О детях и прочей нечисти

Азамат с Киром добираются до дома довольно быстро. Я слышу ржание лошадей на улице, лай Филина. Табун пришёл к нам домой, да. Высовываю нос за дверь.

– - Вы бы уняли зверьё, -- говорю.
– - Мелкий спит.

– - Да-да, извини, -- быстро кивает Азамат и машет Киру, чтобы шёл за ним располагать коней в стойлах на стоянке унгуцев. Филин залезает в свою конуру, и я ставлю размораживать для него кусок мяса.

Кир заходит в дом радостно-возбуждённый, без напоминания моет руки и раскрасневшееся лицо.

– - Там в микроволновке еда для твоего драгоценного пса, -- говорю.
– - Я не стала его кормить, подумала, ты сам захочешь.

– - Спасибо, -- скалится ребёнок и бежит к конуре.

– - Ну что, -- Азамат тоже моет руки и распахивает холодильник.
– - Как насчёт хшур?

– - Отлично!
– - в один голос одобряем я и вернувшийся Кир.

– - Поможешь?
– - лукаво спрашивает Азамат через плечо.

– - Ага!
– - с готовностью соглашается Кир. Потом заглядывает сбоку от Азамата в холодильник.
– - А можно чего-нибудь быстренько перекусить? Может, сыр какой-нибудь завалялся?

– - Моего молока хочешь?
– - усмехаюсь я, поскольку так и не придумала, что с ним делать.

– - Вашего? Это как?
– - не понимает Кир.

– - Ну, грудного. Вон в бутылке стоит. Я для Алэка сцеживаю, а он не допил.

Кир смотрит на меня так, как будто у меня выросло три головы.

– - А что, можно?

– - А почему нет?
– - пожимаю плечами.
– - С ним ничего не сделаешь. Правда, предупреждаю, оно не очень вкусное. Азамату, например, не нравится.

Азамат следит за Киром с ухмылкой. Алэк не первый раз молоко не допил, и я уже пыталась заставить Азамата его утилизировать. Он сначала бормотал, что это как-то неправильно, а потом попробовал и долго мучился, как необидно мне сказать, что это ужасная гадость -- сладкое молоко, фу-у-у. Я могла бы и сама догадаться, что он будет плеваться. Мне-то тоже не очень нравится. Вот теперь Кира честно предупреждаю.

Кир оборачивается к отцу.

– - Правда можно?

– - Да пей уже, если так хочешь, -- усмехается Азамат, снимая с бутылки соску.
– - Но оно действительно... э-э... специфическое.

Кир благоговейно берёт бутылку и осторожно отпивает из горлышка, закрыв глаза. Потом некоторое время ждёт. Потом открывает глаза и счастливо смотрит на меня.

– - Оно прекрасное. Спасибо. Можно я допью?

– - Пей, господи, сиротинушка, -- прыскаю я.
– - У меня ещё целый ящик в морозильнике этого добра, и свеженькое на подходе.

Кир медленно, небольшими глотками и причмокивая употребляет всю бутылку, потом ещё несколько раз благодарит меня и почему-то Азамата. Муж тем временем принимается рубить мясо для хшур. Покончив с молоком, Кир берётся за тесто. А я сижу и кайфую: мужики работают, ребёнок спит, лошади в стойле, пёс в конуре, куница в вольере, котята на диване. Да ещё в доме прибрано -- уборщик приходил. Лепота.

После ужина я усаживаю Кира разматывать нитки, а сама продолжаю вязать. Под это дело ставлю следующую передачу про тритонов и саламандр. Азамат сидит с нами и отвечает на письма. Прекрасный вечер в кругу семьи. Кир навостряется разматывать нитки не глядя и жадно читает субтитры. Даже выучивает несколько слов на всеобщем.

