Новый Мир - Золото небесных королей

– Туда ему и дорога, этому историку!
– крикнул князь тронув коня, - мы выступаем, сейчас вперёд пойдут полтески и попробуёт напасть на авар. Как только они тронутся, вы постарайтесь не отстать со своими мёртвым вождями!

Сказав это, князь расхохотался, словно гибель сначала нелюбимого им конунга Вишены, а потом и презираемого монаха Петра, произошло по его воле, и её торжество только начиналось на этих новых, но постепенно становящихся своими пространствах Моравии. Блестящая победа в сражении у Одера над превосходящими силами врага благодаря чудесам, показанным полтесками и викингами, явно отозвалось в его сердце радостью от осознания благоволения к нему небесного покровителя. Жертвы в виде казнённых пленных, убитых у погребального костра жертвенных животных, брошенные в Одер горсти зерна, кусочки засахаренного мёда и жареного мяса, наверняка были приняты Ярилой на небе и Велесом на земле. Все язычники, составляющие войско Стовова, в каких бы богов они не верили, соединяли в своём сознании успех похода с самим князем, так-же как соединяли с ним урожай своих полей, охотничьих угодий, рыбных мест и торговых обменов. Подношения князю, осуществляющего связь с богами, и послушание ему, обеспечивающее процветание, прекращалось и оборачивалось изгнанием, и даже убийством вождя, если урожаи погибали, а торговля не ладилась. Стовов не очень был рад этой своей кгяжеской доле, делающей его заложником погоды, настроения дружины и удачи. Однако рождённый в княжеской семье, унаследовав владения отца к востоку от Гнезда, он ничего не мог уже изменить в своей судьбе, неуловимо зависящей от множества обстоятельств и событий, управляемых божественными силами Ярилы и других богов нвродов Тёмной земли.

– Вольга, живее, идите вперёд!
– носился над источником голос князя, - и вы, Мечек, Оря! Полукорм, лошадей заставь всех осмотреть, упряжь особенно, слабых надо освободить от поклажи и вести как на убой, чтобы просто так сами не подохли без толка! Быстрее, кособрюхие, в погоню за аварами!

Закрытые кольцом своих лошадей, викинги оставались как бы вне этого действа. Эйнар огляделся и ладонью осторожно стёр с лица конунга кровь. Затем он накрыл тело шкурами. Рагдай принялся внимательно осматривал раненых варягов. Неподалёку о них кривичи продолжали с хохотом обливались водой, таскать друг друга за бороды, за рукава. Некоторые из них с благоговением чистили от потного и сора своих лошадей. Другие, с непривычки от верховой езды, всё ещё лежали в траве. Они махали на животных руками, рассказывали что-то, клялись, что никогда больше не сядут в седло. Одного молодого гридня князя рвало, из-за укачивания. Некоторые стребляне, через мгновение после того, как оказались на поляне и сонно свалились на землю, теперь спали мертвецким сном. Другие с наслаждением жевали холодное мясо, остатки жаркого из убитых в битве лошадей. Его нужно было быстро доедать, а то оно могло вот-вот испортится на жаре. Некоторые жевали сырые грибы и жёлуди. Многие, раздевшись по пояс, вытресали сор и насекомых из липких от жары рубах и портов. Только полтески уже сидели в сёдлах. В потрёпанных своих чёрных одеждах, молчаливые, словно немые, суровые, они безучастно взирали на окружающую их суету. Вольга тоже был в седле, неподвижный, с обмотанной рукой на груди.

Распорядившись немедленно выступать дальше вдоль тропы, не дав воинству как следуе напиться, Стовову, наконец, собрал разошедшихся в разные стороны бурундеев и кривичей. За полтесками должны были двигаться со своими припасами стребляне. За ними кривичи с бурундеями. Варяги должны были замыкать войско, ведя своих лошадей под уздцы.

Через некоторое время полтески с Вольгой впереди, выступили от источника на запад, туда, гже по предположению стреблянских разведчиков мог находится аварский отряд, видевший войско Стовова, расценивая его как противника. До того, как авары могли известить о них свои главние силы, и предпринять нападение, бурундеи предложили князю их уничтожить. То, что степняки никогда не действовали изолированными отрядами, а путём постоянного движения гонцов создавали из отрядов сеть под единым командованием, имеющую возможность быстро собраться в одном месте, они не знали. Долгие годы войны в лесах поочья и поволжья с лесными мокшанскими и эрзянскими племенами, отучили их иметь дело со слаженными действиями врага. В непролазных чащах Тёмной земли, особенно зимой, об этих вещах трудно было даже думать. Узкие ледяные дороги рек не давал возможности для широких действий конных воинов, сводя всё к лобовым столкновениям на перекрёстках путей - местах слияния рек и озёр. В Моравии же, где местность позволяла осуществлять дальние переходы, обходы, окружения и притворные отступления, попытка применить простые приёмы Тёмной земли была более, чем рискованной. Однако привычка человеческая сама по себе много раз обращала умения в проигрыш или выигрыш, не в силу своей правильности и применения к месту, а в силу везения или невезения.

– Нужно грека похоронить, - сказал Эйнар, глядя на опавшее и побелевшее лицо Петра, - как у христиан правильно хоронят?

– Зарывают в могилу и ставят крест, - отозвался Рагдай, - ещё нужно отпеть и прочитать молитву.

– Других христиан, кроме него у нас нет, чтобы помолиться, - сказал Ацур, вернувшись к источнику, - но могилу мы выкопаем... Эй, Ладри, рой ты ему могилу.

– Почему я?
– угрюмо спросил мальчик.

– Он выхватил у тебя из-за пояса кинжал, - ответил викинг, - нужно было лучше следить за своим оружием! Хорошо, что будучи заложником, грек убил себя, а не тебя, или, к примеру, Рагдая.

