o bdf4013bc3250c39

вернулась к Рюмину и передала ему поклажу. Ступая за ней, Рюмин еще раз

оглянулся на собутыльников, но они по-прежнему были заняты собой.

Войдя в квартиру, Зина пригласила:

– Раздевайся и проходи на кухню, – и ушла в спальню.

Рюмин прошел, куда указали, выставил на стол пиво из сумки, открыл одну

бутылку, жадно припал к горлышку. Отпил полбутылки, крякнул и увидел

входящую Зину.

Она была в красивом домашнем халате с роскошными шелковыми кистями.

Подойдя к нему вплотную, посмотрела пристально, потом расшнуровала

халат и легким движением плеч скинула его на пол, оставшись совсем голой.

– Идем, - приглушенно прошептала она, взяла его за руку и потянула в

спальню.

17.

Весь тот день Добряков проспал. Выпил двойную дозу снотворного и

забылся до самого вечера. Проснулся, когда солнце уже садилось. Но голова

не болела, и это подбодрило его. Что самое интересное – и пить не хотелось

вовсе. Приятная усталость растекалась по телу, вставать из постели не

319

хотелось. Он встал, однако, сходил в туалет, подумал, не выпить ли крепкого

чаю, но поленился. Оставалось еще две дозы снотворного.

«Сейчас одну, – решил он, – а если среди ночи проснусь – еще проглочу.

Назавтра уж вовсе хорошо будет».

И снова завалился в постель. Вскоре опять уснул и спал спокойно, без

сновидений. Последняя доза снотворного не понадобилась…

А Рюмин целый день и всю ночь провел у Зины. Пиво, купленное ею в

палатке и выпитое в основном им, кончилось еще вечером, и среди ночи он

проснулся от сухости во рту и попросил добавки.

– Где ж я тебе возьму? – возмутилась Зина и посмотрела на часы. – В

половине-то четвертого?

– Макасин у нас круклосутофный… - намекнул Рюмин.

– И ты предлагаешь мне тащиться туда? Нет, дорогуша, у меня нога болит.

Что, без этого никак?

– Никак, - помотал он головой. – Если не поправиться, к утру колова так

сатреффит, фто никута не пойту. Так фто смотри, - и он с самодовольным

видом откинулся на подушку.

Зина немного помолчала, потом вздохнула, резко поднялась, поморщилась от

боли в ноге и подошла к своей сумочке, где лежал кошелек.

– На вот, - протянула пятьсот рублей. – Только уговор: с утра сходишь, куда

обещал.

– Конефно, схофу, - Рюмин выскочил из постели, радостно запрыгал на одной

ноге, надевая брюки.

320

– Сюда-то вернешься? – спросила она.

– С вафеко посфоления, - осклабился он. – Еффё пы то утра с топой

понешился.

Зина не смогла сдержать гримасу отвращения, поэтому отвернулась в сторону

и накинула халат.

– Побыстрее тогда, - попросила она. – И постарайся, чтобы на улице и у

подъезда тебя никто не видел, ладно?

– Репутасия? – понимающе подмигнул он. – Не фолнуйся, никто не уфитит.

Закрыв за ним дверь, она посмотрела в зеркало. Изможденное лицо. Через

правую щеку протянулась тонкая царапинка от колючего гипса, на лбу и на

кончике носа – две точно такие же.

Если все выгорит, эта постыдная ночь будет оправдана. А потом… А потом, наверное, она больше никогда не станет пить. Никогда.

Пересиливая желание позвонить Добрякову, она отключила мобильник, и

впервые за много-много лет заплакала. И так радостно было ей плакать,

такими светлыми и успокаивающими казались ей эти слезы, настолько она

ушла в себя, что не услышала звонка в дверь. И только когда дверь загудела

от ударов, она очнулась и поспешила в прихожую.

– Что тараторишь? Соседей перепугаешь, - совсем не злобно сказала она,

вытирая глаза рукой.

– Тумал, уснула, - улыбался Рюмин, протягивая ей сумку, под завязку

наполненную зелеными бутылками. – Чефо платефь?

– Да не плачу я. Луку наелась, - вывернулась Зина. – Чтобы не разболеться.

321

– Летом-то? – удивился он.

– Да от пива, видно, холодного что-то в горле запершило. Проходи.

– Фот, пот савяску, на фсе теньги, - отчитывался Рюмин, пока Зина

выставляла бутылки на стол. Потом выцарапал из тесного кармана сдачу и

положил на стол два рубля с копейками.

Зина насчитала восемь бутылок.

«Наверняка сжульничал, - подумала она. – Да шут с ним, считать не охота!»

– Тебя не снесет к утру от восьми-то бутылок? – спросила она.

– Так ты путефь тофе!

Зина неприятно поморщилась: придется пить вместе с ним, чтобы побыстрее

закончилось.

– Ладно, тогда мои четыре в холодильник не клади.

– Укофорила, - кивнул Добряков, открыл холодильник и положил четыре

бутылки в морозильную камеру. – Щас покурим, пока охлатится.

– Кури, конечно, - она подвинула ему пачку сигарет и пепельницу, а сама

откупорила свою бутылку и начала медленно потягивать пиво прямо из

горлышка.

– Не развезет до утра? Обещал ведь, - напомнила Зина.

– Фсе путет кока-кола! – заверил Рюмин.

И она пила наравне с ним, бутылку за бутылкой. Когда у обоих осталось

только по одной, Рюмин сладострастно посмотрел на нее посоловевшими

глазами и намекнул:

322

– Еффё расок?

Ее передернуло. Едва пересилив себя, она молча встала и пошла в спальню.

Он поднялся и пошел следом, расстегивая ширинку…

* * *

Остаток ночи она не спала, много думала, неотрывно глядя в потолок. Наутро

она растолкала его, неловко прикорнувшего на маленькой кушетке возле

кровати, и поторопила:

– Почти восемь. Иди. Она приходит рано.

Он медленно одевался, отрыгивая пивом.

– Запашок от тебя, правда, но ничего. Она знает вашу шайку-лейку, -

презрительно бросила Зина.

Он прошел в ванную, умылся, на кухне допил остававшиеся полбутылки