О детях и прочей нечисти

– - А как же ты собираешься доказывать детям и внукам, что в своё время был таким же идиотом?
– - ужасаюсь я.

– - А зачем?
– - фыркает Азамат.

– - Ну как, чтобы они не чувствовали себя позором семьи...

Азамат заходится хохотом так, что вода выплёскивается через край.

– - Ой не могу, земное воспитание! Боги, мой отец прилагал все усилия, чтобы я постоянно чувствовал себя позором семьи!

– - Но ты же не думаешь, что это правильно?

– - Нет, -- он переводит дух.
– - Я вон даже Арона заставил отдать детей Унгуцу в клуб, чтобы были под присмотром. А то опять у мальчика на руках такие синяки, что мне Арона хочется закатать в дорожное покрытие.

– - Я чувствую, в этом клубе у Унгуца скоро весь Муданг соберётся.

– - Пусть, -- улыбается Азамат.
– - Кир с большим удовольствием их всех воспитает. Эцаган уже поставил на поток дела о домашнем насилии, пятнадцать процессов за зиму, все очевидные. Мне даже интересно, когда люди наконец поймут, что сорок раз розгами -- это не повод для гордости.

– - Надеюсь, что до того, как вы все вымрете, -- оптимистично замечаю я.

– - Кстати, -- Азамат меняет положение, прильнув ко мне вдоль всего тела (моего, я короче).
– - О вымирании. То есть, я понимаю, что к ещё одному ребёнку ты пока не готова, но... мы сегодня только болтать будем?

Он проводит тыльной стороной пальца вдоль моего позвоночника, посылая по всему телу тёплую дрожь. Это по-прежнему редкость, что он первым намекает. Обычно если я не проявляю заинтересованности, он делает вид, что ему ничего не нужно.

– - Да я уже давно готова, это ты про Кира начал говорить, -- отвечаю.
– - Я сегодня вообще весь день минуты считаю, когда наконец до тебя доберусь.

– - Правда считаешь?
– - неуверенно улыбается он.

– - Ещё как! У меня на работе всё пропиталось этим черёмуховым запахом, я думала, не доживу до вечера. Вчера и не дожила, собственно, пришла тебя насиловать.

– - А что такого в этом запахе?
– - отвлекается он.

– - Ну как, помнишь, когда мы только прилетели прошлой весной, тоже черёмуха цвела. Помнишь, как я скакала перед Домом Старейшин? Так у меня от этого запаха постоянно такое же настроение.

Его улыбка как будто немного спадает.

– - Ты вспоминаешь об этом, -- медленно говорит он, -- потому что тогда чувства были сильнее?

– - Чувство паники и желание прибить человек как-эдак восемнадцать? Да, безусловно, -- усмехаюсь я. Но видя, что он готов обратить всё в шутку, перехожу на более серьёзный тон.
– - Нет, я думаю, не были. По крайней мере, я не помню, чтобы хоть раз было как сегодня, когда я полдня не могла ни о чём думать кроме как о том, чтобы тебя раздеть и отъестествовать.

Он напряжённо прикусывает губу -- простой жест, который возвращает все мои дневные эмоции без купюр.

– - Можно поинтересоваться, что я сделал, чтобы вызвать у тебя такое желание?

Я пожимаю одним плечом, торчащим над водой.

– - Прожил со мной год, не сбежал и не оказался выдумкой?

Он целует меня в уголок губ и практически мне в рот шепчет:

– - Даже если б я был выдумкой, ради тебя я бы стал реальностью.

С Алэком очень трудно играть в прятки. Когда прячется он, я серьёзно подолгу не могу его найти, потому что жилая часть дворца довольно большая, в ней куча шкафов, тумбочек и поддиваний, в которые прекрасно помещается годовалый ребёнок. При этом суть игры он понимает хорошо, ползает резво и сидит тихо, так что если не мухлевать -- не смотреть, куда он направился, и не сверяться с ребёнколокатором, -- то я всерьёз иногда не могу его найти. Когда же прячусь я, он, похоже, находит меня по запаху, иначе я не могу объяснить, как он умудряется обнаруживать меня со стопроцентным попаданием.

