О моём перерождении в сына крестьянского 1
Шрифт:
...Вообще невидимость оказалась той ещё темой. Сколько я с ней намучился! Мрак просто, скажу я вам. И ведь именно для иллюзиониста – ничего сложного, первый круг. Если говорить о строго оптической невидимости, конечно: стать невидимкой для магического восприятия кратно сложнее. Баул со своими вещами по дороге в столицу я тащил телекинезом, а укрывал как раз простейшей невидимостью. Только вот сделать невидимым я могу лишь неживой предмет и только вблизи. А себя самого – да вот фига с полтора. Не выходит каменный цветок, хучь плачь...
Зато имитировать с помощью Паучьего Прикида почти любой наряд, на какой хватит воображения, и вдобавок – наконец-то! – удобную обувь точно по размеру сравнительно просто.
И почти не
Отдельным пунктом в скиллсет имени Питера Паркера входит закл для создания иллюзорной паутины: то тоже липкой, что твой строительный скотч, то жёсткой, а то сокращающейся и утаскивающей меня куда-нибудь вверх или в сторону – смотря по ситуации и надобности.
В общем, как уже сказано выше, скиллсет челопука для всего этого – слишком громкое название. Да и не совсем точное. Больше это похоже на скиллсет вора или шпиона. Ну, как ни назови, а лишних навыков не бывает: пригодятся ещё и костюмчик, и паутина.
Да и беситься в импровизированном спортзале, если честно, попросту весело.
Косплей, ха-ха-ха!
Я ж ребёнок. Успею ещё, как классик выразился, виноградом не став, превратиться в изюм. Если вообще захочу превращаться в нечто правильно-уныло-кислолицее.
Новая жизнь существует не для того, чтобы снова влиться в ряды среднего класса. Она мне дана в том числе для того, чтобы пробовать новое.
Думаю, так.
Корноух ещё раз проверил адрес.
Вроде всё сходится. Левая сторона Третьей Стекольной, шестой дом от её перекрёстка с Кленовым бульваром, если идти в сторону парка Лемера Сиятельного. Сам дом в два этажа, из жёлтого кирпича. Дверь тёмно-красная, молоток в форме полуботинка и на самой двери табличка: «Стучать только по делу». Правда, надпись сделана на древнем гриннейском, угловатыми чертами и резами – так что правда ли тут написано именно это, никак не проверить: как-то не сподобился Крыс Второй изучить речь пращуров, он и обычный текст читал не шибко бегло. Зато молоток в точности тот самый (юмор у хозяина диковатый, да, но зато и перепутать адрес с такой приметой сложно). И-эх!
Вдох. Выдох. Ещё вдох и выдох. Поднять руку, взяться за задник бронзового полуботинка...
Тук. Тук. Тук.
Сделав два шага назад, Корноух приготовился было ждать, но не успел и моргнуть, как засов с характерным звуком отодвинулся, а сама дверь – уже совершенно беззвучно, хорошо петли смазаны... – отворилась. И привратника за ней не просматривалось.
– Гостиная прямо и направо, – тихий, но вполне внятный бестелесный шелест в затылок. – Жди там, я скоро выйду.
«Чёртова магия, колдун... ползучий! Так и заикой стать недолго!
Надеюсь, хотя бы мысли он читать не умеет...»
...в этот самый момент мне ужасно хотелось сказать гостю, что мысли я читать не умею, а вот выражения лиц читаю не так уж плохо, скорее даже отлично – спасибо восприятию 20. Но это было бы не столько смешно, сколько жестоко, да и предстоящий разговор не облегчило.
И вообще: умеешь считать до ста...
Корноух вошёл, и дверь за ним тотчас же самозакрылась. Он, конечно, этого ждал, но всё равно чуть не вздрогнул. Фоном отметил, что прихожая пустовата, как для достаточно дорогого дома в квартале для зажиточных людей (причём это по столичным меркам; в глубинке такой дом считался бы богатым, а в деревне – роскошным: одни большие застеклённые окна и кирпичные стены чего стоят!). Циновка-половик под ногами, пустые вешалки и столь же пустая деревянная стойка для обуви прямо впереди, свисающий с потолка малый осветительный шар, заливающий всё это своим неярким желтоватым светом – и всё.
