О моём перерождении в сына крестьянского 1

– И поэтому тебя так покоробило предложение взять супругу из рода Ассур...

– Да! Именно. Одно дело, если девушка сама захочет связать с кем-то свою жизнь. Это может стать началом добровольного, свободного, взаимовыгодного союза. Равных отношений меж непохожими. Совсем другое, если девушка превращается в плату за... даже вслух не хочется такое говорить. «Подчинись власти рода, и я награжу тебя, подчинив тебе частичку этого рода». Отдай свою свободу, чтобы забрать ещё немного чужой свободы. Видал я такие награды в... известном месте! Спасибо, не возьму.

– Однако взять меня с собой ты согласился.

– Да. Потому что уж я-то точно не собираюсь тобой помыкать. Предоставлю столько воли, столько власти над собой и миром, сколько смогу, не поступаясь своей волей и свободой. А если ты, скажем, утомишься сидеть в гостях, то по первому слову доставлю, куда захочешь. Ну, в пределах разумного: в Чащобу я тебя не повезу. Но, к примеру, слетать до Мелира, чтобы там ты смогла начать карьеру в гильдии Жезл и Кинжал – это запросто. Хочешь?

– Ты же тогда не получишь знаний Ассур...

– Прямо сейчас – нет. Но это же не значит, что я не получу их вообще? Зато высок шанс, что я получу их с процентами в виде знаний от наставников гильдии: я успел разобраться в твоём понимании долга и не думаю, что ты нарушишь даже подразумеваемое обещание. По крайней мере, по своей воле. Ну так что, летим в Мелир?

– Нет!

– Как хочешь. Просто помни: достаточно попросить. А пока – задавай вопросы.

– И ты ответишь. Честно и прямо. Или не ответишь, но лишь потому, что ответ может навредить.

– Да, ты уловила принцип.

– ...забавно. Все вопросы сразу разбежались по углам. Хотя... почему люди всё-таки используют принуждение, если свобода лучше?

– Свобода-то лучше, но принуждение проще. И входит в привычку. Тут опять же можно вернуться к нашему воображаемому младенцу. Вот он лежит, не умеющий даже ползать. Он нуждается в неустанной заботе. Если его не пеленать, не кормить, не подмывать, не лечить – он ведь не выживет. Родители привыкают, что дитя не самостоятельно, что оно требует заботы. Что решать за него правильно. И... для младенца оно так и есть. Для ребёнка так и есть. Но дети растут, и вскоре для родителей начинается тихий кошмар. Ведь несмышлёнышу неведомо, что огонь жжётся, что ушибы болят, что играясь с острым, можно выколоть глазик, а сунув в рот что-то не то – отравиться. Родители хотят ребёнку только лучшего, а чтобы ему было больно или неприятно – не хотят. Поэтому они запрещают ему лезть в огонь, убирают подальше ножи, не дают лезть грязными пальцами в рот. А дитя лезет. Оно ж бесстрашное и сущеглупое, запросто может утворить такое, что хоть за голову хватайся...

– ...и ему начинают запрещать, – подхватила Лейта. – То и это, даже без объяснений, потому что дитё глупое для объяснений, а опасности уже вот, рядом, их надо избегать. И надо делать так и вот так, а почему – опять не дитю понять; пусть сперва делает, а если нет, его накажем. По-родственному, ласково и любя. Лучше самому хворостиной огреть, строгий наказ давая, чем смотреть, как заигравшийся глупец валится с дерева и шею сворачивает. Так делай, так не делай, старшие знают лучше, старшие заботятся о тебе, сиди смирно, будь правильным, так надо, это хорошо, а это вообще закон для всех...

– ...и вырастает дитя в принуждении, простом и привычном, а когда доходит до собственных детей – начинает принуждать их, потому что как иначе-то? Всегда так было, предки так жили и нам так велели. Сказано, что рабы не хотят свободы, они хотят стать господами. И так повторяется раз от раза, по кругу: не любившие, когда их учат хворостиной, сами берут её в руки. Смирявшиеся с чужой волей насаждают свою тем, кто слабее. Ведь свобода приносит не только возможности, но и опасности, поэтому очень многим кажется, что сидеть в очерченных границах уютнее. Предсказуемей. Проще. Морщить мозг не надо, можно экономить на умствованиях, ехать по колее, как сказано, не отклоняясь.

– Но почему люди всё-таки отказались от рабства, если этот круг так прочен?

