О, этот вьюноша летучий!
Шрифт:
– Поднимайтесь! – крикнул Петя. – Вы будете переданы представителям закона!
– Кончай, Петь, – вдруг жалко хмыкнул носом преступник-гигант. – Чего ты от меня плохого видал, кроме хорошего? Мне самому, Петь, – он всхлипнул, – эта жизнь под завязку надоела. Хотел по-честному… с Мариной… может, породнимся… – он размазал слезы по квадратному лицу.
Бандиты попятились вверх по лесенке, но в этот момент Пилюля, упущенный мальчиками из виду, бросился сзади на Петю с пустым мешком. Растерявшийся, ослепленный Петя упал на колени и выронил пистолет. Бандиты тут же ринулись в атаку,
Тетя Зоя с тяжелым противнем в руках шествует по мраморному дому, оделяя всех пирожками.
– Мариша! Возьми-ка пяток горяченьких! – кричит она. – Сейчас победу объявят!
Марина откидывает занавеску.
– Спасибо, тетя Зоечка! Ой, какие красивые!
Взяв пирожки, она замечает Эльмиру.
– Эля, ты не видела Петра?
– Совсем недавно своими глазами, – отвечает девочка и вздыхает: – Он стучался в дверь к этому Мамочко, а потом стремительно исчез.
– Куда? Ты не знаешь?
– Я знаю, но сказать не могу.
– Элечка, я тебя умоляю!
– Нет, Марина, это тайна… Я поклялась!
Взмахнув косицами, Эльмира убегает с закушенной от волнения губой.
Связанный Петя с грязной тряпкой в глотке в отчаянии обводит глазами квартиру Мамочко, всю обвешанную коврами с оленями, с пастушками, маркизами, лебедями, башнями и княжнами.
Между тем бандиты вытаскивали из подвала ящики с бесценным лекарством и передавали их в окно, где виднелось грязное колесо «доджа».
Петя вытолкнул языком кляп и воскликнул:
– Вы, гнусные похитители человеческих жизней, все равно вам не избежать вашей плачевной участи!
– Я тебя сейчас придушу, сучий потрох! – в бешенстве вдруг взревел Мамочко.
Огромная его клешня уже повисла над мальчиком, когда послышался мощный левитановский раскат:
– ВНИМАНИЕ ГОВОРИТ МОСКВА РАБОТАЮТ ВСЕ РАДИОСТАНЦИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА…
Откуда донесся в воровскую «малину» этот спасительный для Пети голос? Он звучал все с большей силой, он, казалось, проникал через стены, весь мировой эфир был заполнен им.
Мамочко, испуганный этим голосом, в страшной раскоряченной позе застыл над Петей, потом заметался.
– Быстрей, быстрей, фраера! Припухнем, как мыши!
Вдруг кто-то сильно застучал в дверь, задергал, и бандиты замерли. Пилюля подкрался к дверям, заглянул в щелку, обернулся.
– Это Маринкин хахаль…
– Борис, откройте! Откройте же, черт возьми!.. – закричал из-за двери Малахитов.
Мамочко рванулся, швырнул связанного Петю вниз, в подвал. Туда же полетел и Ильгиз.
– А зачем же дверь ломать? – плаксиво вопросил Пилюля вбежавшего в комнату Малахитова.
– Борис, вы не видели Петю, – спросил Малахитов, настороженно оглядывая всю компанию и пытаясь выбрать наиболее удобную для обороны позицию. Трое между тем заходили ему за спину, Мамочко улыбался.
– Петю, говорю, не видел? Марина волнуется, – сказал Малахитов.
– Нет, Женечка, не видел. Портвейну хошь? С победой? – прожурчал
Борис.– Женя, мы здесь! – донесся из подвала голос Пети.
Мамочко тут же замахнулся стулом, но реакция у десантника была быстрее. Двумя ударами, в живот и в челюсть, он свалил Мамочко и бросился в подвал. Едва он исчез в подвале, как шустрый Пилюля захлопнул за ним тяжелую дверь и заложил все задвижки.
– Молодчик, Пилюля, – похвалил его, кряхтя, Мамочко. – Так-то лучше, без мокрого дела. Ходу, фраера, ходу!
Один за другим бандиты вылезли в окно, и «додж» отъехал.
– Ну, что ж, – сказал Малахитов, разрывая веревки, опутывающие мальчиков, и оглядывая помещение. – От голода, во всяком случае, мы здесь не погибнем.
Мальчишки, освобожденные от пут, вскочили на ноги.
– Женя, на самом деле вы сыщик? – спросил Петя. – Вы из уголовного розыска?
– Да, я настоящий Шерлок Холмс, – усмехнулся Малахитов.
– Их надо догнать! У них пенициллин! – закричали мальчики.
– Вон что! – присвистнул Малахитов, попробовал дверь ногой. – С этой дверью мы провозимся не меньше часу.
– За мной! – крикнул Петя и повлек «сыщика» к проломанному ими лазу.
…Три подряд пистолетных залпа прозвучали под окном Марины. Целый отряд блистательных офицеров из команды выздоравливающих и среди них один поляк и один американец, приветствовал красавицу.
– Марина! С победой! Ма-ри-на! Виктори!
Глаза парней светились гордым и счастливым огнем победившей молодежи.
– Мальчики, поздравляю! Мальчики, мы победили! – сквозь слезы кричала девушка.
По ночной предрассветной улице бежали к центру города потерявшие от счастья голову люди. Из окон неслись крики, пенье, и, перекрывая весь это шум, звучал над улицами приказ победы:
– ПОБЕДА! ПОБЕДА! ПОБЕДА!
Между тем Малахитов, Ильгиз и Петя неслись по проходным дворам, перепрыгивали через заборы… Некоторое время за ними бежала Эльмира, но потом, запыхавшись, отстала.
– Вот следы «доджа»! – крикнул Ильгиз, показывая на мостовую в узком переулке.
Следы на мокром асфальте вели к большой улице, полной сейчас ликующими, несущимися куда-то, размахивающими флагами людьми.
В это же самое время милиция обыскивала «малину» Мамочко. Высунувшийся из подвала сержант докладывал:
– Товарищ капитан, пенициллин в подвале не обнаружен!
Торопливо вошел сотрудник в штатском.
– Возле дома следы «доджа», товарищ капитан.
Капитан скомандовал:
– Силин, Слесаренко, Сагитов берите машину! Проверьте оружие!
– Вон они! Вон они! – закричал Петя, показывая в конец улицы, где сквозь людские запруды медленно пробирался «додж» с бандитами.
Мамочко сквозь зубы бормотал ругательства. Их машина была окружена танцующими, водящими хоровод людьми. В толпе качали фронтовиков, целовались, пели…
Низко над улицей один за другим полетели три биплана, они рассыпали листовки «С победой, товарищи!».
Мамочко, отмахиваясь от листовок, прорычал: