О, этот вьюноша летучий!

Экипаж разваливается на песке, а капитан с судовым журналом под мышкой пересекает пляж, выходит в город и садится в трамвай.

Экипаж в томлении и прострации лежит на песке, только Бесо и Шота тихонько ругаются.

– Почему не выполняется приказ капитана? – вдруг говорит Эдик. – Капитан приказал ухаживать за девушками, а вы лежите, как тюлени.

– Понимаешь ли, Эдик, – говорит боцман, – теоретически любовь существует, а практически, как найти подругу жизни? Вот, Эдик, мне, с моими запросами особенно трудно…

– Твоему горю можно помочь, Витя, – сердечно говорит Эдик. – Посмотри-ка вон на того товарища. Кажется, это то, что тебе нужно.

Неподалеку на песке сидит очень ученая девица в очках. Она читает толстый журнал, делает в нем пометки красным карандашом, то и дело заглядывает в огромные справочники и словари.

– Товарищ умный, сдержанный, содержательный, – говорит Эдик.

– Чувиха ценная, – подыгрывает Толя Маков. – Идите, боцман, пришвартуйтесь.

– Не шутите, ребята? – сомневается боцман, а сам уже не отрывает глаз от ученой девицы.

– Какие там шутки. Гарантирую, Виктор, родство душ.

– Ох, боюсь я, братцы, разочарований, – боцман встает. – Вообще-то она мне очень нравится, даже сердце екает, честно.

Приближается к девице элегантной походкой.

– Оно, конечно, баба ладная… боцману фортуна… – философствуют «трюмные черти», – родство душ… оно, понятно… в хозяйстве… не без того…

– А нам, Эдик, чего присоветуешь? – спрашивает Сидор. – Мы что тебе, рыжие, что ли?

– Помилуйте, джентльмены! – восклицает Эдик. – Для вас уже все приготовлено. Фирма не жалеет затрат! Нимфы! Три! Супер!

Показывает на трех сногсшибательных девиц в костюмах бикини, которые крутят хулахуп на своих стройных чреслах.

– Бабы ничего, стильные, – разглядывают девиц «трюмные черти», – пошли, ребя…

Подвернув длинные синие трусы, направляются к девицам.

Эдик и Толя катаются по песку в корчах, потом вскакивают, дико несутся по пляжу, задирают всех подряд, кривляются, вмешиваются в толпу казанцев.

– А я тебе говорю, что нужно проводить пластику в два этапа! – кричит Бесо на Шота и весь трясется. – Неужели этого не понимаешь, кретин, верблюд?

– Ты бездарный проходимец, Бесо! – ярится Шота. – Тебе на базар надо, а не в медицину!

– Ненормальный, когда кончишь издеваться? – вдруг всхлипывает Бесо, отбегает в сторону, садится на песок, рыдает.

Потрясенный Шота смотрит на него. В глазах слезы.

Боцман Витя Сорокин описывает вокруг ученой девицы сужающиеся круги, потом присаживается.

– Извините, – говорит он медовым голоском, – у меня к вам вопросик. Существует любовь или это только обман?

Девица закладывает журнал карандашом, поворачивается к Вите.

– Один английский философ сказал по этому поводу вот что, – говорит она и лезет в справочник.

– Интересно, интересно, ух, как интересно, – Витя Сорокин подсаживается поближе.

«Трюмные черти» подходят к трем нимфам. Надо сказать, что вокруг девиц давно уже стоят, не решаясь подойти, замечательные культуристы.

– Здорово, девчата! – говорит Сидор. – Принимайте в компанию, мать честна!

– Привет, мальчики! – весело говорят красавицы, продолжая крутить свои кольца. – Хотите покрутить?

– Ясно хотим, – говорят «трюмные черти». – Ясное дело – закрутить хотим, как следует… глядишь… того-сего… и ничего…

Нимфы накидывают на них обручи, весело щебеча, учат крутить.

Мрачные культуристы пожимают плечами.

«Трюмные черти» старательно крутят хулахуп.

Шота садится радом с Бесо.

– Бесо, ты, может быть, кушать хочешь? – дрожащим голосом спрашивает он.

– Отстань, пожалуйста, – говорит, рыдая, Бесо.

– Бесо, не рыдай, не терзай, – умоляет Шота. – Ведь ты мне друг, не только по хирургии, но и личный. Посмотри, дорогой, вон девушки идут из нашего института…

– Где? – встрепенулся Бесо.

– Да вон сюда идут, Ирочка и Нателочка… Ну, скажи мне, Бесо, дорогой, как ты будешь выделять почку?.. ну?.. не плачь… скажи…

– Ну, обкалываю апоневроз… – вытирая слезы, говорит Бесо, – ну, кладу зажим на артерию…

– Так, так… – ласково говорит Шота.

– А пластику надо делать в два этапа, Шота…

Шота делает волевое усилие, ласково:

– Кушать не хочешь? Нет! Ирочка, Нателочка, сюда, к нам! Посмотрите на Бесо, какой он веселый!

Таким образом, все пристроились: Бесо и Шота встретили соучениц, «трюмные черти» играют с нимфами в «ловилки». Витя Сорокин сидит плечом к плечу с ученой девицей.

– Итак, Виктор, заложите эту мысль у Френсиса Бэкона и обратимся к Иммануилу Канту…

– Готов, Бригиточка, заложил, – влюбленно говорит боцман и роется в книгах. – Где тут, корова ее бодай, «Критика чистого разума»?

В это время в кабинете начальника Портофлота, прижав к груди судовой журнал, стоит Бронислав Иванович Зуппе.

– Ну, что мне с вами делать, Зуппе? – в отчаянии спрашивает начальник.

– Поймите… прошу вас… семь лет без капитального ремонта… перегрузка… по вашему приказу… вдвое загрузились… коллектив боролся… увы…

– По какому приказу… вы что, с ума сошли?.. с больной головы на здоровую?.. рвачество, лихачество, халатность! Садитесь!

Зуппе садится, растерянно шевелит губами.

Начальники, а их двое, вполголоса совещаются.

– Что с «Ватерпасом» делать? Ума не приложу. Звонил в пароходство, резерв весь выбрали, людей нет… Может, этих? Зуппе? С ума сойти! А что делать? Керчь висит на телефоне… Москва барабанит… Одесса…

– Экипаж цел? – сурово спрашивает начальник.

– Цел! – просиял Зуппе. – Все целы, бодры, жизнерадостны. Отличные люди, должен сказать. Настоящие моряки!

– Вот что, Зуппе, слушайте внимательно. Соберете экипаж, примете буксир «Ватерпас», перегоните его в Керчь. Ясно?

– Спасибо, Кузьма Лукич, – прослезился Зуппе. – Большое морское спасибо за доверие. Постараемся загладить вину, замять…

– Ничего не надо заглаживать и заминать, – прерывает начальник. – Нужно перегнать «Ватерпас» в Керчь. Ясно?