Новогодний роман

– Римский император. Заложил традицию назначать в начальники коней. Понял, как давно все началось? Лиходей был и развратник. Мне его пионеры подарили из " Общества любителей старины", когда я еще участковым работал. Распутствовал охальник, невзирая... Такому каждый день Новый Год... Что ты, что ты, курсант? Держи себя в руках. В своих руках, курсант." На Гая Калигулу, во время совещаний и летучек, вешали таблицы и графики. Прямо у всех чесались руки закинуть на гипсовые барашки веревочку с каким-нибудь наглядным пособием или просто дотронуться до них. Феномен необъяснимый. Императорское притяжение было неодолимым. Богатый полностью попал под очарование гипсового греха. Три раза бросал он картофелины из мешка под вешалкой в радиоприемник. В результате поражены нос, губы и немного ушная раковина предводителя племени, придумавшего брить подмышки и давшего название Колизею, ночному клубу в центре города, где собирался отмечать Новый Год Богатый. От мысли о Колизее курсанту сделалось нестерпимо грустно. Он поднялся с твердой решимостью поработить непокорный приемник, как некогда император цизальпийских галлов. Курсант вздохнул и вошел в лес. Чулюкин все-таки конфисковал елочный развал Звонкова. Подчистую вывез. Без Лизы елки были все на лицо. Вернее не все. Большую часть вчера расхватали наиболее ретивые оперативники. Те, что остались, по повелению Чулюкина, временно разместились на территории райотдела. Чулюкин уже договорился о перепродаже важных вещдоков братьям Алигбековым, расторопным капиталистам с барсетками и золотым разбойничьим оскалом. Временные квартиранты изрядно потеснили хозяев. Во всю длину коридора от аквариума камеры предварительного содержания до кабинета Чулюкина гордо лежала девятиметровая роскошная ель. Теперь, чтобы выйти, например, из бухгалтерии и сделать короткую, но важную перебежку в кассу на другой стороне коридора, приходилось продираться сквозь настоящую таежную чащобу. Продираться вежливо, ни в коем случае, не ломая колючие громадные лапы. Чулюкин особо предупредил о тяжких последствиях для нарушителей природной красоты главного украшения Нового Года и кондиционного товара. В оперчасти, где находился Богатый, вырос. Нет не лес, конечно. Небольшой редкий ельник, в котором заблудились столы, сейф, пишущая машинка "Ятрань" с блестящей клюшкой возврата и Богатый. Проплутав без толку в 12 елках, курсант решил идти на звук радиоприемника. После того как из розетки был выдернут многократно переломанный, как заправский футболист, во многих местах шнур, радиоприемник замолчал. Отдохновение Богатого продолжалось недолго. Он услышал податливое клацанье английского замка, а затем голоса Чулюкина и Пузанова.

– Значит, говоришь, буянит?
– спрашивал Чулюкин.

– Не без этого - невозмутимо отвечал Пузанов.

– Не пойму. Так буянит или нет?

– Стены не ломятся, но к этому готовятся.

– Понятно. Давай-ка ты их мне обоих через пять минут сюда.
– Чулюкин вышел на полянку между елочками, где стоял стол, заваленный всякой всячиной. Он увидел Богатого.

– Курсант. Прохлаждаетесь на природе, а дело стоит.

– Товарищ майор - обиженно прижал Богатый к своей груди, подобранные у императорской головы картофелины.
– Я только приемник выключил.

Чулюкин его не выслушал, он окликнул Пузанова, которого не было видно за елками.

– Пузанов! Сержант. Ау. Здесь еще?

– Я среднего слоя пласт - откликнулся Пузанов - Стою, пока пинка кто не даст.

– Мешок свой забери, а то растащат насовсем без права переписки.

– Кто?
– Пузанов пошел через рощицу, не обращая внимания на дрожащие под его телом зеленые веточки.

– Осторожней, медведь.
– заметив это, крикнул Чулюкин совсем по-звонковски.- Не ломай товар.

– Эх, курсант, курсант.
– вздыхал Пузанов, отбирая картофелины у растерянного Богатого.- Не доведет это тебя до добра у товарищей кровное..

– Послушай, Пузанов, ты совсем не про то думаешь.
– оправдывался Богатый.

– Про то.
– ответил Пузанов, обыскал Богатого, на предмет сокрытия улик и посулил серьезно.

– Увижу снова, курсант. При свидетелях говорю. Цвести моей картошке вместо твоей бошки.

– Без кровожадностей, сержант - остановил Пузанова Чулюкин.
– Давай забирай картошку, бери Богатого и дуйте за задержанными.

