"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

если в Германии у него «проживают родители, имеющие кулацкое хозяйство, и братья — владельцы частных

мастерских с применением рабочей силы»285. Помимо Либкнехта военным трибуналом в 1939 г. были

оправданы Йозеф Рубенс и Эдуард Штилов. Гораздо чаще дело на того или иного немца отправлялось на

доследование и больше не возвращалось к военным судьям. Следователи либо самостоятельно принимали

решение об освобождении подследственного, либо добивались у прокурора санкции на передачу дела на

ОСО.

Приказ № 00762 требовал максимально сократить количество дел, направляемых на рассмотрение Особого

совещания при НКВД СССР, а дела на иностранных подданных направлять туда только в

284 Либкнехт был оправдан на заседании ВТ МВО 31 августа 1939 г. В деле нет прямых ссылок на заступничество семьи Карла

Либкнехта, проживавшей в СССР, однако на заседании обвиняемый призывал в свидетели своего двоюродного брата Гельмута

Карловича Либкнехта.

285 Из протеста Особого отдела УНКВД на постановление прокуратуры. Последняя взяла верх — Зацгер был освобожден, но

вновь арестован в 1941 г. и умер в тюрьме на этапе следствия.

169

исключительных случаях286. В мае 1939 г. Вышинский докладывал В. М. Молотову, что в настоящее время

через ОСО проходит слишком большое количество дел, до 300 за одно заседание287. Междоусобная борьба

между влиятельными ведомствами приводила к тому, что следствие, начатое в период большого террора,

затягивалось на целые годы. Немецкие коммунисты, собранные в «антикоминтернов-ский блок», 15 апреля

1939 г. были переданы Военному трибуналу. Тот на протяжении семи месяцев откладывал даже

подготовительное заседание, дождавшись протеста прокурора, подтвержденного решением ВКВС от 20

января 1940 г. После этого началось «второе следствие», о котором писали в своих заявлениях из московских

тюрем арестованные, один из которых — германский подданный, член КПГ, еврей и политэмигрант Иосиф

Зельбигер провел в предварительном заключении 1112 дней. В конце концов дело все же было поставлено на

ОСО, которое освободило лишь двоих из «антикоминтерновцев». Пережив все реорганизации 30-х гг.,

Особое совещание и в дальнейшем позволяло органам НКВД прятать концы в воду, избегая прокурорского

надзора и состязательности судебных заседаний.

3. Тяжесть приговоров

Немало исследователей «большого террора» пытались вывести некие закономерности и понять, в какой мере

тяжесть приговора вытекала из характера и масштаба сфальсифицированных в обвинительном заключении

преступлений. Приходится констатировать, что здесь бессильными оказались и статистические выкладки, и

количественные методы288. Единственное, что можно утверждать достаточно точно — тот, кто досидел под

следствием до конца «ежовщины», смог избежать смертного приговора. Отказ от признательных показаний в

какой-то степени затягивал процедуру следствия, наряду с «нераскаявшимися» шанс выжить был и у тех, кто

был готов признать любую нелепицу, сотрудничал со следствием, подписывая обвинения в адрес знакомых и

незнакомых людей.

Среди изученных АСД есть немало дел на немцев, так и не признавших своей вины, но тем не менее

расстрелянных. Весной 1938 г., когда машина репрессий работала на самых высоких оборотах, оформление

следственных материалов было максимально упрощено,

Бутовский полигон. Вып. 7. С. 316.

287 Мозохин О. Б. Указ. соч. С. 198.

288 Об этом же свидетельствует и С. В. Журавлев: Судебно-следственная и тю-ремно-лагерная документация. С. 181.

170

связь между поведением подследственного и ходом следствия была совершенно утеряна. Генрих Грюнвальд, работавший в отделе Политэмиграции МОПР, отказался 22 мая 1938 г. от своих признательных показаний,

но тем не менее был приговорен к расстрелу 29 июля того же года, хотя дата обвинительного заключения в

его деле помечена августом.

Отягчающим обстоятельством при определении наказания являлась работа обвиняемого на советскую

разведку или органы госбезопасности, подготовка к подпольной работе в школах Коминтерна. Поскольку в

данном случае речь шла о политэмигрантах, в материалах АСД они записывались как лица вне подданства

даже в том случае, если имели непросроченный вид на жительство. Люци Бауэр, закончившая курсы

Коммунистического интернационала молодежи и проживавшая в отеле «Люкс», признала на допросе, что

сама не знает, гражданином какого государства она теперь является. Ее первый муж член ЦК германского

комсомола Эрнст Вабра все годы фашизма провел в концлагере, ее годовалая дочь осталась у родителей в

саксонском городе Хемниц. Они не дождались мать и жену — Люци Бауэр была расстреляна 29 декабря

1937 г., вместе с еще четырнадцатью немцами — жертвами сталинской юстиции. «Самый немецкий день» в

Бутово состоялся чуть раньше, 3 ноября, когда было расстреляно 32 человека, учтенных в нашей базе

данных.

Не удается установить логической связи между конкретным пунктом 58-й статьи УК РСФСР и

длительностью лагерного срока. И за антисоветскую агитацию, и за шпионаж ОСО могло дать одинаковый

срок, «двойка» также приговаривала к расстрелу, даже если в обвинительном заключении не было данных о

шпионской или террористической деятельности. Статистика показывает, что женщинам органы

госбезопасности «не доверяли» ответственных преступлений, в этом, вероятно, находила свое проявление