– А за это надо благодарить неизбежные различия. Если внутри рода, где способности сходны, легко и выстроить иерархию, и поддерживать её, то между родами такое уже не работает. Различие требует сотрудничества. Группы гильдии неспроста составляют из шестёрок, притом никто из шестерых не лучше и не важнее прочих. Вернее, в шестёрке каждый лучше и важнее остальных – в своей области. Если Наблюдатель не заметит угрозу вовремя, то остальные не заметят тем более. Если Авангард не встретит её грудью, никто его не заменит. Если Сотрясатель не сокрушит врага своей необоримой магией, то кто вообще это сможет? И даже Лидер умолкает, когда заговаривает Советник... а если не умолкает, то просто дурак и заведёт в тупик всех. Причём в большом масштабе это становится лишь более верно, потому что большой масштаб ведёт к большой сложности. Настолько большой, что одним умом не охватить, за всех сразу не подумать, готовые решения каждому не выдать. Государство устроено подобно человеческому телу, различно-гармонично. И как тело не может жить, если оно всё – одна сплошная мышца, даже без костей, или одни сплошные нервы, которым даже дышать нечем и которым нечему подавать сигналы, так и большая страна нуждается в разных родах, выполняющих свои функции. Большое единство – это не про пирамиду, это про союз разнообразий.

– Но внутри рода проще обходиться без свобод...

– Увы, но да. Проще. И всё же не лучше. Кстати, мы уже почти на месте. Помнишь вон тот пруд подле болотца? И просека видна, которую я проделал.

– Да, вижу. Так странно...

– Привыкай. Мне понравилось летать, постараюсь делать это почаще – вместе с тобой. Конечно, если сама захочешь, без принуждения.

– Мне... страшно.

– Придётся привыкнуть и к этому. Свобода – это и восторг, и страх. Одно изнанка другого.

– Не хочу ползать, – повторила Лейта. Уже вполне уверенно.

Я не стал отвечать вслух. Просто плеснул волной искристо-тёплого одобрения... и получил в ответ разгорающееся, мерцающее, но крепнущее пламя уверенной радости.

О моём перерождении в сына крестьянского 8 (интерлюдия Лейты Ассур + статусы)

Этап восьмой

Лейта из высокого рода Ассур

Вероятно, это началось ещё там, на платформе. Оглядываясь назад... да, наверно, первым тонким звоном из-за пелены привычного стал жест Сам-Знаю-Кто. Она тогда только-только выбралась из того чудесного механизма, названного медкапсулой, неуверенная и нагая – словно бабочка, покинувшая кокон, но не успевшая расправить бледные крылья. Господин спаситель, стоявший рядом и, видимо, готовый помочь в случае чего, хотя и старательно отворачивающийся, чтобы не задеть её стыдливость (право, было бы что задевать – после всего-то...), выбрал момент, когда она отпустила стенку медкапсулы, окончательно утверждаясь на слегка подгибающихся ногах...

И протянул ей, всё так же глядя в сторону, поднос с тщательно отстиранным, зашитым и аккуратно сложенным походным платьем, поверх которого лежали изящные браслеты. Единственная память о настоящей бабушке Лейты; как сказала, передавая их, госпожа глава Сарнеди, трансформа в духа стихии не удалась, «но долг Ассур был исполнен до конца».

Вот тогда это и началось. Да.

Любым словам можно дать двоякое толкование. Много, много раз Лейта сталкивалась с этим... явлением на практике. Да и не всякие слова, сколь угодно красивые и правдивые, драгоценны. У любых действий задним числом также может найтись иное объяснение, дополнительное. Практичное. В конце концов, подобрать и выходить принадлежащую высокому роду, чтобы затем получить за это достойное вознаграждение – что в этом особенного или неправильного? Или противоречащего альтруистическому изначальному порыву? Ничего.

Но даже с её весьма гибким умом Лейта затруднилась бы подобрать дополнительное объяснение вот этому молчаливому жесту.

Возвращать артефакт с зачарованием Силы Мага там и тогда – зачем? Если её спаситель имел в виду то самое достойное вознаграждение, браслеты следовало отдавать роду отдельно. Азы торговли, способ заработать на одной услуге цену двух (да, две меньших услуги, оказанных отдельно, смотрятся больше, чем если объединить их воедино: два больше одного, даже когда это одно удвоено... таковы уж парадоксы восприятия, пусть и совершенно нелогичные при трезвом взгляде). Облегчить ей чародейство? Но они оба прекрасно знали, что Лейта фактически вполне здорова, медкапсула сделала свою работу отлично. В её профессиональных услугах он тоже нуждался едва ли, иначе это непременно всплыло при разговорах, ведь такое не скроешь. Более того: как ни плоха была она из-за своего класса в любых чарах, кроме чар школы исцеления, но при некоторой сноровке даже целительной магией можно злоупотребить...