o bdf4013bc3250c39

– Из десятого уже, - юноша горделиво вздернул голову. – Из десятого «А».

– Ну и что, - Зина уже пришла в себя и улыбалась. – Что же, нет красивых

девчонок в твоем классе? Я не знаю десятых, к сожалению, но уверена, что

там есть красавицы, заслуживающие таких вот подарков!

– Дети они еще! – выпалил подросток и насупился. – А мне вы нравитесь…

Больше всех… Давайте будем дружить, я знаю, у вас никого нет!

– В каком смысле «никого»? – оторопела от такой нескромности Зина.

– Ну, во взрослом смысле никого, - как ни в чем не бывало, спокойно ответил

десятиклассник, нагловато глядя прямо в ее глаза. – Вы же сами понимаете, Зинаида Николаевна.

– Допустим, понимаю, - собралась она. – И что же ты предлагаешь?

– Например, провожать вас до дому, - вполне серьезно начал он, и Зине

показалось, что сейчас он начнет загибать пальцы, перечисляя конкретные

действия, укладывающиеся, в его разумении, в понятие дружбы. – На первый

раз провожать, а то ведь вам далеко ехать.

127

– Не беспокойся, в троллейбусах у нас пока спокойно, - Зина решила

перевести все на шутку. – Итак, эта услуга снимается за ее неактуальностью.

Дальше?

– Зачем вы так, Зинаида Николаевна? – с упреком сказал юноша. – Вы

думаете, что я еще маленький, да? А мне уже семнадцать исполнилось. А вам

двадцать три. Шесть лет разницы – подумаешь! Разве в истории не было

примеров таких браков, когда муж был моложе жены? Сколько угодно! – он

раскраснелся, распахнул пальто и говорил скороговоркой. – Была бы заметная

разница, а то что такое шесть лет? Зато когда вам будет сорок шесть,

например, мне исполнится всего сорок. Разве вам не приятно будет иметь

такого молодого, сильного мужа!..

– Ого-о! Как мы далеко уже зашли, тебе не кажется? – Зина старалась

говорить мягко и ровно, хотя в душе у нее начало клокотать: какой-то не по

годам созревший и озабоченный сопляк откровенно склоняет ее к

сожительству! Этого только ей недоставало в этой жизни! Но резкостью

ничего не возьмешь, поняла она, только обозлишь, а последствия могут быть

непредсказуемы. Кто его знает, какой у него характер, как он отнесется к ее

отповеди. И кто его родители? Не дай Бог, какие-нибудь шишки, в проблемах

завязнешь…

Зина вполуха слушала его лепет и лихорадочно искала выход.

– Тебя как зовут-то? – спросила она, когда юноша, исчерпав запас

красноречия, замолчал.

– Матвей.

– А фамилия?

– Сташевский.

128

– Вот что, Матвей Сташевский, - предложила она. – Я сейчас говорю с тобой, как взрослый человек с взрослым человеком, понимаешь?

Матвей кивнул и навострил уши.

– Так вот, - продолжала Зина. – Прежде всего спасибо тебе за твое чувство, оно мне очень лестно… Теперь что я тебе хочу предложить… Провожать ты

меня, конечно, можешь, но давай договоримся, что пока что этим твои

ухаживания ограничатся, ладно?

Юноша, видимо, не ожидал такой уступчивости и с радостью согласился на

предложение. Они сели в троллейбус и когда стали подъезжать к ее

остановке, Матвей встал с сиденья и предложил ей поднести ее поклажу,

состоявшую из пакета с ученическими тетрадками. Зина улыбнулась и

поблагодарила, но решила завтра же навести самые подробные справки об

этом странном молодом человеке.

Начала с классного журнала. Оценки у Матвея Сташевского были неплохими, заметно преуспевал он в точных науках, но и по другим предметам шел

ровно, без «троек». Зина осталась как-то наедине с классным руководителем

десятого «А» Тамарой Сергеевной и заговорила с ней об успеваемости

учеников. Незаметно переключилась на статус детей, рассказала, что у нее в

классе в основном дети рабочих и служащих. Тамара Сергеевна подхватила и

поведала, что в ее классе тоже преобладают такие, правда, есть один юноша, отец которого работает вторым секретарем райкома партии. Зина

сосредоточилась и затаила дыхание. Расспрашивать было неосторожно,

поэтому она напряглась и ждала, когда же Тамара Сергеевна назовет имя

этого ученика. А та долго рассказывала о хорошей успеваемости ученика, о

его активной комсомольской позиции, о всегдашней готовности помочь

одноклассникам. Зина слушала и все больше убеждалась, что речь идет

именно о Матвее Сташевском. Поэтому когда Тамара Сергеевна назвала

наконец его имя, Зина отреагировала вполне спокойно.

129

«Значит, вот оно что! – обдумывала она ситуацию после разговора. – Отец –

партийный чиновник. Только этого мне еще не хватало! А ну как узнает

родитель, чем его повзрослевший сынок тешится, что будет? Уши ему

надерет, что ли? Скорее всего – меня сгнобят. Скажут, что растлила

мальчонку… Нет, это надо прекращать, и чем скорее, тем лучше…»

В тот день она вышла из школы через запасной выход, а Матвей Сташевский, прождав ее у главного полтора часа, вошел в школу, заглянул в учительскую и

увидев, что она пуста, грустно вздохнул и отправился домой.

На следующий день Зина через четвероклассника снова получила записку,

написанную знакомым почерком. Матвей, ни много ни мало, укорял ее в

непостоянстве, сетовал на изменчивую женскую природу.

Прочитав записку, Зина разорвала ее и пожала плечами: «Скажите на

милость! Мы уже и книжек серьезных начитались!» А когда в очередной раз

ей снова пытались передать записку, она строго сказала посреднику:

– Передай тому, кто тебе это поручил: чтобы больше никаких записок я не

видела! Иначе всем сообщу! Так и скажи этому человеку!

Дня три записок она не получала. А на четвертый школу потряс скандал:

десятиклассник Матвей Сташевский пытался покончить с собой, вскрыв в