О детях и прочей нечисти

– - О боги, Кир!
– - восклицаю нетерпеливо.
– - Я сама незаконный ребёнок, успокойся уже! В этом нет ничего особенного, такой же человек, как все.

Ребёнок таращится на меня, как на привидение, несколько секунд. Потом уточняет у отца:

– - Это правда?

Тот кивает.

Кир сдвигает брови и некоторое время смотрит в стол.

– - Вы вчера говорили, что убьёте меня, когда я засну.

Мы с Азаматом синхронно вытягиваем головы вперёд и офонарело переспрашиваем:

– - Чего?..

Кир несколько смущается.

– - Ну, вы вчера говорили с кем-то по телефону... там, в другой комнате. И сказали, типа, я бы дождался, пока он отрубится, и того...

Я тупо моргаю. Азамат сначала тоже растерянно хмурится, а потом принимается хохотать.

– - Что ты на самом деле сказал?
– - интересуюсь.

– - Это самое, -- покатывается муж, -- только не про того человека! Про знающего! Ой, не могу, Кир, ты уж если подслушиваешь, то подслушивай целиком!
– - он немного просмеивается и трясёт головой.
– - Речь шла о том, что делать со знающим, который надоумил твою мать тебя родить. Но даже его мы не собираемся убивать, я говорил об изменении памяти. Мой друг -- очень могущественный духовник, он может справиться даже с сильнейшими из знающих. Я просто предположил, что во сне человек более уязвим, вот и всё. Кир, -- Азамат окликает мальчишку, чтобы тот посмотрел на него.
– - Я тебе клянусь, что ни я, ни Лиза не собираемся тебя убивать и вообще обижать. Понимаю, что тебе трудно в это поверить, но надеюсь, когда-нибудь удастся.

Ребёнок опускает глаза. На некоторое время снова воцаряется тишина, хотя уже не такая напряжённая.

– - Что мне будет за побег... и кражу?
– - наконец спрашивает Кир.

Азамат смотрит на меня, слегка улыбаясь. Я поднимаю брови и качаю головой.

– - Два дня без сладкого, -- сообщает Азамат ребёнку.

Кир пару секунд ждёт, потом переспрашивает:

– - И всё?

– - Всё, -- заверяет Азамат.
– - Один -- за то, что напугал нас, второй -- за то, что действовал на основе непроверенной информации. Тебе надо многому научиться, но в первую очередь -- думать.

– - Надо-то оно надо, -- быстро соглашается Кир, уводя речь от наказания, -- да кому я нужен, учить меня.

– - Мне нужен, -- с расстановкой говорит Азамат.
– - Я и буду учить. Говорят, у меня неплохо получается.

Кир очень странно на него смотрит, а потом утыкается в тарелку. Там холодные остатки омлета.

– - Можно я доем?
– - спрашивает ребёнок.

– - Естественно, -- говорю.
– - Только давай подогреем. Смотри, вот это разогреватель. Ставишь сюда, жмёшь на кнопку...

Обучение началось.

После затянувшегося завтрака отвожу Кира в свой кабинет. Хорошо, что я не стоматолог, и ничего жуткого на вид у меня в кабинете нету. Посредине стоит операционный стол под лампами, у стены две кушетки и бесконечные шкафы. Аппараты на полках тоже выглядят безобидно. Единственное, запах специфический, а так бояться совершенно нечего.

Кир, нервно поводя носом, усаживается на кушетку и замирает, как каменный, пока я мажу его поцарапанный лоб.

– - Заживёт через несколько часов, -- говорю.
– - А теперь давай раздевайся.

Кир несколько секунд переваривает просьбу, глядя в сторону, потом начинает медленно выполнять.

– - Ты не особенно тяни, -- прошу.
– - Меня не процесс интересует, а результат.

Сама меж тем подкатываю большой стационарный сканер, дающий трёхмерное изображение за один прокат. Ребёнок всё снятое аккуратно складывает рядом на кушетку. Тощий -- ужас!

– - Трусы можешь оставить, -- говорю.
– - И становись вот сюда.

Он послушно встаёт по стойке "смирно" и без малейшего движения выдерживает сканирование. Все бы так.

– - Отлично, -- хвалю, рассматривая получившуюся картинку. Она мало отличается от исходника, что так скелет, что сяк.
– - Одевайся и иди сюда.

Кир поспешно напяливает обратно всю одежду. Такое впечатление, что если бы куртка не осталась в прихожей, и её бы надел. Подходит осторожно, старается держаться подальше.

– - Вот гляди, -- говорю, показывая на экран сканера.
– - Это ты. Можешь полюбоваться на свой скелет.

Уже произнеся эту фразу, я вдруг начинаю сомневаться, не напугала ли ребёнка. Но, кажется, нет. Кир с открытым ртом таращится на экран, где медленно крутится его скан. Я увеличиваю голову и тщательно просматриваю все кости, но не обнаруживаю ничего, кроме последствий рахита, да и те почти незаметны. Никаких инфекций или признаков заболеваний сканер не отмечает. Я ожидала, что всё будет намного хуже.

– - Налюбовался?
– - подмигиваю.

– - Нет, -- честно отвечает Кир.
– - Никогда не видел скелетов живых людей!

– - Ладно, -- говорю, -- потом посмотришь. Главное, у тебя ничего не сломано, и меня это очень радует. Теперь я хочу убедиться, что ты здоров. Для этого мне придётся взять у тебя немножко крови. Больно не будет. Ты не против?

Кир отвлекается от экрана и нервно облизывает губы.

– - Я ничем не болею.

– - Ты можешь не знать. Не бойся, это совсем не страшно, зато будем знать наверняка, что всё хорошо. И я не знающая, ничего плохого я с тобой через кровь не сделаю. Ну как, согласен?

– - А если нет?
– - ребёнок косится на меня, плотно сжав губы.

Я вздыхаю.

– - Ну, если нет, то придётся ограничиться осмотром и анализом ДНК... Э-э... Это значит, что я поскребу ваткой у тебя во рту. Но всё-таки кровь посмотреть было бы лучше. Это правда не ст...

– - Нет, а если я вообще не согласен никакие... ну, ничего?
– - уточняет Кир.

– - Ну привет, -- развожу руками.
– - А вдруг ты действительно чем-то болен? Лучше лечиться сейчас, пока ничего не болит.

– - Лечиться?
– - переспрашивает Кир.

– - Да...
– - не совсем понимаю, что он хочет услышать.

– - Это типа всякие отвары пить?

– - Возможно, хотя скорее таблетки, они не такие противные.

– - А есть?

Он спрашивает про еду, а не про наличие таблеток. В муданжском это совсем по-разному звучит. Смысла от этого не прибавляется, правда.

– - Что есть? Что-то я совсем тебя не понимаю.

– - Мне можно будет есть?

– - Конечно!
– - удивляюсь я.
– - Почему у тебя вообще такой вопрос возник?

Их там в приюте не кормили во время болезни, что ли?

– - Вы вчера сказали, что мне можно есть, пока я здоровый. Значит, если заболею, то нельзя?

Я, наверное, очень глупо выгляжу: стою посреди собственного кабинета и с рыбьим выражением лица пялюсь на ребёнка. Наконец титаническим усилием припоминаю, что он мог так неправильно понять.

– - Я сказала, что ты можешь есть, сколько хочешь, лишь бы не болел. Ты об этом?

Он серьёзно кивает. Я тяжело вздыхаю и тру лицо руками.