Нуль

Как ни удивительно, но Максим молчал секунд десять.

– Повтори, пожалуйста, что ты сказал, – вдруг произнес он.

Сергей повторил и добавил:

– Я что, тебя чем-нибудь обидел?

– Зачем тебе «Факел-пять»? – ответил Максим вопросом на вопрос.

Сергей еще раз удивился. Выходит, Максим что-то знает об этом «Факеле», он даже не попросил ничего уточнить.

– Да понимаешь, мой Костик там занимается, пропадает в спортклубе целыми днями, учеба страдает. – Про учебу Сергей, честно говоря, присочинил. – А сообщить адрес наотрез отказывается. Говорит, мол, это мое личное дело, спорт мне нужен, я там на хорошем счету, а учебу налажу, слово даю. Только вот слово он что-то не держит. Учителя жалуются. Короче, я хочу повстречаться с тренерами, единственная проблема – адрес этого «Факела», я никак не могу его найти.

– Адрес я тебе дам, – медленно проговорил Максим, – записывай: Большая Переяславская, семнадцать, строение три.

Сергей записал. Большая Переяславская улица была ему хорошо знакома – там находилась Четвертая типография, с которой он часто имел дело.

– А кроме адреса, – продолжил Максим, – дам еще совет: забирай своего Константина оттуда как можно скорее.

– Не понял! – изумился Сергей.

– И вот еще что, – продолжил Максим, как бы не расслышав Сергея. – Будь там повнимательнее, в том «Факеле». Если тебе в спортклубе что-то не понравится, сразу звони мне.

– Это что же, бандиты?

– Как тебе сказать… – запнулся Максим. – Не то чтобы бандиты… Будь они бандитами, мы бы с ними давно разобрались… Темное пока дело. В общем, это… это плохая организация.

Сергей не поверил своим ушам. Не «криминальная», не «преступная», не «бандитская», не «мафиозная» – просто «плохая организация».

Только тот, кто хоть иногда общается с операми высокого разряда, поймет, насколько несуразно звучит это словосочетание в устах сотрудника управления по борьбе с организованной преступностью.

Сергей хотел уже попрощаться с Максимом и повесить трубку, как вдруг тот воскликнул:

– Сергей Владимирыч, погоди! Вот еще какая мысль. Мы не могли бы с тобой повстречаться? Давай так: побываешь в «Факеле» – и ко мне. Мне кажется, это важно.

– Нет, сегодня вряд ли смогу, – сказал Сергей. – Я пока не в форме, трудновато мне разъезжать. А ты можешь сказать, в чем дело?

– По телефону не хотелось бы… Разве что в двух словах. Видишь ли, поразительное совпадение. Еще полгода назад об этом «Факеле» никто не знал, я имею в виду органы. Появляется определенная информация, мы начинаем присматриваться, разработку ведет мой отдел, пока ничего конкретного, так, мелочи, но весьма симптоматические, и вдруг звонишь ты – именно ты, совершенно далекий от всего этого человек, словно бы из другого мира – и называешь как раз два этих слова: «Факел-пять». Тут впору поверить в мистику. Завтра сможешь приехать?

– Давай лучше в самом конце недели, в пятницу, я пока что-то в себе не уверен.

На самом деле Сергей был не уверен не в себе, а в том, удастся ли завтра вызволить Костика. Вдруг похитители выдвинут какие-нибудь новые требования? Вдруг пятнадцать тысяч долларов – это лишь начало вымогательства?

ВДРУГ ОН БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ УВИДИТ КОСТИКА?!!

В который раз за этот день к горлу подкатил вязкий мокрый комок. Сергей подумал, что если сейчас разрыдается, то не сможет придумать ничего правдоподобного и ему придется все рассказать Максиму, вот тогда Борисов вцепится в него мертвой хваткой и вынет душу. Освобождение Костика это нисколько не приблизит.

– Хорошо, в пятницу семнадцатого я тебя жду, – согласился Максим. – Так… что у меня в пятницу? Утром я буду далеко, днем сложно, а вот после шестнадцати… Семнадцать ноль-ноль, устроит?

– Вполне. Семнадцатого в семнадцать – это даже красиво.

– Тогда до пятницы.

