o f2ea2a4db566d77d

работы Бенуа Серебряков не верил, поставив азбуке по этой позиции всего два балла. Да и

мистические настроения, как он приписал сбоку, в таком количестве могли способствовать

развитию в детях неврастении. Особенно Серебрякова возмутило изображение каннибала,

поедающего оторванную ногу белого человека ( «Ять» -> еда).

96

Илья только пожал плечами. Его не задела характеристика любимой азбуки, но и

прислушиваться к ней он не собирался. Пожилой Серебряков, скорее всего, рассуждал с

позиции консервативного советского человека. Родители же Ильи не только охотно

доставали с полки азбуку Бенуа каждый раз, когда их сын к ней тянулся, а происходило это

довольно часто, но даже привезли мальчику из заграничной командировки азбуку с

английским алфавитом. Там одетые в человечьи одёжки звери вели самую насыщенную

жизнь, то выступая в театре (Armadillos Acting), то делая запасы на зиму (Squirrels Storing) –

поклонник «живности» Серебряков наверняка бы оценил.

Впрочем, и официально утверждённым советским букварям, издававшимся массовыми

тиражами, Серебряков особо не благоволил. Очевидно, в его цели вообще не входило найти

идеальную по всем критериям русскую азбуку, он просто описывал каждую по собственной

системе, подмечая какие-то важные, с его точки зрения, детали. К тому же его отношение к

азбуке Бенуа отчасти соответствовало мнению о ней самого художника. Автор считал свою

работу произведением для неширокого круга, а решение выпустить «Азбуку в картинках»

большим тиражом принадлежало издателю Кнебелю. В своих записях ветеран указал и два

факта, до тех пор неизвестных Илье. Александр Бенуа закончил работу над своей азбукой в

Финляндии (подчёркнуто Серебряковым два раза). К тому же существовал список

альтернативных изображений на каждую букву – когда художник сомневался, он выписывал

несколько вариантов.

Так, букву «А» первоначально могли символизировать «Аполлон», «Ангел», «Арап»,

«Аист» и «Африка». Бенуа остановил свой выбор на «Арапе» – театральном персонаже (тема

театра затрагивалась в иллюстрациях и к другим буквам: Т -> театр; Ф -> фонтан/фокус; Ш

– > шуты/шар). «Наполеону», «Нилу» и «Носорогу» художник предпочёл шуточную сценку

«Нападения» (мальчишки, переодевшись индейцами, атакуют девочек, разбивших пикник на

траве; за рамкой картинки нарисованы обложки с именами Майн Рида и Фенимора Купера).

«Сады», «Слон», «Стадо» и «Солдат» – все были отвергнуты ради «Сластей»; «Хлеб» и

«Христос» – ради «Хана в халате»; «Цыплёнок» и «Церковь» – ради русской «Царицы».

Вместо вулкана Этны Бенуа изобразил «Эльфов в экипаже». Серебряков признавал

оригинальность художника – из типичных образов в его творении оказались только «Жуки»

(зато в паре со «Жмурками»), «Iод» (но в паре с «Iоной»), «Игрушки» и «Попугай».

Ветеран проследил и за миграцией некоторых символов. «Церковь» на букву «Ц»,

отвергнутая Бенуа, нашла своё место в букваре Тулупова 1916 года («Азбука в картинках для

домашнего обучения»), а «Цыплёнок» – почти во всех советских букварях (среди прочего, в

букваре Горецкого, переиздававшемся более 20 раз). «Аист» также становится почти

обязательным элементом советских азбук, «Нож», почему-то допустимый до революции,

например в том же букваре Тулупова, позже замещается «Ножницами», а «Экипаж» в

советских реалиях превращается в «Экскаватор». «Этну» же на букву «Э» впоследствии

изобразил другой представитель журнала «Мир Искусства» – Михаил Добужинский.

На счету Добужинского оказалось сразу две азбуки. Изданная только после его смерти

«Азбука «Мира Искусства», которую он рисовал с перерывами больше тридцати лет – с 1911

года (ещё в России) по 1943 год (уже в Нью-Йорке). Она представляла собой коллекцию

шаржей и эпиграмм на «мирискусников»: Бенуа, Бакста, Петрова-Водкина, Грабаря,

Добужинского, Лансере, Кустодиева, Лукомского и других (задействованы только 21 буква

алфавита). И традиционная, но не менее оригинальная «Весёлая азбука» 1925 года, как раз и

приютившая «Этну», а ещё пьющего «Чай» мандарина, «пЫлЬ» и одно из петербургских

«Наводнений».

Сам Илья, даже познакомившись с такими творческими экспериментами, по-прежнему

считал азбуки полем относительной символической стабильности. Не многие иллюстраторы

решались (или могли), как Бенуа и Добужинский, подводить под алфавит совершенно новый

символический ряд. В 1969 году художник Маврина нарисовала «Сказочную азбуку», взяв за

основу русские народные графические мотивы и образы из сказок. Её работа заслужила по

шкале Серебрякова высший балл в категории «абстрактное мышление». Символы, с

97

которыми художница связывала буквы алфавита («Алмазный дворец», «Диво-дивное», «О

Ерше Ершовиче», «Семь Симеонов»), прятались, тонули, растворялись в рисунках. И тем не

менее, в советские времена и в изданиях новой России процент новшеств, экспериментов по

разным причинам всегда оставался незначительным. Будто азбучная символика подвергалась

негласной фильтрации.

Сегодня человеку, задавшемуся целью найти идеальную русскую азбуку, предстояло

выбирать не из ряда самостоятельных символических систем, а просто из нескольких

изданий, почти каждое из которых содержало обязательные (или традиционные) элементы

животно-растительного мира (как вариант – животно-сказочного мира), детского мира и

социального мира, насколько он мог быть интересен и понятен юному читателю.

Эти тенденции, решил Илья, ярко прослеживались хотя бы на примере символических

отображений буквы «А». Первая буква, которую ребёнку предстояло освоить и полюбить

(через неё, в сущности, принять весь алфавит), чаще всего символизировалась то «Аистом»,