Няня поневоле

«Не ходи, — вопит чуйка. — Живи спокойно. А то еще один ящик с гуаном откроешь!»

27

Назарет

Весть о смерти Шмелева доходит до нас через неделю. Когда в город прилетают какие-то родственники. И срочно требуют от Линары сопроводить тело на родину.

— Я не хочу, Марина, — за завтраком говорит она в трубку. Задумчиво вертит в руках вилку с нанизанным сырником. — У меня новая семья. Я, конечно, очень сожалею о таком исходе, но поверь, оплакивать Федора Ильича не могу. Слишком много он мне горя принес…

— Он вылечил тебя, неблагодарная ты, дрянь! — кричит в трубку какая-то баба.

— Пока я не встретила твоего брата, — спокойно замечает Линара, печально отложив вилку, — то необходимости лечиться не возникало. Если бы он не нарушал правила и не катался бы по парку на джипе…

— За рулем сидел Мишка, и ты это прекрасно знаешь…

— Марина, — вздыхает жена, призывая бывшую родственницу к спокойствию. — Я никуда не поеду. Мне и здесь хорошо. Если что-то нужно, присылайте официальные письма.

Смотрю на Линару и поражаюсь. Тихая и робкая девчонка в минуты опасности может за себя постоять. Показывает мне язык, откладывая мобильник на стол. И серьезно так спрашивает.

— Мне полагается часть Федюлькиного наследства, Сережа. Я хотела отказаться…

Глядит выжидательно, но я-то понимаю — моя милая все для себя уже решила. И просто для проформы интересуется моим мнением. Хитрая лиса.

Вероника всегда и все делала по-своему и только ставила меня перед фактом. Но у нее и идей-то особых не было. Сумку купить от Фурлы, новую шубку из норки… И уж точно ей бы и в голову не пришло советоваться со мной по поводу многомиллионного наследства. Хапнула бы все без всяких сомнений. Но если честно… живи моя первая с Федей Шмелевым, сбежать наверняка не решилась бы. Или не захотела бы…

— И что тебе помешало? — морщусь я, внимательно рассматривая любимую женщину. Шелковый халатик облегает высокую грудь. Из-под тонкой ткани слегка топорщатся горошинки сосков. А в низком вырезе виднеются идеальные полушария. Хочу отвести взгляд, но нет сил. И встать из-за стола не могу тоже. Меня штырит от собственной жены! Кому сказать… Поправляю ставшие неудобными треники и бросаю лениво.

— Мне уж точно ничего Шмелевского не надо. Провалился бы он со своим ФИШТ-банком.

— Деньги из оффшоров придется вернуть в банк и выплатить вкладчикам, — жуя остывший сырник, замечает мой домашний банкир. — Не хочу обманывать людей. Пусть заберут свои вклады.

— То есть ты хочешь осчастливить всех кредиторов? — улыбаюсь многозначительно.

— Хотелось бы, — пожимает плечами Линара и, положив руку на чуть заметный животик, смотрит серьезно.

А у меня от этого простого движения сводит внутренности и останавливается дыхание. Моя любимая и мой ребенок. Офигеть, как башку сносит!

— Девочка моя, — шепчу, наклоняясь к жене с поцелуем. — Давай потом о Федькином наследстве.

— Подожди, — отстраняется она. — Это серьезный разговор, Сережа.

Всматриваюсь в строгое личико и силюсь не расхохотаться.

— Ну, о чем там говорить, малыш? Хочешь оставить, дело твое, — соглашаюсь примирительно. — Меня это никак не касается. Буду ездить с тобой на собрания акционеров и важно разгуливать во фраке на каких-нибудь приемах. Ну и всем пацанам раззвоню, что женился на банкирше.

— Сережа, — улыбаясь, останавливает меня Линара. — Я хочу войти в наследство только из-за тебя. Нужно вернуть украденные у тебя документы на участок. Только с их помощью ты сможешь в суде отстоять свою собственность. Я вообще не понимаю, как ты их мог потерять?

Недовольно поводит плечами и, отхлебнув из чашки латте, облизывает пенку с губы.

«Подожди, — хочется закричать мне. — Я сам!»

И уж точно не желаю слышать ни о каких документах, Синьке, Шмелеве и прочей нечисти.

— Да я сам в шоке, — бухчу недовольно. — Все бумаги у меня в сейфе лежали. А со свидетельством на право собственности я только к нотариусу съездил. Домой привез, это точно. А куда оно потом делось, ума не приложу… Все остальное на месте. А этой фигни нет.

Морщусь, как от зубной боли. Какой хрен ворошить старое? Солнышко за окном. Сейчас бы позавтракать, взять Марка и погулять во дворе. Собак погонять на радостях.

— Вот поэтому и нужно посмотреть в банковских ячейках, — глубокомысленно заявляет Линара, — если Синявкин твой арендовал что-то в ФИШТе. Думаю, нам с тобой стоит поехать в мой родной город и посмотреть лично. Заодно и с моими родителями познакомишься.

— А они не приедут на свадьбу? — спрашиваю ошалело.

— Не успеют, — хитро улыбается лисица, моя жена. — Ты же уже звонил кому-то в ЗАГС. Или я ошибаюсь?

— Ну да, — улыбаюсь во весь рот. — Сказали, как только получите развод, можете приезжать. Я б такой, чтобы прямо сейчас и поехал, — вздыхаю натужно и добавляю поспешно. — Давай по-быстрому, Линара, а?

Спрашиваю. А у самого аж сердце трепыхается как тряпка на ветру. Вдруг сейчас решит соблюсти приличия, подождать, подготовиться, платье заказать у этой… Веры Вонг!

— Да я только за, — весело кивает Линара. И я в который раз убеждаюсь, как мне легко и спокойно с этой женщиной. Будто ее создали для меня по спецзаказу.

— А нас там ждут? — спрашивает она с усмешкой.

— Ага, уже ковровую дорожку постелили. Надевай красивое платье. Сыну нарядный подгузник, и едем.

— С Марком?

— Конечно, он же наш главный свидетель!

Естественно, в тот же день нас никто не расписывает. «Нет приема», — говорят. Приходится ждать пятницы.

Дорогой в город я то и дело кошусь на красивую женщину, сидящую рядом. Еще какой-то час или полтора, и Линара станет моей женой официально. Что там еще можно предпринять? Повенчаться? Нужно предложить любимой и устроить грандиозный праздник. Позвать ее родителей, эту приблуду Жанку!

Мне повезло с женой, и я готов прокричать об этом всему миру! Фейерверки, голуби, лимузин… Все, что пожелает моя девочка.

Но Линаре не нужна показуха и чужда купеческая роскошь. И того, и другого она сполна хлебнула в первом браке. И ее уж точно не удивишь шикарной тачкой или дорогущим платьем. Умная красивая женщина мне, дураку, досталась! Вон о собственности моей печется. Документы хочет разыскать. Я в который раз задумываюсь, как они могли вообще оказаться у Синьки? И когда я заметил их пропажу? Примерно за месяц до гибели Вероники. А до этого вообще соображал слабо. Наверняка мог сейф бросить открытым. И тот же Ступа вытащил. К чему теперь гадать? Но если бумаги найдутся, я смогу доказать подлог, совершенный Синявкиным и его прикормленным нотариусом. Может, там и сотрудники Госреестра в доле. Не знаю…