Мальчик снял с головы свой шлем, и в месте указанном учителем, принялся шлемом копать прямоугольную яму, вычёрпывая каменистую землю им как миской. Когда могила была выкопана, короче и уже, чем было нужно, и не такая глубокая, как этого требовала сохранность мертвеца от лисиц и волков, мальчик объявил об окончании дела. Однако Ацур заставил его удлинить, расширить и углубить могилу по размерам тела Петра.

Когда вслед за полтесками в заросли ушли уже все стребляне а за ними и бурундеи, а кривичи, ведя с собой проводника, заложников и вьючных лошадей с добычей и припасами, тоже двинулись за ними, викинги собрались около могилы. Туда осторожно положили тело христианина.

– Я знаю, что вы все озадачены произошедшим, - обратился к ним Гелга, стоящий сейчас с помощью костылей из веток, - многие из нас без раздумий пожертвовали бы жизнью, спасая конунга в бою, но убить себя уже над мёртвым телом, во имя его воскрешения, не решится никто.

– Что мы, наложницы и жёны, чтобы за мужем идти на костёр?
– угрюмо сказал Вольквин, пожимая огромными плечами, - как при этом попасть Вальгаллу?

– Это точно, самоубийц Один к себе не возьмёт, - согласился стоящий рядом с ним Бирг, - для викинга это не путь, это для грека путь.

– Он это сделал из-за любви к своему богу, научившему любить всех людей, - многозначительно произнёс Рагдай, - эта любовь распространилась в его представлении и на конунга Вишену Стреблянина и на Ясельду, княжну и хозяйку этого грека в Новгороде-на-Волхове. Напомню, что их всех силой увёз Стовов из города их отца, князя словен и кривичей, Водополка Тёмного, несмотря на договор о мире. В Новогороде грек учил грамоте княжён и писал рифмованную историю рода Водополка от основания Гнезда-на-Смолке до основания Руссы, Ладоги и Новогорода. Он был скальдом Водополка, не хуже, чем скальд Стромм для Инглингов. Он мог бы писать историю и для Стовова, или просто переписывать дорогие книги для продажи. Но его бог подвёл его к этому самоплжерствоварию, как явил и сам жертвенность, отдавшись в руки римским мучителям, распявшим его на кресте. В вашей божественной картине мира, лучше будет встречен богом Одином после смерти тот, кто был более храбр, богат и знаменит, с кем убили больше жён и наложниц, рабов и коней, у кого в погребальном костре было больше золота.А у христиан всё иначе. Большее благо ждёт наибольшего мученика, отдавшего себя ради помощи другим, принявшим как можно больше чужих грехов и очистивших как можно больше людей от скверны. Пётр жыл долгое время в Константинополе, сидел в той-же библиотеке, что и я, ходил по тем-же улицам что и я, и покупал вино у того-же торговца. Но вот я жив, а он мёртв, а его праведная кровь омыла вашего вождя во имя любви к нему. Пусть покоится с миром в этой тёплой моравской земле грек Пётр! К сожалению не знаю его настоящего имени, а только христианское...

– Пусть покоится!
– непроизвольно вырвалось из уст нескольких воинов и все, последовав примеру Рагдая, стали брать горсти земли, и бросить их на тело Петра, завёрнутого в собственную окровавленнуё рясу.

Ладри, чуть помедлив, положил ему на грудь, рядом с его оловянным крестом, кинжал, ставший виновником его смерти. Эйнар бросил рядом с телом несколько медныхюмонет и своё кольцо. Креп по-славянски установил у изголовья кувшин с хлебом и яйцам. Ацур положил стрелы.

– Ему это не понадобится, - сказал Рагдай, - христианам в раю не нужна еда и одежда, а вот крест из веток ему скрутите, и воткните в холмик могилы.

Настало молчание. Каждый думал о своём. У кого-то на севере остались большие долги, и семье грозило продажа в рабство, у другого, наоборот, было накоплено множество золота для того, чтобы купить стадо коров, взять во временное пользование для его выпаса землю, завести собственные корабли и открыть торговлю. Многие желали после похода переселиться на земли Италии и Испании, где круглый год было тепло и не надо было тратить огромное количество сил на обогрев утеплённого жилища, добычу большого количества жирной пищи, тёплой одежды. Люди там меньше болеют, дольше живут, вырастают красивыми и сильными, женщины прекрасны а дети счастливы... Только несколько совсем юных воинов думали о славе, ожидающей их в цепи бесконечных виков под крылом какого-нибудь знаменитого конунга или ярла. Молчание над могилой было довольно быстро нарушено Полукормом. Подъехав к источнику, он сказал:

– Князь Стовов беспокоиться из-за того, что вы ещё не выступили, а с вашими обременениями это кончиться тем, что вы отстанете от нас.

– Да, правильно, чего стоять? Или кто-то хочет креститься по еврейскому и греческому обычаю?
– хлопнул в ладоши Гелга, - вот я сейчас костылём крещу! Живее берите своих лошадей и идите по тропе за остальными! Эйнар! Ацур!

– А ведь он мне тоже сначала не понравился, - сказал Эйнар невпопад, глядя на свежую могилу, - сыграй, Бирг, ему на прощание пару нот.

Когда Бирг заиграл грустную мелодию, Эйнар взял их рук Торна простой крест из двух дубовых веток, связанных полоской лыка и воткнул в насыпь. Затем он запел, путая слова, но достаточно мелодично:

Верно ты запамятовал, друг,

Как был ты в Миклагарде великом,

И говорил, что хочешь жениться!

Выманивал всех воинов на это дело,

Чтобы красавица была тебе женой,

А затем она стала бы валькирией в Асгарде!

И там все передерутся из-за неё,