О, этот вьюноша летучий!

– Кирпичи толченые, моряки ученые! – снова кричит Эдик в толпу.

Снова взрыв энтузиазма.

Эдик и губернатор сидят рядом на диване за полированным столом, официально улыбаясь, позируют репортерам.

Не меньше сотни фотографов, пятясь задом, сверкая блицами, выходят из зала.

– Так, значит, – неопределенно говорит губернатор, барабаня когтями по столу.

– Значит, так, – говорит Эдик, ерзая.

– Брательнику привет передал? – спрашивает губернатор.

– Понимаешь, папаша, какая петрушка получилась, – заторопился, глотая слюни, Эдик, – списали меня тогда с «Вышнего Волочка», а потом вообще такой кавардак начался, ты себе не представляешь…

– Так, значит, – неопределенно тянет губернатор.

– А у тебя, папаша, жизнёха вроде наладилась? – с большой заинтересованностью спрашивает Эдик.

– Какое там! – махнул лапой губернатор.

– Семейство в порядке? – участливо спросил Эдик.

– В том-то и дело, друг, что не в порядке. Глупость получается какая-то, – возмущенно загудел губернатор. – В задних апартаментах семью держу.

– Ай-я-яй, ай-я-яй, – сочувствует Эдик.

Медленно и бесшумно открываются двери. В дверях около десятка пожилых джентльменов в черных смокингах и с автоматами. Автоматы направлены на Эдика и губернатора. У джентльменов на лацканах смокингов большие жетоны с надписью «Коза ностра».

– Опять «Коза ностра», – с досадой говорит губернатор. – Житья от нее нет.

Эдик защищает губернатора своей грудью.

– Не смейте стрелять! – кричит он. – Это любимец народа, прогрессивный деятель!

Заработали автоматы гангстеров. Пули бьют Эдику прямо в грудь.

Эдик, несмотря на это, храбро сражается: швыряет в гангстеров пепельницу, пресс-папье, телефон и прочие атрибуты губернаторского обихода.

Губернатор от страха залез под диван.

Наконец, Эдик выпрыгивает в окно. Гангстеры прыгают вслед за ним.

Губернатор вылезает из-под дивана, берет сигару.

– Обошлось, – облегченно вздыхает он.

Эдик, зажимая раны, бежит по улице. Банда, топоча и свистя, преследует его.

Эдик резко поворачивает за угол. Навстречу ему катится огромная бочка. Эдик поравнялся с бочкой. Мощная рука высовывается из бочки, хватает Эдика за ногу, втягивает внутрь. Бочка сворачивает за угол.

«Коза ностра», плюясь, пыхтя и стреляя, проносится мимо.

Внутри бочки рядом с Эдиком лежит мощный негр в баскетбольной форме с надписью на груди «Гарлем глобтроттерс». Спокойными, чуть усталыми, слегка лукавыми, незначительно прищуренными глазами смотрит он на Эдика.

– Почкин! Товарищ майор! Я вас узнал! – восклицает Эдик.

Негр прикладывает палец к губам.

Бочка мчится по городу. Полицейские-регулировщики задерживают транспорт на ее пути. Толпы народа восторженным ревом приветствуют бочку. На балконе рыдает королева красоты сеньорита и мисс Азалия Рододендрон.

– Проклятая «Коза ностра»! В кино нельзя сходить, ей-богу! – кричит она сквозь слезы.

Бочка катится по причалу порта, останавливается возле буксира «Ватерпас», переворачивается на попа.

– Беги, Эдюля! – говорит негр.

– А вы, товарищ майор?

– Это тебя не касается.

Эдик выпрыгивает из бочки, отдает швартовы, прыгает на палубу буксира.

Буксир отходит от причала, удаляется. Майор Почкин, высунув голову из бочки, провожает его ласковой, чуточку усталой улыбкой.

На причал врывается «Коза ностра». Майор прячется в бочке. Гангстеры подбегают, заглядывают в бочку – там плещется темная влага.

Главарь банды шляпой черпает влагу, пробует.

– Кахетинское.

Гангстеры с вожделением потирают руки.

Песня № 4

Однажды, друзья, на морском берегуУвидел я тень парохода.Ту встречу, друзья, я забыть не могуВ далекие чистые годы.Куда, куда, куда плывешь,Большая машина?Трубу собьешь,На дно пойдешь,Пусть выгнут дельфины спину.Смотрел я, друзья, как бежит пароход,Как крутятся быстро колеса,Как тихо скучает в каютах народ,Как пляшут лихие матросы.Куда, куда, куда плывешь,Большая машина?Трубу собьешь,На дно пойдешь,Пусть выгнут дельфины спину.В далекие страны ушел пароход,Оттуда прислал телеграмму:Танцуют матросы, скучает народ,приветствует Родину-маму.Куда, куда, куда плывешь,Большая машина?Трубу собьешь,На дно пойдешь,Пусть выгнут дельфины спину.

Даже как-то странно…

Эдик ведет «Ватерпас» по ночному, таинственно светящемуся морю.

Вдруг вблизи буксира появляется из глубин дыхательная трубочка и голова ныряльщика в маске. В другом месте всплывает еще один ныряльщик, третий, четвертый, пятый… Все они тихо наблюдают за «Ватерпасом».

Всплывает крокодил, открывает пасть, как бы зевая. Из пасти крокодила за «Ватерпасом» следит бинокль.

Всплывает бегемот, зевает. Из пасти бегемота смотрит на «Ватерпас» объектив фотоаппарата. В шишковатых глазах вспыхивают блицы.

С тихим убаюкивающим пением над «Ватерпасом» пролетает «Самос», спутник-шпион.

– Кругом шпионы, – шепчет Эдик.

Один из пловцов бесшумно карабкается по борту «Ватерпаса».

– Эй, куда лезешь, олух! – кричит Эдик.

– Простите, это разве не лайнер «Куин Мэри»? – удивляется пловец.

– Глаза есть? Читать умеешь?

– «Ватерпас»? Странно. Простите, это недоразумение.

Пловец падает в воду.

От кормы крадется по палубе, щелкая фотоаппаратом, другой пловец.

Эдик выскакивает из рубки.

– Обалдели совсем! – страшным голосом орет он. – Какое нахальство!

– Я извиняюсь, это яхта месье Ланглуа? – интеллигентно спрашивает пловец.

– Сейчас ты у меня схлопочешь! – кричит Эдик и выбрасывает пловца за борт.

– Вы очень любезны, – говорит пловец на лету.

На палубу карабкается всякая морская нечисть: осьминоги, пучеглазые черепахи, угри, каракатицы. Вся эта тварь интеллигентно верещит, подхихикивая:

– Прошу покорнейше простить, лайнер «Иль де Франс», не так ли? Авианосец «Индепенденс», если не ошибаюсь? Немагнитная шхуна «Заря»? Извините, это не бриг «Летучий голландец»?