На ночь Азамат читает нам всем сказки, как и обещал. В том числе странную сказку с сюжетом вроде "О царе Салтане", только вместо одного Гвидона в ней фигурируют золотой мальчик и серебряная девочка. Муданжские сказки вообще странные, но эта особенно удалась: мать главных героев злые враги живьём зарыли в землю, однако лет через двадцать раскаявшийся муж её откопал, и она неплохо сохранилась. Принялась петь и танцевать, уговорила плодоносить какую-то засохшую яблоню и напоила своих взрослых женатых детей мёдом из грудей. Я понимаю, конечно, почему сегодня Азамат выбрал именно эту сказку, но как бы мне кошмары сниться не начали от таких сюжетов. На Кира, впрочем, кажется, впечатления не произвело.

– - Последняя сказка была ужасная, -- сообщаю мужу, укладываясь в постель.

– - Да-а, -- урчит Азамат.
– - Она очень древняя, а в древних сказках больше символов, чем красоты. Но я подумал, что Киру будет полезно её послушать. Материнское молоко -- это очень важный символ на Муданге. Ты ведь знаешь, у нас женщины редко кормят сами, так что это своего рода благословение Богини-Матери. Спасибо тебе, что его угостила. Я подумывал тебя попросить, но решил, что это будет уже слишком, ты и так его очень хорошо приняла.

– - Он поэтому десять раз разрешения просил? И потом благодарил тебя за что-то? Я уж так и подумала, что тут какое скрытое значение.

– - Да уж какое скрытое, -- хмыкает Азамат.
– - Его родная мать ему ни капли не дала в своё время, а тут вдруг ты, чужая, в общем, женщина, предлагаешь целую бутылку. Вот это я понимаю приём в семью.

– - Давно бы сказал, -- пожимаю плечами.
– - Может, он бы быстрее к нам привык.

– - Я думаю, если бы ты ему прямо сразу молока предложила, он бы решил, что мы опасные безумцы, -- смеётся Азамат.
– - По-моему, всё вышло просто отлично, потому что не нарочно. Может, он теперь успокоится наконец. Эх-х...
– - Азамат подгребает меня поближе и трётся щекой о мою макушку.
– - Может, кончились наши невзгоды, как ты считаешь?

– - Не загадывай, -- кривлюсь я.
– - Нас так просто в покое не оставят.

Лошадь -- это не только средство передвижения и спутник жизни, это ещё и классная увлекательная игрушка, навроде нового телефона. И мои мальчики явно в детстве не наигрались. Вот уже полдня выгуливают своих скотов, меряются, чей выше прыгает, и учат мелкого командам. Он, правда, визжит всё что угодно, только не то что нужно, и лошади немного нервничают.

Я постояла понаблюдала за этим развлечением минут двадцать, зевнула и пошла домой консультировать страждущих на форуме. И вот как раз когда я обдумываю, как бы потактичнее и попонятнее объяснить некоему зажиточному фермеру, что с его сыном всё хорошо, а вот у него самого запущенная паранойя, мне звонит Алтонгирел.

То есть, звонит он не совсем мне, а просто на местный большой бук, которым мы с Азаматом пользуемся неразличимо.

– - А, -- говорит, -- это ты. Здравствуй. Где Азамат?

– - Выгуливает детей и зверей, -- отвечаю.
– - И тебе привет.

Алтонгирел откачивается сначала в одну сторону, потом в другую, как будто хочет удостовериться, что муж не стоит у меня за спиной, подслушивая разговор.

– - Да нету его, -- говорю.
– - Он на стоянке.

– - Угу, -- Алтонгирел усаживается поудобнее и вдруг пригибается к экрану и спрашивает шёпотом: -- Ну как они ладят?

– - Последние пару дней ничего, -- задумчиво склоняю голову.
– - Хотя Кир по-прежнему странноватый. Вроде всё хорошо, всем доволен, вдруг смотришь -- опять надулся. Вчера, например...

Я кратко пересказываю вчерашний эпизод с побитым пастухом. Алтонгирел смотрит на меня пристально и корчит самые невообразимые рожи. В конце он страдальчески потирает лоб и некоторое время молчит.

– - Что скажешь, духовник?
– - спрашиваю.

– - Наверное, хорошо, -- медленно начинает Алтонгирел, -- что Азамат двинул этому полудурку.