Новый Мир ( № 7 2009)

…а по средам и пятницам — подъем:

Днесь не грешим обшибкой и оплошкой,

Зане сыров и агнцев не жуем,

А утешаем стомахи картошкой

И православной редькой. Огурцы,

В щербатой банке возлежа спросонок,

Не усумнятся стяжевать венцы

Прикусов в оспе пломб или коронок

И потому спешат избрать судьбу

Классические рыбные селянки.

Метафора белка в сухом грибу

Послушна фразе, коею поляки

Свершают чин умеренности. Рис,

Косящатое детище ислама,

В попытке к плову чопорно раскис,

Понеже кулинарственная дама

Не соблюла пропорцию воды

И, как всегда, перебрала с изюмом.

А сомика не спрашивай — куды

Плывет он, бывший ус доверив думам

О сковородке с постным маслом. Мак,

Взбухая в аскетическом рулете,

Проникся медом и попал впросак,

Поскольку пуговицы на жилете

Не выдержат напор седми кусков

И экспансионистских планов брюха…

О пост, гряди царьградских из веков

И чрево сотвори слугою духа!

Евангелисты

Их — именно четверо. В единицу времени

Больше попросту не умещается,

Хотя, впрочем, и прочему роду-племени

Прорастать и множиться не запрещается

На ладонях веков. Волны и рыбы к веслу

Ластятся. Искариот лобзает Равви в уста.

А их — именно четверо: по числу

Букв в надписании или концов Креста.

Трое, творя словесное приношение,

Пребудут едины, как тень едина с телегою,

А четвертый — любимый — явится в завершение

И останется арсисом над Альфою и Омегою.

Переглянутся книжники. Перекрестятся простецы.

Последние фразы допишутся Фаворским лучом.

А Истина сопряжет начала и концы

И верных не укорит ни в чем.

Свитки изрежутся на кодексы, либры, логии,

Вечность восстанет из капель крови Спасителя

И без комментариев гностической теологии

Мир изберет в сущего тайнозрителя

Голгофского чуда. И когда четверо, чресла свои

Препоясав служением Благовестию в пепле дней,

К Свету мирови обратятся лицом в бытии —

Верные за их спинами уже не увидят теней.

Борис Слуцкий и Илья Эренбург

Горелик Петр Залманович родился в Харькове. Полковник, участник Великой Отечественной войны. Кандидат военных наук, доцент. Лауреат премии им. Александра Володина. Живет в Санкт-Петербурге. Печатался в журналах “Звезда”, “Нева”, “Вопросы литературы”, “Новое время”. Составитель книги воспоминаний о Борисе Слуцком “Борис Слуцкий. Записки о войне” (2000), “Борис Слуцкий. О других и о себе” (2005). В “Новом мире” печатается впервые.

Елисеев Никита Львович родился в Ленинграде, живет в Санкт-Петербурге. Критик. Окончил исторический факультет ЛГПИ им. А. И. Герцена. Лауреат прем журнала “Новый мир”. В 2002 году в издательстве “Лимбус-пресс” вышла книга “Предостережение пишущим”. В “Новом мире” печатались статьи “Человеческий голос” (о прозе Сергея Довлатова), “Первый вздох свободы” (о прозе Бориса Слуцкого) и “Между Оруэллом и Диккенсом” (о прозе Елены Ржевской).

БОРИС СЛУЦКИЙ И ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ

К 90-летию со дня рождения Бориса Слуцкого

Пятидесятые годы, когда складывались и развивались дружеские отношения только входящего в литературу Бориса Слуцкого и известного писателя Ильи Эренбурга, оказались исторически рубежными. Такими же оказались они и в судьбе Слуцкого.

Государственный антисемитизм и борьба с “безродными космополитами” к началу 50-х достигли апогея. Слуцкий обозначил эти годы как “глухой угол времени – моего личного и исторического… Надежд не было. И не только ближних, что было понятно, но и отдаленных. О светлом будущем не думалось. Предполагалось, что будущего у меня и людей моего круга не будет никакого”.

Борис Слуцкий и в этом трагическом тупике умел находить свои плюсы. В противном случае он не написал бы: “Мыслить лучше всего в тупике” – и не окончил бы это стихотворение таким уточнением: “Мыслить лучше всего на лету / в бездну, без надежд на спасенье…” В противном случае он не сформулировал бы с такой отважной иронией: “А нам, евреям, повезло. / Не прячась под фальшивым флагом, / На нас без маски лезло зло. / Оно не притворялось благом. / Еще не начинались споры в торжественно-глухой стране, / А мы – припертые к стене –/ В ней точку обрели опоры”.

Все прочие террорные кампании советской власти, какими бы жестокими они ни были, можно было отнести на счет революционных “перегибов” по пути следования к светлому будущему. В последней сталинской кампании никакого намека на революционность не было. В этой кампании явна, очевидна стала фашистская составляющая режима. Людей готовятся уничтожать за то, что они… люди.

Парадокс Бориса Слуцкого конца сороковых–начала пятидесятых годов состоит в том, что именно тогда он пережил настоящий творческий подъем, именно тогда он стал поэтом Борисом Слуцким со всеми характерными особенностями этого поэта.