Готовясь к встрече, Чулюкин немного разнес в стороны несколько елок, пробивая просеку от входной двери к своему столу. Аккуратно развесил на плечики свой китель, оставшись в форменной рубашке с клапанами. Протер сухой тряпочкой, всегда находящейся при нем, дымчатые хамелеоны. Приладил их на место. Сел и положил ноги на стол. Покачался на стуле в таком положении, раздумывая. Внезапно, явно под чьим-то влиянием, вскочил и подбежал к гипсовому наследнику славы всех, кто был назван в честь последнего летнего месяца. Чулюкин попытался взлохматить шевелюру Гая Калигулы.

– Ах, ты кучерявенький.- сказал он и подарил на прощанье ласковый подзатыльник тому, кто водил гордые легионы против диких варваров Рейнской полосы. Вернулся за стол Чулюкин вовремя, как раз для того, чтобы с невозмутимым видом встретить, ворвавшегося в оперчасть Фиалку. Вслед за Антоном вбежал Богатый и вошел Пузанов, подталкивая неуклюжего Запеканкина. Фиалка притормозил, требовательно остановил все попытки Богатого, наброситься на него с объятиями и оценил обстановку. Немного непривычно, но Чулюкину и в елках не спрятаться от него.

– Послушай, лесной владыка - Антон заметив Чулюкина, пошел ему на встречу.
– Пора уже заканчивать камедь. Мы, между прочим у тебя здесь с самой ночи сидим. Не емши, не спавши.

– Вы не спешите, гражданин Фиалка - лениво сказал Чулюкин, перебирая левой рукой бумаги на столе.
– Вначале разобраться надо. Что к чему.

– И почем.
– добавил Фиалка, усаживаясь на стул. С Чулюкиным их разделял стол.
– Майор я безмерно уважаю принципы, на которых построена ваша деятельность. Поэтому, дабы не отнимать вашего драгоценного времени, сразу перейду к делу. Выпускай нас Чулюкин, выпускай, иначе я бунт подниму, не сходя с этого стула.

Чулюкин делал вид, что не слышал, лишь загадочно усмехался.

– Вы акт мелкого хулиганства во дворе дома номер 17 по улице Врублевского совершали, гражданин Фиалка?

– Не согласен с формулировкой - горячо возразил Фиалка - никакого хулиганства, тем более мелкого, тем более акта я не совершал. Посмотри на меня Чулюкин, где я и где мелкое.

– Что же это по-вашему такое. Орать, как резанный, в три часа ночи под окнами мирно отдыхающих граждан?

– Объясняю. Прошу принять во внимание чистосердечное признание. Петр, иди сюда.

Никем не замеченный Запеканкин успел приблизиться и дотронуться до мужественного подбородка того, кто стал героем фильма Тинто Брасса и, следовательно, внес посильный вклад в крушение одной восточной империи, на которую его потомки всегда смотрели косо. Запеканкин поспешил к Антону. Фиалка оперся на его плечо. Так и стояли они вдвоем нерушимо против целого Чулюкина.

– То, что вы по незнанию квалифицируете как - Антон поморщился - мелкое хулиганство было доказательством одной гипотезы, которое я наглядно продемонстрировал моему уважаемому коллеге Запеканкину. Когда вы услышите в чем дело майор, я надеюсь, ваше мнение об этом инциденте резко изменится.

Чулюкин заметил за спинами Запеканкина и Фиалки еле уловимое движение. Курсант Богатый неслышно крался по направлению к тому, кто превратил Квиринальский дворец в вертеп, а заседание сената в балаган. Чулюкин громко хлопнул длинной деревянной линейкой по столу. Богатый ретировался.

– Что с вами, майор?
– спросил Фиалка.

– Ничего. Продолжайте.

– Значит, дело выглядит следующим образом. Путем многолетних наблюдений я установил, что одна из причин довольно мерзкого состояния нашего общества состоит в том, что люди разъединены. Может быть, вы возразите, что это и так всем известно и никакой Америки я не открыл. Возражу, знают-то все, но сформулировал ее я. Как говорят у нас в академическом сообществе. Сказал доцент, что дышло это дышло из этого докторантура вышла.

– Точно.
– поддержал неожиданно Антона Пузанов. Он стоял у вешалки, рядом с мешком.

– Ученый - это перец перченый.

Антон послал вдогонку.

– Со всей Ленинкой эксперт чинит нам велосипед.

Пузанов не остался в долгу.

– Галилео Галилей в астролябию налей.

– Узнаю ценителя.
– сказал с нотками восхищения Антон.

Пузанов смущенно мотнул головой. Было приятно, что его страсть кто-то заметил.

– Не отвлекайтесь, гражданин Фиалка.
– потребовал Чулюкин.