И вот, забралась это я на антресоли в надежде, что хоть на этот раз ребёнок помыкается вокруг чуть подольше, и мне удастся немного перевести дух, и тут дверь гостиной открывается, являя моему взору в щель между дверцами высокого благообразного старца в шубе и носках.

Я очень, очень хочу сделать вид, что никого нет дома, но при мысли, как отреагирует Арават на моё выпадение с антресолей, меня разбирает такой смех, что сдержаться не удаётся. Да ещё Алэк как раз в этот момент выруливает из спальни и безошибочно устремляется к моему убежищу с криком: "Мама! Насё!"

Нашёл, паразитик.

Мучительно собрав волю в кулак, я открываю дверцу и спрыгиваю на ковёр, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, как будто это не я среди бела дня прячусь в антресолях между запасными дифжир. Арават провожает моё низвержение пустым взглядом.

Алэк ужасно радуется и поднимается на неустойчивые ножки, тут же схватившись за мою юбку.

– - Умница, маленький, нашёл маму!
– - хвалю я, про себя скрежеща зубами и напряжённо ожидая собирающейся бури.

– - Нашего брата не проведёшь, -- неожиданно мирно замечает Арават, наконец-то входя в гостиную и закрывая за собой дверь.

Впрочем, когда я поднимаю взгляд, вижу по его перекошенному лицу, что непринуждённый тон дался ему с таким же трудом, как мне прыжок вниз. Неужто решил проявить тактичность? Он же такого слова не знает! Как бы там ни было, главное не начать оправдываться, ещё не хватало позволить ему заставить меня неловко себя чувствовать.

– - Здравствуй, -- демонстрирую я поверхностную вежливость.
– - А что же ты не предупредил, что зайдёшь? Я бы с кухонь чего-нибудь вкусного заказала.

– - Я не знал, будет ли у меня время, -- как-то неубедительно бормочет Арават.
– - Ездил к другу на Орл, а тут долхотскую дорогу завалило снежной лавиной, сегодня не проехать.

– - Так тебе переночевать надо?
– - уточняю я.

– - Не волнуйся, -- поджимает губы он, -- постоялые дворы в столице ещё не перевелись.

Я закатываю глаза. По мне-то пусть бы он и правда на постоялом дворе остановился, но Азамат расстроится, а то и вовсе силком его посреди ночи сюда притащит, так уже случилось разок.

– - Азамат будет рад, если ты останешься у нас, -- сообщаю я, стараясь не кривить душой.
– - Кир, кстати, тоже давно тебя не видел. Так что выбирай себе гостевую комнату, шубу можешь оставить в коридоре на вешалке, чтобы её почистили от снега. Кстати, спасибо, что сапоги снял.

Арават пару секунд колеблется, принимать ли моё не слишком радушное приглашение, но потом всё-таки начинает расстёгивать шубу.

– - После прошлого раза я к тебе в сапогах на артун не подойду, -- бросает он, выходя в коридор.

Я, конечно, понимаю, что он хочет намекнуть на мою психическую неуравновешенность, как он это любит, но всё, чего он добивается, -- это повышения моей самооценки.

С тех пор, как они с Азаматом официально помирились и натрескались мангустовых яблок, Арават навещал нас два раза -- тут и на Доле. Собственно, инцидент с сапогами произошёл там, когда после тура по табуну, который ему устраивали Азамат с Киром, Арават прямо в навозных сапогах вломился в детскую на внука посмотреть. Я, естественно, имела что сказать по этому поводу, вон, до сих пор помнит.

– - Мама! Игать!
– - напоминает Алэк.

– - Давай в мячик?
– - предлагаю я. Прятаться при Аравате всё-таки больше не хочется.

– - Неть!

– - Ну хочешь я тебе щенят на столе запущу?
– - с надеждой спрашиваю я.

– - Неееть!

Я принимаюсь соображать, чем бы ещё увлечь дитятко так, чтобы Аравату не довелось наблюдать меня с неожиданных ракурсов. Он тем временем возвращается из коридора, и Алэк переключается на него.

– - Деда! Пятаца!

На "деду" Арават уже привык откликаться, но на этом его познания в моём родном языке и заканчиваются.