмотрим на Биг-Бен. Прогуляемся вдоль Темзы. Найдем небольшой ирландский паб и выпьем имбирного эля?

Раскованный, Демьян вместе со мной ловит волну нирваны и застает врасплох внезапным вопросом. Ошарашивает. И одновременно вселяет уверенность, что все у нас с ним всерьез и надолго.

Не на пару месяцев, пока длится его предвыборная кампания. Быть может, на несколько долгих лет или даже целую жизнь…

Глава 25.1

Демьян

Время в горах проносится с такой немыслимой скоростью, что мне хочется схватить его за хвост и привязать к изголовью кровати, чтобы не бежало так быстро. Часы исчезают в невидимой воронке, секунды утекают сквозь пальцы подобно песку, до отъезда остается все меньше и меньше.

— Доброе утро, соня. Пора вставать!

— Ну, еще пять минут, папочка!

Я каждое утро бужу Лиску, пока Юля второпях принимает душ и идет готовить завтрак. Прохожусь костяшками по дверному косяку, приоткрываю дверь и протискиваюсь бочком в спальню.

Неслышно ступаю по ковру. Притормаживаю у кровати и какое-то время просто смотрю, как луч солнца скользит по подушке, переползает моей крохе на нос и путается в ее длинных светлых волосах.

Эти мгновения уникальны. Их нельзя оценить ни в валюте, ни в золоте. Такого умиротворения я не испытывал давно и вскоре с ним придется распрощаться. Парфенов и так каждый день обрывает мне трубку и требует немедленного присутствия в столице, на что я непременно посылаю его в длинное эротическое турне.

— Все нормальные люди готовятся Рождество праздновать. Шел бы и ты… колядовать, Леня!

Сердито шиплю на собеседника, находящегося за сотни километров от нас, и отключаю телефон. Чтобы спустя пару минут подкрасться к Сладковой со спины и сомкнуть руки на ее талии. Уткнуться носом в чувствительное место за ее ухом, подцепить край свободно болтающейся футболки, ощутить бархат покрывающейся мурашками кожи.

— Демьян!

Негромко. Чуть растерянно. Мягко.

— И тебе доброе утро.

Уверенно. По-хозяйски нагловато.

— Алиска минут десять-пятнадцать будет валяться в постели. Затем еще минут на десять зависнет с выбором наряда у шкафа. И только потом потопает умываться и чистить зубы.

Выучив распорядок дочки на праздниках, я успокаиваю Юльку искушающим шепотом, а пальцы уже живут своей жизнью. Отодвигают резинку свободных палево-розовых штанов, выжигают клейма на округлых бедрах.

Влипаю в Сладкову по самые помидоры. До Луны и обратно. Выше самого неба.

И дело не только в космическом притяжении, что грозит отправить в нокдаун. Не в пресловутой физике, о которой писал дядюшка Фрейд. Все намного серьезнее.

Мне нравится, как Юля улыбается, когда я рассказываю что-то смешное. Нравится, как она морщит нос и закусывает нижнюю губу, обдумывая что-то серьезное. Нравится, как она смешно болтает ногами, когда сидит на высоком стуле и не достает до пола.

Она проницательная, умная, целеустремленная. Она зачитывается Акуниным и Мураками, обожает Достоевского, которого я совершенно не понимаю, и помнит кучу стихотворений из школьной программы. Она знает, как устроены звезды белые карлики, как образуются гейзеры и почему опасен уснувший на острове Бали вулкан Агунг.

И все это вместе с внешней привлекательностью образует такую убойную смесь, что остаться равнодушным к Сладковой ни у кого нет единого шанса.

Глава 25.2

— Ай! Молоко сейчас убежит!

Юля дергается, вытаскивая меня из мечтательной дремы, и бросается отставлять кастрюльку с плиты. Бурчит что-то неразборчивое себе под нос, а меня в очередной раз затапливает лавиной нежности.

— Я с тобой такая рассеянная стала. Обо всем забываю.