Новогодний подарок

Они хорошо помнят его, этого дряхлого старика, который говорил еле слышным голосом, и казалось, вот-вот рассыпется. Он говорил им тогда, опираясь на палки с позолоченными набалдашниками и устремив на них свои крохотные глазки, спрятанные за тяжелыми веками:

— Прошу вас… Мое имя следует произносить ясно… Без особого нажима… Не слишком громко, но и не шепотом… Не растягивая… Каждый слог должен звучать отчетливо. Попробуем. Сначала все вместе, затем по очереди… Готовы? Начали… Ламберто, Ламберто, Ламберто…

— Как он помолодел, — замечает синьора Дзанци.

— Совсем другой человек! — добавляет синьор Армандо.

Дельфина становится еще мрачнее. Она не улыбается, даже когда синьор барон с поклоном целует ей руку и говорит:

— А знаете, вы очень похорошели!

— Мне кажется, — строго говорит Дельфина, — что сейчас вы должны нам кое-что объяснить, а не делать комплименты. Ведь нас обвиняют в вашей смерти.

— Это была временная смерть, — улыбается барон. — Ничего серьезного!

— Рады за вас, — говорит Дельфина. — Но, видимо, пора сказать нам то, что вы не сказали в свое время.

— Вы слишком многого хотите, — вздыхает барон. — А если я удвою вам зарплату?

Синьора Мерло открывает было рот, чтобы взволнованно поблагодарить его, но Дельфина опережает ее:

— Мы хотим знать смысл нашей работы. Для чего она? Какой в ней прок? Какое отношение она имеет к вашей жизни и к вашей смерти?

Барон снова вздыхает. Синьор Ансельмо, шокированный поведением Дельфины, хочет вмешаться, но барон возражает:

— Милый Ансельмо, — говорит он, — синьора Дельфина права. Она не только хороша собой, но еще и умна. Я хотел бы только знать, согласны ли с нею остальные?

Остальные опускают глаза, вздыхают. Они не знают, что же следует ответить. Но в то же время не хотят идти против Дельфины.

— Ладно, — говорит барон. — Сейчас я вам все объясню.

Но в этот момент во двор входят двадцать четыре генеральных директора банка, за ними следуют их двадцать четыре секретаря с портфелями. Они идут колонной по трое, военным шагом, с твердым намерением поближе рассмотреть барона. Толпа раздвигается, чтобы пропустить их. Они входят в вестибюль и окружают барона. Генеральный директор банка Ламберто в Сингапуре, самый старый, говорит за всех:

— Синьор, мы можем остаться с вами наедине?

Барон с удивлением разглядывает их. Похоже, они не очень довольны его воскрешением. Почему бы?

— Ансельмо, — говорит он, — проводите синьору Дельфину и ее друзей наверх. Я поднимусь к ним через несколько минут. Всем остальным дамам и господам моя сердечная благодарность и до свидания! Как видите, у меня деловое совещание… Ну вот, мы и одни. Нас, следовательно, сорок девять. Кто просит слова?

— Я, — говорит генеральный директор из Сингапура.

— Прошу.

— Я буду краток. Вернее, буду задавать вопросы. Почему это у вас вдруг два уха?

— Мне кажется, я имею на это право. Даже у кошки их два.

— Кому же, в таком случае, принадлежало ухо, которое прислали нам бандиты?

— Мне.

— Тогда, выходит, у вас было три уха, а не два?

— Дело в том, что…

— Покажите ваши руки, пожалуйста, — перебивает его генеральный директор.

Барон поднимает руки и сам тоже с любопытством смотрит на них. Ого! На месте ампутированного пальца вырос новый!

— Почему это у вас десять пальцев? — с возмущением спрашивает инквизитор.

— А у вас? А у вас самого сколько пальцев? А у вас, господа? А у папы римского сколько?

— Оставьте папу в покое! Вы самозванец!

— Признаю, — улыбаясь, соглашается барон Ламберто, — что все это несколько странно и необычно.

— И правильно делаете, что признаете, — снова перебивает его генеральный директор из Сингапура. — Что касается нас, то мы не признаем вас бароном Ламберто, владельцем и президентом банков, которые представляем.

— А кто же я, по-вашему, такой?

— Это ваше дело, уважаемый синьор. Ваши документы нас не интересуют. А за исчезновение барона Ламберто вы ответите полиции.

— Очень хорошо сказано! — хором подтвердили остальные двадцать три генеральных директора.

Двадцать четыре секретаря спешат зафиксировать и это важное замечание.

Барон Ламберто улыбается. Не шутке и не угрозе передать его полиции. Ему пришла в голову другая мысль. Она-то и заставляет его улыбаться.

— Господа, — говорит он, быстро вставая и направляясь к лестнице. — Будьте добры, подождите меня здесь минутку. Я забыл сделать одну очень важную вещь. А мой мажордом тем временем предложит вам какой-нибудь прохладительный напиток.

— Но что вы затеяли?

— Куда вы? Идите сюда!

— Задержите самозванца!

Двадцать четыре плюс двадцать четыре взволнованных синьора с криком бросаются вслед за бароном Ламберто, который, перескакивая через три ступени, мчится наверх, распахивает двери мансарды, влетает в комнату, где его ждут шестеро служащих, и с ходу заявляет:

— Синьорина Дельфина, выходите за меня замуж!

— Что вы сказали, извините?

— Я прошу вас выйти за меня замуж! Разве это было бы не прекрасно? Мне это только сейчас, когда я беседовал с этими господами, пришло в голову. С тех пор как я увидел вас, мое сердце бьется только ради вас! Мои глаза видят только ваши зеленые глаза и ваши огненные волосы! Я чувствую, что мы созданы друг для друга и что мы всегда будем жить счастливо и дружно!

От радости синьора Дзанци и синьора Мерло бросаются друг другу в объятия и признаются, что всегда об этом догадывались. Синьор Армандо мрачнеет, потому что у него тоже были свои виды на синьорину Дельфину. Синьор Бергамини и синьор Джакомини вежливо аплодируют и позволяют себе пошутить:

— А когда же свадьба?

— Да здравствует синьора баронесса!

— Минутку, — невозмутимо говорит Дельфина, — я ведь еще ничего не ответила.

— Скажите — да, Дельфина! — упрашивает барон. — И это будет самый прекрасный день в моей жизни!

— А я скажу — нет!

Удивление, возгласы, комментарии: «Ну как же можно отказываться от такого счастья!», «Ей, видите ли, мало барона! Ей, наверное, нужен голубой принц!», «Это просто невежливо — отказывать такому порядочному человеку».

— Неужели «нет»? А может быть, только «нет, может быть»? Или «нет, посмотрим» или даже «нет, подождем немного»? — настаивает барон. — Оставьте мне хоть какую-нибудь надежду! Скажите хотя бы «ни»!

— Ни за что! Пока что замужество совершенно не входит в мои планы.