"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

арийцам» в Советском Союзе303. Фабиш погиб в концлагере Освенцим.

2. После пакта

После заключения в августе 1939 г. пакта о ненападении в Германию из СССР прибыло по разным данным

от 1200 до1400 немецких граждан, из них около 300 были высланы принудительно. Подавляющее

большинство последних отправилось на родину прямо из ГУЛАГа. Материалы изученных АСД добавляют

интересные черты и к самой процедуре, и к биографиям высылавшихся немцев. С конца ноября 1939 по

апрель 1940 г. было приговорено к высылке 17 человек, учтенных в нашей базе данных. Все эти люди

содержались в неволе со времен национальных операций. Только четверо из них уже имели приговор и были

возвращены из лагерей (Вилли Мейер, Генрих Шульмайер, Франц Хагель, Ганс Эдуард Драх). Остальные,

как будто забытые впопыхах, продолжали находиться под следствием в московских тюрьмах.

После раздела Польши, как справедливо отмечает австрийский исследователь Ганс Шафранек, процедура

«высылки» превратилась в «выдачу» — на границе в Бресте немцы, вырвавшиеся из ГУЛАГа, попадали

прямо в руки нацистских властей304. Его оппоненты под

13 РААА. R 104553 В.

14 Schafranek Н. Op. cit. S. 54-57.

178

черкивают, что специального отбора коммунистов в рамках этой акции не велось — она не являлась

«подарком Сталина Гитлеру», призванным закрепить дружбу двух диктаторов305.

Конечно, среди высылавшихся из СССР узников ГУЛАГа были и антифашисты, и евреи, и их никто не

спрашивал, хотят или не хотят они «домой в рейх». Расстрелянный в Бутово юрист КПГ Феликс Галле

подчеркивал недопустимость выдачи политических противников гитлеровскому режиму «вследствие

уничтожения либерального правового государства в Германии»306. Однако о нормах права в Советском

Союзе той эпохи думали в последнюю очередь. Евреев, которых к моменту высылки не успели лишить

германского гражданства, полицейские органы сразу же отправляли в концлагерь на территории рейха или в

специальные рабочие команды на территории генерал-губернаторства307.

После подписания договора о дружбе и сотрудничестве (28 сентября 1939 г.) в берлинском МИДе всерьез

рассматривали возможность переселения всех советских немцев в Германию. По оценкам экспертов, их

число достигало 1 млн человек. Сотрудники МИДа считали, что перенесенные лишения сделают их

«лучшими борцами с большевизмом». Посол Германии в Москве Шуленбург 2 января 1940 г. высказался

резко против, заявив, что в СССР это будет воспринято как вмешательство во внутренние дела страны, а

молодое поколение советских немцев уже идентифицирует себя с режимом и в целом ассимилировалось с

местным населением308.

Тем не менее осенью 1939 г. посольству пришлось столкнуться с резко выросшим потоком прошений о

возвращении в Германию, в том числе и от тех, кто когда-то был коммунистом и политэмигрантом. Позиция

немецких дипломатов не изменилась — они отказывались принимать «красных» и «расово неполноценных».

Так, посольство не дало въездных виз еврейкам Гильде Гаушильд и Гильде Маркуссон.

Новым во второй волне высылки было то, что теперь разрешалось отправлять в Третий рейх и лиц,

лишенных германского гражданства309. Шуленбург обосновывал это решение тем, что советское гражданство

немцам просто навязывали, и они не могли от него от

мь Mensing W. Eine „Morgengabe" Stalins an den Paktfreund Hitler? S. 84; Tischler C. Op. cit. S. 173.

306 Галле Ф. Указ. соч. С. 60-61.

307 Tischler С. Op. cit. S. 136.

308 Fleischhauer I. Op. cit. S. 61.

309 Тышлер К. Высылка немцев из Советского Союза в 30-е годы. — В кн.: Россия и Германия. Вып. 2. М., 2001. С. 208-210.

179

казаться. Если такой человек был замечен в коммунистической деятельности, въезд в Германию для него

автоматически закрывался. Фактически посольство принимало на себя функцию, аналогичную процедуре

«партийных чисток» в СССР. В то же время дипломатическое представительство отдавало себе отчет в том, что «если мы откажемся принять относительно большое число людей, предназначенных к высылке (из

СССР. — А. В.), то нельзя исключать того, что это вызовет у занимающихся этим советских учреждений

неудовольствие, которое, в свою очередь, может оказать негативное воздействие на дальнейший ход

кампании по высылке»310. Кроме того, сотрудники посольства были вынуждены реагировать на

многочисленные запросы родственников, пытавшихся выяснить судьбу близких, уехавших в Советский

Союз.

На практике отношение к лицам, принявшим советское гражданство, было весьма избирательным. Эльзе

Вебер, исключенной из КПГ за связь с арестованным мужем, было отказано в возвращении германского

подданства, а ее детям паспорта выдали без особых проблем. Однако они отказались ехать в Германию без

матери, а с полученными паспортами пошли в ОВИР, чтобы получить вид на жительство уже как

иностранцы. В милиции немецкие паспорта были отобраны, так как вначале следовало выйти из советского

гражданства (Эльза и ее муж стали гражданами СССР). Хождения в посольство и попытки выехать всем

вместе продолжались до начала войны, мать и дети были арестованы и в 1941 г. приговорены к расстрелу.

В годы временного потепления советско-германских отношений посольство активизировало поиск

германских подданных. Для этого из Берлина прибыло несколько дипломатов, в том числе Эрих Цех-лин и

Виктор Эйзенгардт, давшие после 1945 г. подробные показания о своей деятельности311. Они вновь ставили

вопрос о поиске арестованных немцев, по которым ранее посольство получало негативные ответы. Теперь