Новые приключения во времена Людовика XIII

Душевные терзания не способствовали ее хорошему самочувствию, каждый день и каждый час изматывали ее. Изабелла плохо ела, мало спала и скоро темные круги переутомления появились вокруг ее прекрасных глаз, и сразу же испортилось настроение. Она отказывалась видеть дон Лонса и сидела у себя в спальне - бледная, желчная, нервная. Видя, как изводит себя пленница и, опасаясь за ее здоровье, обеспокоенный гранд решил форсировать события.

– Почему вы не спрашиваете, что за драгоценности я преподнесу вам в день свадьбы?- спросил гранд через несколько дней.
– Вас должно это волновать! Ведь скоро наше венчание!

– Венчания не будет, уверяю вас, - отвечала Изабелла рассеянно.

– Донья Исабель, мой райский цветок, неужели вы до сих пор не поверили, что будете счастливы со мной? Вас я буду баловать, вами будут восхищаться вельможи при испанском дворе!

– Мне это не нужно.

– Я так хочу, чтоб вы, скорее стали моей женой, столь же прекрасной, сколь же строптивой!

– Я же, напротив, не желаю этого.

Зашедший в столовую дон Себастьян, как всегда в последнее время, холодно поклонился Изабелле и, как верный паж, встал позади кресла гранда.

– Вы станете моей женой, обещаю вам, донья Исабель!

– Нет.

Дон Лонса наклонился вперед и сладко улыбнулся.

– Само совершенство!- прошептал он.
– Даже если вы откажетесь, в конце концов, вы будете принадлежать мне!

Изабелла краем глаза заметила, как дон Себастьян, внезапно поменявшись в лице, вытащил из - за пояса короткий кинжал и занес его над беззащитной головой гранда. Изабелла испугалась, но нашла в себе силы отрицательно качнуть головой: “Не делайте этого,- сказали ее повлажневшие глаза.
– Вас тогда отправят на костер инквизиции”! Дон Себастьян с явной неохотой опустил оружие. Гранд, не подозревая о страшной опасности, которой только что избежал, откинулся назад в своем высоком кресле и решительно заявил:

– Я хочу показать вам новую вещицу, мой свадебный подарок, который, несомненно, понравится вам. Я принесу ее сам!
– Он сорвался с места и исчез в одной из комнат.

– Как он смеет настаивать на своей любви!
– вне себя воскликнул дон Себастьян, когда скрылся за дверьми.
– Почему вы не дали мне убить его?!

– Вы в этом случае тоже бы умерли, сударь. Я не могу позволить вам этого!

В глазах дона Себастьяна появились неприкрытые обожание и преклонение перед ней. Сквозь слезы в них блестела любовь!

– Какая ты добрая!
– прошептал он.
– И такая красивая…

– Не могу я больше выносить эту смесь лести и угроз в беседах с доном Лонса!
– нервно сказала Изабелла.- Я пойду к себе!

Что именно сказал француз гранду, который не обнаружил за столом прекрасную француженку, какую ложь измыслил, осталось неизвестным, но через полчаса дон Себастьян пришел к Изабелле осведомиться о ее здоровье от имени гранда.

– Я здорова!
– отмахнулась Изабелла.

– Донья Исабель, я вот что хочу сказать… Моя любовь для вас, донья Изабелла, возможно, выглядит странной, и это отталкивает вас от меня? Вы, должно быть, считаете меня стариком, верно? А ведь это не так, донья Исабель! Знаете сколько мне лет на самом деле?

Изабелла в растерянности молчала. Она терзалась ужасно, но любить его она не могла, хотя и признавалась себе украдкой, что ее, несомненно, привлекает мужество ее нового друга, верность и что-то неуловимое, что называют безотчетной симпатией!

– Вы помолодели с тех пор, как я увидела вас, - заметила она деликатно, еще стараясь обратить их разговор в шутку.

– Я полюбил, донья Исабель. Я ведь молод, мне…

– Вам … лет тридцать?
– высказала она свою догадку и похолодела, когда он поправил:

– Да, двадцать девять. Вы удивлены?- с болью продолжал он.- Конечно, я понимаю вас. Я, наверно, слишком уродлив, чтоб казаться молодым.

– Нет, это не так, мой друг!

– Ах, донья Исабель, это ужасно!- подняв тяжелый взгляд, продолжил молодой человек.
– Никогда я еще так не ненавидел свое уродство! Никогда не проводил столько времени у зеркала, стараясь прихорошиться! Я согласен с вами - как можно меня любить таким уродливым! А я ведь был красив!

– Не терзайте себя, прошу вас!

– Почему вы не хотите выйти замуж за гранда? Я тогда бы мог хоть изредка смотреть на ваше божественное лицо! Если же вы убежите во Францию, я потеряю вас навсегда! Мне очень тяжело это говорить, ведь я так одинок и некрасив, но у меня теперь есть вы! Когда вы впервые появились здесь, я хотел умереть, а теперь я знаю, что есть ¬тепло, свет, ласка! Но меня греют только ваши глаза, донья Исабель. Не любите меня, но только не исчезайте из моей жизни!

Он трепетно сжал в ладонях ее тонкие пальцы. Нервная дрожь француза передалась и Изабелле. Щеки ее вспыхнули.

– Но ведь и вы можете вернуться в нашу страну, сударь!

– Вновь вы говорите о Франции! Если бы вы знали, как невыносимо мне слышать о ней, ибо я не в состоянии вернуться туда. У меня там никого и ничего нет!

– Неправда! Ваша душа рвется туда уже более двадцати лет! У вас не получается жить, потому что вы прозябаете вдали от Франции. Там вас ждет жизнь, маленькие радости и большие удачи, но не страдание, нет! Вы должны вернуться туда, где родились, дон Себастьян!

– А если я не хочу?

– Хотите, дон Себастьян!

Лицо француза исказила судорога.

– Полюбите меня!
– прошептал он обессилено.
– Я прошу вас это, как голодный просит себе кусок холодной лепешки. Вы держите ее в руках, дразните меня, как собачонку, но не даете мне есть! Донья Исабель, мучить голодного - это ужасно!

– Дон Себастьян, прекратите так истязать себя!

– Вы отнюдь не милосердны!
– закричал он, словно приступ сердечной боли полоснул по его сердцу, и тут же смягчился.- Ах, донья Исабель, как же я люблю вас! Все люди умрут, но некоторые умрут на пылающем костре. Вы возвели меня на мой костер. Я сгораю от любви к вам, донья Исабель!

Изабелла стиснула зубы. Из чувства стыдливости не смела признаться французу, что любит графа де Силлек и даже ждет от него ребенка! Француз сжал ее руки так, словно хотел сделать больно. Изабелла отвернулась, чтоб не видеть его страдающих глаз.

– Никогда вы не полюбите меня?- очень тихо прошептали его побелевшие губы.

– Никогда!- с усилием ответила Изабелла, ибо сердце ее разрывалось. Что может быть ужаснее для милосердных душ, чем говорить убивающие слова прямо в лицо тому, кто открыл им свою душу? Изабелла чувствовала себя так, словно находилась на Гревской площади, и подавала сигнал к началу жестокой пытки невиновного. Губы ее задрожали.