"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

По данным посольства Германии, в 1935 г. в СССР проживало 11 327 немецких подданных, из них около

4000 — в Москве35. В результате активной кампании по переводу иностранцев в советское гражданство их

число заметно уменьшилось36, и на начало 1937 г. в СССР проживало только 4015 граждан Германии.

Согласно статистическим сводкам центрального аппарата НКВД 608 из них было

34 Дель О. Указ. соч. С. 15.

35 Pinkus В., Fleischhauer I. Op. cit. S. 197.

36 По данным гестапо, к 1939 г. гражданами СССР стало около тысячи немцев, прибывших в страну, начиная с конца 20-х гг.

Эта цифра представляется явно заниженной.
– См. Mensing W. Die Vernehmungsprotokolle der "Russlandrueckkehrer" - eine unausgeschoepfte Fundgrube im Politischen Archiv des Auswaertigen Amtes //Jahrbuch zur Geschichte der Arbeiterbewegung. Berlin.

2003/III. S. 155.

14

арестовано с июля 1937 по декабрь 1938 г. Приводя эти данные, Н. Охотин и А. Рогинский считают их

неполными и предполагают, что в период «массовых операций» было арестовано 660-700 граждан

Германии37. Это почти полностью совпадает с данными посольства этой страны38. Из них за пределы СССР

было выслано 622 человека, т. е. практически все арестованные39.

Политэмигранты, даже остававшиеся гражданами Германии, в эту статистику, как правило, не включались, так как прибывали в Советский Союз по подложным документам и не проходили регистрацию в посольстве.

По данным Каролы Тышлер, к 1936 г. в СССР находилось 4,6 тыс. немецких политэмигрантов40. К

сожалению, мы не можем сказать, какое количество из них стало советскими гражданами к началу большого

террора.

Использованное в тексте понятие «политэмигранты» шире, чем только круг лиц, находившихся на

попечении советского отделения Международной организации помощи революционерам (МОПР) — статус

политэмигранта получал далеко не каждый из тех, кто его заслуживал. Этот статус подразумевал прежде

всего социальную помощь — пенсию или пособие, проживание за счет МОПРа. В нашем понимании к ним

относились все те, кто прибыл, спасаясь от полицейских репрессий в Германии за свою партийную и

политическую деятельность, получив на это разрешение КПГ или соответствующей организации МОПР за

границей.

При трудоустройстве и принятии советского гражданства иностранных коммунистов и революционеров

лишали опеки МОПРа, их переводили в ряды ВКП(б). Политэмигранты же оставались иностранными

гражданами и членами соответствующих компартий. Согласно данным представительства Компартии

Германии (КПГ) при ИККИ, к весне 1938 г. были арестованы 70 % членов этой партии, проживавших в

СССР. К октябрю того же года на свободе осталось 363 члена КПГ, 328 их них проживало в Москве41.

Охотин Н. Рогинский А. Указ. соч. С. 49.

38 Посольство называло общую цифру в 730 человек (Pinkus В., Fleischhauer I. Op. cit. S. 197), по данным Охотина и Рогинского

аналогичная цифра, включающая в себя арестованных в первой половине 1937 г., составляла 750-820 человек (Охотин Н.

Рогинский А. Указ. соч. С. 49).

39 Schafranek Н. Op. cit. S. 20. Это составляло около трети всех иностранцев, приговоренных Особым совещанием НКВД к

высылке за границу.

40 Tischler С. Op. cit. S. 26,97.

41 Мюллер Р. Донос и террор: Герберт Венер в московской эмиграции // Сталин и немцы. М, 2009. С. 74.

15

Иного пути для формирования достоверной базы данных на репрессированных немцев, кроме сплошного

просмотра их следственных дел, на сегодняшний день нет. Таблица, публикуемая в приложении, —

результат авторских усилий, открытый для критики, исправлений и дополнений. Трудности с научным

освоением данных архивных фондов связаны прежде всего с отсутствием прочной нормативно-правовой

базы, регулирующей доступ к ним историков. С одной стороны, законы о реабилитации, принятые в начале

90-х гг., требуют предания гласности имен как жертв политических репрессий, так и их палачей. С другой

стороны, расширительное толкование понятия «тайна личной жизни» позволяет архивистам закрывать

любые материалы исходя из житейского принципа «лучше перестраховаться». Семидесятипятилетний

юбилей большого террора не за горами, но можно не сомневаться, что и после этой даты, когда потеряет свое

значение «тайна личной жизни», у руководителей региональных архивов найдутся новые препоны и отго-

ворки.

Ситуацию в ГАРФ, куда с начала 90-х гг. передаются АСД реабилитированных жертв политических

репрессий, которые вело Управление ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ по Москве и Московской области, можно

назвать счастливым исключением. На сегодняшний в день в двух описях фонда 10 035 находится 98 995

архивных единиц, в которых содержатся материалы следствия на 121 700 человек. Дела сброшюрованы, но

не имеют сплошной нумерации, как правило, на каждом листе от руки проставлено несколько цифр, которые

появлялись в процессе комплектования дела42. Руководство архива понимает значение данного комплекса

документов для формирования сознательного и ответственного отношения российского общества к самым

трагическим страницам нашей новейшей истории, и вместе с инициативными группами, представляющими

«Мемориал», региональные общества жертв политических репрессий, Русскую православную церковь,

печатные СМИ, проводит большую научную и публикаторскую деятельность.

Первым из законченных проектов следует назвать мартиролог расстрелянных на Бутовском полигоне к югу

от Москвы, где погребено (по неполным данным) 20 761 человек, казненных с 7 августа 1937