Новый мир. Книга 5. Возмездие

— Этот прием я знаю. Я его сразу раскусил. Кто тебе это предложил?

Он нервно облизнул губы.

— Поль, не заставляй меня, — прищурился я, громко хрустнув кулаками и красноречиво глянув в сторону двери туалета.

— Аффенбах! Подполковник Густав Аффенбах! — выпалил он.

— Твой шеф?

— Тогда он не был моим шефом. Но мой шеф дал добро на мой временный перевод.

— Откуда и куда? Подробности! — вновь тряхнул его я.

— Я работал в 3-ем отделе 2-го управления 4-го департамента при 2-ом Главном управлении. Он руководил 1-ым отделом 6-го управления 2-го департамента, также при 2-ом Главном управлении, — скороговоркой пробормотал Поль.

Я поморщился. Было широко известно, что 1-ое Главное управление СБС отвечает за работу с внешними угрозами, то есть главным образом за шпионаж, саботаж и диверсионно-подрывную работу, а 2-ое Главное управление — за работу с внутренними угрозами, такими как вражеская агентура, а также терроризм, экстремизм, сепаратизм, и тому подобное. Однако более подробных данных об их структуре у меня не было.

— Что за гребаные цифры? Как назывались эти отделы и департаменты? Живо!

— В Службе нет названий. Только номера.

— Я слышал другое. Не звезди!

— Все это сказки для журналистов и зевак. В настоящей структуре есть только номера. И их постоянно меняют. Те, кто должен — знают, кто чем занимается. А те, кто не должен — не суют нос не в свое дело…

— Хватит пустых слов. Что знаешь ты?!

— Мой отдел занимался определенными аспектами дешифровки информации. Ничего такого, что тебе бы было интересно. Правда! Ну а 2-ой департамент, насколько я знаю, специализировался на противодействии терроризму. В специфику того отдела, которым руководил Аффенбах, меня не посвящали.

— Я неплохо знаю тебя, Поль — ты не из тех, кто страдает тягой к романтике в стиле Джеймса Бонда. Что же заставило тебя покинуть тепленькое кресло дешифровщика и согласиться влезть в шкуру оперативника? Ты согласился на это, узнав, что выпадет шанс поиздеваться надо мной?

— В Службе не принято отказываться от назначений. Твое мнение значит не так уж много. Кроме того, Аффенбах был, хоть и молодым, но перспективным офицером. Его называли гением оперативного планирования и мастером импровизации. Говорили, что он так умен, что способен играть в шахматы вслепую с десятком партнеров одновременно. Поработать с ним считалось полезным для продвижения по службе. Так что я бы и так, и так отправился на это задание. Но, если тебе так интересно — да, мне хотелось отыграться за прошлое.

— Не сомневаюсь. Давай дальше! В чем была цель операции?!

— Мне сказали — банально «раскатать» тебя, чтобы ты пошел на сотрудничество. И согласился привести нас к своим дружкам-террористам. Аффенбах все мне представил так, что его эти террористы и интересуют, а ты — просто пешка.

— Не ври мне, Поль! — строго приказал я.

— Я не вру. В спецслужбах не принято посвящать исполнителей в те детали плана, которые им не требуются. Каждый знает только то, что ему нужно знать.

— И как он потом объяснил, что ему вдруг стало похер на этих «опасных террористов»?!

— У нас не принято ничего объяснять. Сказали, что операция прекращается — и на этом меня вернули в мой «родной» отдел. Аффенбах сказал, что остался доволен. Оставил хорошую характеристику, она мне помогла чуть подняться в моем отделе.

— А к себе не забрал?

— Сказал, что, может, еще как-то привлечет к своим операциям. Но больше я его не видел.

— Но слышал! Что там с ним было дальше?

— В Службе не принято собирать и распространять слухи. За этим следят, и за такое строго наказывают.

— Достал со своим «в Службе не принято». Колись!

Он вздохнул.

— Говорили, что он пошёл по службе вверх. Гений все-таки. Но потом началась война, и… В общем, я о нем больше не слышал.

— Как насчет Чхона?

— Кого-кого?

— Не придуривайся, Поль. Ты знаешь, о ком я говорю. Вижу по твоим крысиным глазкам.

— Господи! Ну да, знаю! Да я просто видел это твое выступление в шоу у Гоффмана! То самое, которым ты мне сломал жизнь! Ты говоришь о наемнике, который командовал этим твоим Легионом! Но я о нем никогда не слышал до твоего интервью!

— Ты продолжаешь врать. А я начинаю терять терпение.

— Нет, клянусь!

— Чхон руководил той операцией в 89-ом. Ее целью было заманить меня в Легион.

— Мне сообщили другое. Я ничего такого не знал! Меня об этом уже сто раз допрашивали после той бучи, которую ты поднял! И я сто раз говорил, что я ничего не знаю, что я просто исполнитель! Если бы было иначе — неужели ты думаешь, что я был бы здесь?!

— А где бы ты был? Там же, где Аффенбах и Абэ?

В глазах Поля на секунду мелькнули сомнение, растерянность — что-то в моих словах не легло стройно в картину у него в сознании. И я уцепился за эту мимолетную эмоцию, как за последнюю нить. Шестеренки в моем мозгу интенсивно заработали — и на поверхность всплыли сомнения, которые до этого дремали где-то глубоко.

Густаф Аффенбах. Гений, полный амбиций. Восходящая звезда СБС. Шахматист. Похожим образом о нем отзывался Гаррисон. В образ хорошо укладывалось сотрудничество с Чхоном в 89-ом. Аффенбах, конечно, не упустил бы возможности использовать влияние Чхона в спецслужбах, истинный размер которого я все еще не мог оценить, для ускорения своего карьерного продвижения. Но дальнейшая его судьба — глупая и бессмысленная гибель в авиакатастрофе в 92-ом вблизи от линии фронта в Индокитае, где полковнику СБС, да еще и мыслителю его уровня, вообще было не место — в этом паззле смотрелась чуждо. Пройдя войну, я хорошо знал, что там жизнь человека прерывается в любой момент, безо всякого сценария. Странные совпадения случаются. Но гораздо чаще они оказываются не совпадениями.

Когда я впервые об этом услышал от эсбэшников, то решил, что Аффенбаха и Абэ устранили свои, зачищая следы той операции в 89-ом. Но тогда я несколько переоценивал свое значение и несколько недооценивал этого самого Аффенбаха. Теперь он казался мне слишком ценной фигурой, чтобы жертвовать им из чистой перестраховки, ради сокрытия информации об операции многолетней давности.

И сомнения в глазах Поля подтвердили мои догадки.

— Ты расскажешь мне, где он, Поль, — произнес я, беря его за грудки.

— Кто?

— Аффенбах.

— Я же сказал — он погиб в 92-ом!

— Ты лжешь. И на этот раз ты меня не убедишь в обратном. Ты что, сам не понимаешь? Тебя твое начальство принесло в жертву. Разменяло. А вот Аффенбаха, знаю — нет. Даже наоборот. Мне эсбэшники наплели, что он якобы погиб, чтобы оградить его от меня. Тебе не обидно? Не чувствуешь к нему той зависти, которую когда-то чувствовал ко мне?

Поль очень долго мялся, вздыхал и пыжился. Тут уж я понял, что без усиленной физической стимуляции не обойтись. Миг спустя я с легкостью скрутил его, заломив руку за спину и применил болевой прием. Его дыхание тут же сделалось тяжелым и прерывистым, словно он только что пробежал стометровку, а лицо покраснело.