Новый Мир ( № 2 2013)

Тем, кто из бренных людей несчастнейшим уродился,

я, говорят, рождён, уж коль ты меня вопрошаешь”.

Был же таков ответ ясноокой богини Афины:

“Нет, воистину боги твой род не безвестным вовеки

создали, коль таковым тебя родила Пенелопа!

Ты же мне вот что поведай по правде и по порядку:

что здесь за пир у тебя? по какому поводу сходка?

свадьба ли, торжество ли? — поскольку не в складчину, вижу.

Те, что пируют в доме, бесчинствующими безмерно

кажутся мне. — Сюда придя, безобразий при виде,

всякий муж, а тем паче премудрый, вознегодовал бы”.

Ей же в свой черёд Телемах рассудительный молвил:

“Гость, поскольку о том разведываешь и пытаешь,

знай, что некогда был знаменитым сей и богатым

дом, покуда в нём тот муж ещё находился, —

ныне же боги иначе решили, зло умышляя,

сделать его для всех людей пропавшим без вести,

ибо вовсе не так горевал по умершему я бы,

будь он во время войны меж сопутников в Трое повержен,

иль на руках у друзей, когда завершилась, скончайся.

Памятник бы тогда воздвигли ему Всеахейцы,

сыну по нём бы досталась вовеки великая слава.

Но бесславно его похитили Гарпии ныне, —

сгинул без вести пропавший, а мне по нём лишь остались

плач да печаль, — не о том одном я плачу, стеная,

ибо мне боги другую напасть уготовили злую:

сколько лучших ни есть властителей над островами,

между коих лесистый Закинф, Дулихий и Сама,

сколько ни есть на скалистой Итаке правителей разных, —

все и сватают мать мою, и дом разоряют.

Но ни расстроить она ненавистную свадьбу, ни справить

не решится никак, — они же мой дом истребляют,

всё проедая, и вскоре меня самого уничтожат”.

Так обратилась к нему, возмутясь, Афина Паллада:

“Ой, о горе, как нужен тебе Одиссей отдалённый, —

руки на женихов обнаглевших он наложил бы.

Ибо, если бы ныне, придя, пред воротами дома

встал во шлеме он, при щите и с парою копий, —

будучи таковым, каким я впервые увидел

в нашем доме его на пиру весёлом и пьяном,

путь из Эфиры держащим от Ила, сына Мермера, —

хаживал и туда Одиссей на судне проворном,

яд смертоносный ища, чтоб стрел меднокованных было

чем острия напитать, — но тот ему так и не дал

необходимого, гнева богов страшась присносущих;

мой же отец и дал ему, им любимому крепко, —

будучи таковым, женихам Одиссей показал бы,

все б они скоровечны и скорбносвадебны стали!

Но всё то меж тем одним богам лишь известно:

то ли, пришедши домой, отмстит, то ли нет, не вернувшись, —

воображать бесполезно, — тебя же я призываю

способ найти, каким из хором женихов ты разгонишь.

Выслушай же меня и моим последуй советам:

завтра, на лобное место созвав благородных Ахейцев,

речь обрати ко всем, — да будут свидетели боги.

Всех женихов призови разойтись восвояси отсюда,

мать же, ежели свадьбы она желает всем сердцем,

пусть в жилище отца велемощного путь свой направит, —

там и свадьбу устроят, и ей приданого сладят

столько, сколько давать подобает за дщерью любимой.

Самому же тебе посоветую, если усвоишь:

двадцатью снарядивши гребцами корабль наилучший,

выступи, чтоб об отце давно безвестном проведать,

слышно ли что между смертных, молва ли какая от Зевса

ходит, — славу приносит она наибольшую людям.

Ты сначала приди к богородному Нестору в Пилос

и расспроси, а потом к Менелаю рыжему в Спарту,

ибо из меднодоспешных Ахейцев пришёл он последним, —

коль услышишь от них, что жив твой отец и вернётся,

верно, хотя разоряем, но год ещё перетерпишь,

коль услышишь, что мёртв и больше не существует,

ты тогда, воротившись на милую отчую землю,

холм ему насыпь и сверши погребальных обрядов

столько, сколько прилично, и замуж мать свою выдай.

Но, как только ты завершишь всё то и исполнишь,

всем умом и всем сердцем тогда поразмысля, попробуй

способ найти, каким женихов убьёшь ты в хоромах

собственных: или коварно, иль честно, — тебе не пристало