Ни Сергей, ни Максим не обладали даром предвидения, поэтому не могли знать, что их встреча состоится не в пятницу, а на сутки раньше, совершенно при других обстоятельствах, и встреча эта будет последней.

Если придерживаться точной топографии, то дом семнадцать, строение три по Большой Переяславской стоял не на самой улице, а в просторном дворе углового дома номер семнадцать и представлял собой очень аккуратный одноэтажный розовый особнячок, обнесенный глухой бетонной оградой в полтора человеческих роста. Он обладал изящными пропорциями и походил одновременно и на большой киоск, и на скромную виллу, и на маленький дворец, что, в сущности, неудивительно, ибо слово «киоск» – это немного измененное турецкое «кёск», «вилла», а в турецкий оно пришло из персидского, где «кушк» означает «дворец».

По правде говоря, из-за ограды особнячок совсем не был виден, и Сергей разглядел его в щель между створками ворот – очень внушительных ворот из листового проката, выходящих тоже на Переяславскую улицу, но уже Среднюю. Никакой вывески, никакой надписи говорящей, что это спортклуб, к тому же «Факел-5», не существовало. Слева от ворот под бетонным козырьком имелась железная дверь с глазком, рядом – пластмассовая коробка интеркома, утопленная в стене, над дверью на металлическом кронштейне была укреплена телекамера, нефтяной глаз которой подозрительно разглядывал Сергея.

Все это было очень странно. Сергей даже подумал, что Максим Борисов ошибся и дал ему неверный адрес. Меньше всего на свете особнячок походил на спортивный клуб. Где тренировочные залы? Где раздевалки с душевыми? Ничего такого просто физически не могло быть в пределах особняка. Если здесь и способны были готовить молодежь к какому-нибудь виду спорта, то исключительно к шагу на месте.

За дверью послышались голоса. Сергей отошел метров на пятнадцать и встал возле ограды.

Дверь отворилась. На улицу вышли четверо подростков, лет по четырнадцать-пятнадцать. Они были в спортивных костюмах и кроссовках. Мальчишки стрельнули глазами в сторону Сергея, один из них что-то шепнул остальным, и все заразительно расхохотались. Смеясь и дерзко поглядывая на Сергея, они прошествовали мимо него, вышли на Большую Переяславку и направились в сторону Рижской эстакады.

Сергей снова подошел к двери и нажал на кнопку интеркома.

– Слушаю вас, – раздался в переговорном устройстве молодой голос.

– Это спортивный клуб «Факел-пять»? – спросил Сергей.

– Спортивный клуб, да, – ответили ему, порядок слов был странноватый.

– Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из тренеров.

– Пожалуйста.

Щелкнул электронный замок, Сергей нажал на ручку, дверь легко поддалась, и он оказался во дворике.

Увиденное там поразило его – словно из Москвы он опять перенесся в Калифорнию. Большую часть дворика занимали хорошо ухоженные газоны, и там росли две яблони, которые уже начали покрываться цветами. Сергей подумал, что для Калифорнии более типичны были бы апельсиновые деревья. От ворот к дому шла асфальтовая дорожка, а слева от особнячка располагался паркинг, где стояли два «Мерседеса» – цвета «мокрый асфальт» и темно-зеленый – и «Джип Чероки». Окна особняка – их насчитывалось всего четыре, по два слева и справа от входа – были из поляризованного стекла и потому казались грифельно-черными зеркалами. Вокруг двери шла мраморная отделка, площадка перед дверью и ступеньки тоже были выложены из мраморных плит, а сама дверь представляла собой сложное произведение столярного искусства, с ярко блестящей латунной окантовкой и латунной же массивной ручкой.

Едва Сергей ступил на мрамор, как дверь открылась, и на пороге показался охранник – плотный человек лет тридцати в свободном черном костюме.

– Сюда, – сказал он, словно Сергею было из чего выбирать; на самом деле у особняка был всего лишь один вход, во всяком случае, с фасада.

Сергей вошел в небольшой холл с мягкими кожаными креслами и зелеными вьющимися растениями. Слева и справа были закрытые двери, а прямо напротив входа открывался затемненный коридор. Конец его не просматривался, и Сергей подумал, что особнячок, возможно, не такой уж и маленький – это был параллелепипед, выходящий на Среднюю Переяславскую улицу своей узкой гранью.