o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
– Да и без бога скажу – люблю, - ответил он. – Чего его приплетать-то!
– Нет, ты представь, что вот сейчас самому богу говоришь, когда соврать
нельзя.
331
– Ну ладно, как перед богом. Люблю. Особенно теперь…
– Что значит «теперь»? – она встрепенулась, он почувствовал, всем телом.
– Ну, теперь вот, когда так мне помогла, - поправился он. – Чего ты вдруг
пытать меня взялась? Сама не знаешь разве?
– Может, знаю, а может – и нет, - резко, как-то грубо даже оборвала она, встала с его колен и прошла
выпила и еще раз пристально посмотрела на него:
– И всегда любить будешь? Несмотря ни на что?
– Несмотря на что? – не понял он.
– Ну, мало ли, кто тебе что-нибудь недоброжелательного скажет. Люди-то, сам
знаешь, какие…
– Какая ты странная сегодня, - подивился на нее Добряков. – Загадками
говоришь…
– Ну ладно. Раз говоришь, что любишь, тогда выполнишь свое обещание?
– Какое? – сначала не понял он, но потом вспомнил тогдашний разговор в
постели и отмахнулся, как от чего-то надоевшего: - А, ты про то… Да ладно, выполню, конечно… Ты же мне вон как помогла…
– Опять «помогла»! – раздраженно укорила она. – А если б не помогла, если б
не получилось ничего, тогда свои слова назад бы взял, а? – и все буравила, буравила его пронизывающим взглядом.
Ему стало неловко под этим взглядом, и он, скорее чтобы покончить с
неприятной ситуацией, чем всерьез, ответил поспешно, суетливо:
332
– Да выполню, конечно, что ты! Раз сказал – сделаю. Мое слово твердо, ты же
знаешь.
– Знаю, - подтвердила она, но ему послышалась в ее словах какая-то
неуверенность, издевка даже, и он насупился:
– Ну вот, что тогда спрашиваешь? Когда пойдем? Не сегодня, надеюсь?
– Да нет, не сегодня, конечно, какие мы уже сегодня ходоки? Да и не работают
они сегодня, выходной у них. А вот, к примеру, завтра?
– А завтра какой день? – спросил он скорее для того, чтобы выгадать хоть
маленькую надежду.
– Завтра вторник, загс работает, - ответила она.
Ну, - выдохнул он, - давай уж завтра тогда. – Только не с утра, а то пока
похмелимся после этого, - он повел рукой в сторону стоявших на столе
бутылок.
– Не волнуйся, похмелимся, - согласилась она. Они работают до половины
шестого.
– Узнавала уже? – подъегорил он с ехидной ухмылочкой.
– А хоть и узнала – что такого? Раз взялись за дело, надо его сделать.
– Ладно, тогда я думаю, надо бы сегодня поубавить прыти-то? – он кивнул на
водку. – А то не встанем.
– За меня-то не беспокойся, а сам, конечно, можешь поубавить. Значит,
больше не пьешь? – она потянулась за бутылкой, налила себе.
– Да нет уж, прямо вот так я не могу, надо постепенно, - заупрямился он.
333
– И как же? – лукаво посмотрела она.
– Ну, например, не пить водку, а пить пиво.
– Хорошая мысль. Но разве ты никогда пивом не уклюкивался до усрачки?
– Ну, когда-то, - протянул он. – Сейчас другое
дело…– И что предлагаешь? – она закурила.
– Купить пива. Немного. Мне на вечер.
– Сколько?
– Ну, бутылочек пять…
– Не мало? – искрились улыбкой ее глаза.
– Тогда шесть – чтоб и наутро бутылочку. Поправиться перед походом.
Она звонко, неудержимо рассмеялась, потом закашлялась, поперхнувшись
дымом. Он сердито поднялся, подошел к ней и постукал ее по спине кулаком.
– Да все… все… хватит, - она отбросила его руку. – Да с трех литров, да еще
на водку – тебя, знаешь, как развезет? Понижать градус – это смерть, - и она
снова залилась дробным, мелким смехом.
– Ну а что тогда делать? – окончательно рассердился он и смотрел на нее
озлобленно.
– Пить культурно, закусывая при этом, вот что, - она успокоилась наконец и
подняла голову, вытирая глаза кухонным полотенцем. – Не лакать ее подряд, а
выпить со мной две-три стопочки и остановиться. Сможешь так?
Добряков понимал, что не сможет, при всем желании уже не сможет. Но
сказать об этом стеснялся. А потому помялся немного и слабо выдавил:
334
– Попробую. Но все равно наутро надо бы пару бутылочек купить. Я от них
только поживее, поразумнее буду. А то усну на ходу.
– Уговорил, - кивнула она. – Пару бутылок пива можно. Сейчас пойдешь?
– А чего тянуть? Вот давай еще по одной – и пойду, - он взял бутылку,
наполнил обе стопки и, стараясь бодриться, произнес:
– За нас, что ли?
– За нас, - согласилась она и, чокнувшись с ним, мелкими глоточками стала
пить из своей стопки.
Потом дала ему сто рублей, попросила купить сигарет и наказала, пряча
глаза:
– Только ты не ходи в палатку, мне кажется, там пиво не очень хорошее, не
свежее какое-то. Лучше в магазин сгоняй. Очередей там, я думаю, пока нет.
Хорошо?
– Ага, - кивнул он, пропустив ее слова мимо ушей, и вышел.
«Нехорошее, несвежее, - бурчал он, выходя из подъезда. – Не тебе ведь
травиться-то! Раньше не привередничала так!» - и бодрым шагом зашагал к
палатке.
Издалека еще увидел знакомую толпу выпивох и вздрогнул.
«Бог ты мой! Как же я про этого-то не подумал? Не хотелось бы с ним
сейчас встречаться», - едва промелькнуло в голове, как понял, что поздно: Рюмин уже увидел его и что-то нашептывал приятелям, кивая в его сторону.
«А, была не была!» - чертыхнулся про себя и решительно шагнул вперед.
335
– Здорово, Егорыч! – приветствовал его Ермалюк, как-то хитровато
вглядываясь ему в глаза.
– Здорово, - бросил Добряков, не глядя на него и не протягивая руки.
– И поздороваться не хочешь? – не отставал Ермалюк.
– Извини, времени нет, - буркнул Добряков и покосился в сторону Рюмина, который вдруг отделился от толпы и направился к нему.