Новый Мир ( № 11 2007)
Шрифт:
С ним Петербург и даже Нежин
Не в силах сходствовать — о нет!..
Но всё же эти макарон и —
Ничто в сравнении с лапшой.
И тезку на родимом троне
Благословил он всей душой.
Эмигрант
Сижу в кафе на Монпарнасе
И пью игристое бордо.
И о моем последнем часе
Поет Полина Виардо.
Вот
У Врубеля на полотне.
Иван Сергеевич Тургенев,
Молите Бога обо мне!
Коктебель
Цикады пели до рассвета,
Не нарушая тишины,
В которой даже Мариэтта
Могла бы — как ни странно это —
Услышать слабый плеск волны.
Волна черна была, как вакса.
И раздавался голосок:
— Прими же из сандалий Макса
Пересыпаемый песок.
Польская идиллия, 1889
Коляска прикатила в Гродно.
Надменный пан, одетый модно,
Сошел, показывая хлыст
Жидам, спешащим в синагогу.
А во дворе через дорогу
Компания играла в вист.
С балкона улыбалась пани.
Старик в малиновом жупане
Ноздрями втягивал табак
И собирался к зятю в Краков.
Москаль поймал отменных раков
И нес их продавать в кабак,
Где шляхтич в бархатном берете
Сидел на низком табурете
И гладил двух массивных псов,
И водку пил, и то и дело
Ревел, что Польска не сгинела,
И слезы смахивал с усов.
Переделкино
И он, полив цветы герани,
На ящик с линзой бросил взор:
“Роман мой будет на экране!
Ах, Зина, что мне этот вздор!
Хула завхозов и прорабов
Теперь мне вовсе не страшна!” —
“По мне, так выдумки арабов
Ужасней…” — молвила жена.
Exegi monumentum
И назовет меня всяк сущий в ней язык…
И гордый внук славян, местами
Порастерявший прежний форс,
И друг степей в буддийском храме,
И финн, отбывший в Гельсингфорс,
И ныне водкой убиенный
Тунгус в поселке и в тайге,
И бард-грузинец вдохновенный —
В стихах на дружеской ноге.
На кухне (Москва, 1970)
“Россия навидалась всякого
В двадцатом веке...” — “И такого,
Чего ни в мыслях у Аксакова,
Ни в прорицаньях Хомякова...”
“О ужас: каждою кухаркою
В котле у дьявола вариться!..”
“Старик Белинский, кровью харкая,
И в страшном сне, как говорится...”
Апология математики, или О математике как части духовной культуры
Успенский Владимир Андреевич — доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой математической логики и теории алгоритмов механико-математического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Родился в 1930 году. Автор филологических и культурологических статей, опубликованных в журналах “Новое литературное обозрение”, “Неприкосновенный запас” и других изданиях. Постоянный автор “Нового мира”.
Мира восторг беспредельный
Сердцу певучему дан.
А. Блок, “Роза и Крест”.
Наука умеет много гитик.
К люч к карточному фокусу.
Глава 1. Ватсон против Холмса
"Человек отличается от свиньи, в частности, тем, что ему иногда хочется поднять голову и посмотреть на звёзды”. Это изречение принадлежит Виктору Амбарцумяну (в 1961 — 1964 гг. президенту Международного астрономического союза). А почти за двести лет до того на ту же тему высказался Иммануил Кант. Кант поставил звёздное небо, по силе производимого впечатления, на один уровень с пребывающим внутри человека, и прежде всего внутри самого Канта, нравственным законом. Эти высказывания объявляют усеянное звёздами небо частью общечеловеческой духовной культуры и, более того, такой её частью, которая для всякого человека должна быть обязательной. Трудно представить человека, не впечатлявшегося видами неба. (Впрочем, воспоминания переносят меня в осень 1947 года, на лекцию по астрономии для студентов первого курса механико-математического факультета МГУ. Лекцию читает профессор Куликов. Он делает нам назидание. “В прошлом веке профессор Киевского университета Митрофан Хандриков, — говорит профессор Куликов, — на экзамене спросил студента, каков видимый размер Луны во время полнолуния, и получил ответ, что тот не может этого знать, поскольку никогда не видал Луны”.)
Хотя приведённые выше высказывания о роли звёздного неба в духовной культуре человека и не содержат прямого заявления о включении в эту культуру сведений об устройстве небесного свода, косвенно такое включение происходит. Неотъемлемой частью цивилизации является то или иное представление об указанном устройстве — хотя бы признаваемое в наши дни совершенно фантастическим, как, например, такое: “А Земля — это только лишь плесень в перевёрнутой неба корзине; звёзды — это свет другого мира, к нам просвечивающий сквозь дно корзины, сквозь бесчисленные маленькие дыры, не затёртые небесной глиной”. Человек, вовсе не имеющий представлений об устройстве мироздания, признаётся окружающими выпадающим из культуры. Вспомним изумление доктора Ватсона, обнаружившего вскоре после вселения в знаменитый дом 221b по Бейкер-стрит, что Холмс не знал, что Земля вертится вокруг Солнца. И даже считал знать это совершенно излишним. “Ну хорошо, пусть, как вы говорите, мы вращаемся вокруг Солнца, — возражал Холмс. — А если бы я узнал, что мы вращаемся вокруг Луны, много бы это помогло мне или моей работе?” Вот здесь очень важный момент. Холмс признаёт нужным знать только то, что может быть использовано в практических целях. Ватсон считает — и, очевидно, исходит из того, что читатели его записок разделяют эту его точку зрения, — что некоторые знания являются обязательными независимо от их практического применения. При всём уважении к великому сыщику, согласимся с доктором.