Новый Мир (№ 2 2010)
Шрифт:
sub /sub
sub Перевод со старояпонского, вступление и примечания
Виктора Сановича /sub
Вначале я полагал, что выбранные мной стихи не нуждаются в подробных пояснениях. Но вышло иначе, как только я стал писать комментарий к имени Фудзивара-но Ясумаса — второго мужа поэтессы Идзуми-Сикибу, которое встретилось в предисловии к ее стихотворению о ночных криках оленя.
Согласно обычному пояснению, следовало бы сказать, что Ясумаса был вассалом могущественного вельможи, многолетнего правителя Японии Фудзивара-но Митинага, опытным военачальником и чиновником высокого ранга.
Итак, у Ясумаса, в некую пору правителя провинции Танго, был слуга — искусный воин и ловкий охотник на оленей. Однажды правитель приказал устроить охоту. За два дня до срока слуге явилась во сне его покойная мать и сказала: «Из-за провинностей в прежней жизни я возродилась в облике оленихи и живу теперь в ближних горах. Во время этой охоты моя жизнь закончится.
Я постараюсь увернуться от остальных охотников, но от тебя, мастера лука и стрел, ускользну едва ли. Когда увидишь, что на тебя выбегает большая олениха, помни, что это твоя матушка, не стреляй». От безмерной тоски слуга пробудился.
С рассветом он поспешил к господину и стал просить не посылать его на охоту, объясняя, что нездоров. Но Ясумаса ничего не хотел слышать. Несколько раз подряд слуга подступал к правителю со своей просьбой. Рассерженный Ясумаса пригрозил ему казнью. Тогда слуга решил, что на охоту он все-таки пойдет, но в олениху стрелять ни за что не станет.
…Когда охота началась и на поляну выбежали олени, возбужденный слуга забыл о своем сновидении. Подстреленная олениха, падая, оглянулась. Он разглядел лицо матери. «Больно», — сказала она. Слуга спрыгнул с коня, отшвырнул лук со стрелами и отсек пучок волос у себя на макушке. Он отрекся от мира.
Узнав о происшедшем, его господин воскликнул: «Сколь глупо ты поступил! Зачем не рассказал мне этого сразу? Я непременно отпустил бы тебя!»
Знала ли Идзуми-Сикибу эту легенду? Скорее всего не знала. Но в пространстве японской культуры ее поэзия всегда находилась рядом с обширным, вечно меняющимся миром храмового предания. Стихи Идзуми свидетельствуют о ее глубинной близости к народному восприятию проповеди буддизма Махаяны, выраженного в «Лотосовой Сутре»: каждое живое существо станет буддой, обретет спасение.
С «Лотосовой Сутрой» связан ряд религиозных стихотворений Идзуми. Одно из них, сочиненное в ранней молодости, стало, как это нередко бывает, самым известным ее произведением:
sub Из мрака мне вновь
На дорогу мрака, должно быть,
Вступить суждено.
Осени меня издали светом,
О, луна над грядою гор! /sub
Первые три стиха — суть измененные строки из 7-й главы «Сутры»: «Переходя из темноты в темноту, / [Живые существа] никогда не слышат имени Будды» (перевод А. Н. Игнатовича). Мрак (темнота) — образ земного мира, по которому скитаются не ведающие истины люди, луна — образ совершенной истины, символ просветления.
Идз б уми-Сикиб б у (ок. 978 — ок. 1036) принадлежала по отцу к старинному роду Оэ, хранившему традиции высокой образованности. Примерно девятнадцати лет ее выдали замуж за близкого приятеля ее отца — Татибана-но
Митисада, который вскоре получил назначение правителем в провинцию Идзуми. Отсюда — прозвище («сикибу» — номинальное звание придворной дамы невысокого ранга). Год спустя у Идзуми родилась дочь, впоследствии известная поэтесса, которую называли Косикибу-но найси, то есть «маленькая Сикибу» (найси — также незначительный придворный титул).Первое супружество Идзуми распалось через несколько лет. Вначале, когда муж находился на службе в провинции, Идзуми вступила в любовный союз с принцем Тамэтака, третьим сыном государя, но через полтора года он стал жертвой эпидемии. Не успел завершиться срок траура, как в поэтессу влюбился его младший брат, принц Ацумити (или Соти-но мия) — чрезвычайно образованный человек и талантливый поэт. Через какое-то время Идзуми переехала в его дом, который, в свой черед, покинула законная жена принца. От Идзуми отреклись родители. Через пять лет Ацумити умер. Молва винила Идзуми в смерти обоих братьев.
От этого времени остались «Дневник Идзуми-Сикибу» (переписка Идзуми и Ацумити в стихах и прозе) и 122 ее стихотворения на кончину Ацумити.
В одном из них говорится: «Я сделаю тело свое памятным даром твоим». Есть японский обычай: перед смертью завещать своим близким какой-нибудь подарок на память. Чтобы вполне понять подтекст стихотворения, это важно знать.
В 1025 году Идзуми постигло новое несчастье: умерла ее дочь, Косикибу-но найси.
Об остальных событиях жизни поэтессы, кажется, почти ничего не известно. И все-таки у нас остался самый значительный ее дневник — более полутора тысяч стихотворений. По разнообразию тем и жанров, по масштабу психологических открытий ее стихи можно сопоставить лишь с поэзией «Манъёсю» [2] ,
с одной стороны, и с творчеством великого поэта Сайгё — с другой:
И все же, и все же
Я жива, или нет меня
Для того, кто прежде любил?
Я спрошу его, я желаю
Себя самое понять!
...Обычное, казалось бы, стихотворение весеннего цикла у нее превращается в сложный автопортрет:
Долгим вешним днем
Безмятежно гребут рыбаки
От лагуны к лагуне.
Что тоска, что унылая скука?
Недосуг и помыслить об этом!
Сохранилось несколько списков второй части Собрания стихотворений Идзуми-Сикибу, по преданию выполненных Сайгё. Предание в Японии вещь серьезная. Но если бы даже списков не сохранилось, каждый, кто знаком с книгой стихов Сайгё «Горная хижина» [3] , возможно, увидит, как внимательно он читал ее стихи.
Собственно, все четыре поэта, представленные здесь, так или иначе связаны с жизнью и поэзией Сайгё: с Фудзивара-но Тосинари он дружил, Дзякурэн-хоси (приемного сына Тосинари) — хорошо знал, а Дзиэн в молодости был его учеником.
Составление поэтической антологии почиталось в Японии творческим актом высшего порядка. Это должна была быть не просто книга хороших стихотворений, но сложная композиция с обдуманными переходами тем и перекличкой мотивов. Признанный шедевр соседствовал с незаметным ранее стихотворением, и смыслы того и другого открывались по-новому.
В «Кокинсю» — «Изборнике старых и новых песен Ямато», составленном в 905 году, установился строгий порядок тем: времена года, славословия, песни разлуки и странствий, песни с игрой слов, песни любви и т. д. — двадцать книг. Антологии создавались до середины XV века, всего их вышла двадцать одна.