Погода на улице стояла пасмурная, но уже
довольно тёплая и сухая, поэтому Корноух, оставив на вешалке только шляпу и плащ-дождевик, свернул направо и прошёл в гостиную в уличной обуви.– Чувствуй себя, как дома, – всё тот же шелест.
Увы, с выполнением пожелания возникли сложности. Да и обстановка не способствовала.
Довольно большая – хватит разместить человек тридцать свободно, а если чуть потесниться, то и полсотни не предел – гостиная на первом этаже выглядела так же пустовато, как прихожая.
У дальнего конца гостиной располагались лестница, идущая наверх, и проход на кухню. Правая стена, обращённая к Третьей Стекольной, глухая; в левой – три окна, выходящих в небольшой сад и затенённые кустами сирени, пока ещё не цветущей, но уже покрывшейся молодой листвой. Недостаток естественного света с запасом возмещают четыре осветительных шара под потолком, расположенных зигзагом – да не малых, а средних, чисто-белых. Впрочем, уж где-где, а в доме мага с поддержанием магического освещения проблем можно не ожидать. Пол выложен керамической плиткой с повторяющимся геометрическим рисунком; стены обшиты деревянными панелями, вроде из белой сосны; и потолок тоже деревянный, из того же материала. Притом всей мебели на целую гостиную – массивный, но небольшой стол да массивная скамья равной длины меж ним и правой, глухой стеной.
А единственные украшения, если их можно так назвать – цветочные горшки на подоконниках, восемь штук, с какими-то мясистыми и колючими растениями. Впрочем, кроме мясистости и колючек общего в них просматривалось не больше, чем, скажем, в клёне, берёзе, липе и вязе. Вроде все – деревья и все – лиственные, но только совсем тупица их не отличит друг от друга.
Корноух подошёл поближе, чтобы рассмотреть диковинную зелень.
Ближняя штуковина в горшке выглядела как снеговик, но косоватый и зелёного цвета: большая нижняя сфера, выше средняя, поменьше, и на самом верху самая маленькая, смещённая влево. Всё равномерно покрыто десятками серебристо-белых, острых игл.
Штуковина правее выглядела словно одна большая сфера, но складчатая. Или составленная из долек. Шипы из неё росли пучками – и строго из наружных рёбер.
Следующая больше походила на обычное растение. Толстенький ствол, толстенькие ветки, ну и, само собой, листья: тоже толстенькие, словно надутые. Ещё более многочисленные, но не особо длинные колючки покрывали всю поверхность этого растительного чуда, напоминая скорее жёсткий редкий мех.
Четвёртое растение выглядело, как ребристый тёмно-зелёный трезубец, нацеленный вверх. Только боковые усы этого трезубца вырастали из основного ствола на разной высоте и размер тоже имели разный. Тот «ус трезубца», что начинался ниже, практически догнал в толщине центральный ствол, но вот в длину уступал почти вдвое. Иглы торчали из него сравнительно редко, но их покрывало что-то смолистое.
Разглядеть содержимое пятого горшка попристальней Корноух не успел. Хозяин дома явился, как и обещал, скоро – притом, так сказать, в компании: за ним, покачиваясь прямо в воздухе, вереницей плыли столовые приборы. Далеко не полный набор, но для традиционного совместного распития коланы всё необходимое присутствовало.
Хороший знак.
Гриннейцы издавна считают, что обсуждать серьёзные дела лучше под свежий горячий травяной настой. Колана успешно заменяет кофе и чай, проясняет мысли, а в местном культурном коде предложить колану с лёгкой выпечкой или даже полноценными пирогами – примерно как хлеб и соль вынести или предложить пройти к очагу и пищу разделить. Вот северная, зальмарская традиция полагает правильным и деловым исключительно разговор за разведённым вином, закусываемым жирным (желательно сыром), а распитие чуть остывшего кипятка, «настоянного на вениках», относит к обычаям сугубо варварским.