О носах и замка?х

Громила, преграждавший путь, отступил в сторону, а другой просто толкнул Граймля прямо в руки Бёрджесу, после чего они оба, кивнув Монтгомери Мо, двинулись к двери кабаре.

— Благодарю, джентльмены, — бросил им вслед Мо и схватил Граймля за свободное плечо. Вместе с напарником они потащили его вглубь Панталонного переулка.

Отойдя на достаточное расстояние от черного входа в кабаре, Мо остановился и швырнул частного сыщика в стену. Тот хрипнул и уже было сполз по ней, но толстяк подхватил его и поднял за ворот пальто.

— Что, уже не такой наглый, да? — зашипел Мо. — Убавилось развязности?

— Ну да, без своей шавки-то, — добавил его напарник.

Граймль выглядел не лучшим образом. Кажется, последние пару дней он только и занимался тем, что осушал винные бутылки.

— Я… кхе… ничего… — начал было он.

— Да-да. Ничего не знаешь, — зарычал толстяк прямо в небритое лицо сыщику-пьянице. — «Ты вообще не причем». «Ты уже все рассказал…». — Мо негодующе заскрипел зубами. — Только попробуй еще раз заикнуться о том, что ты чего-то там не знаешь. Мне из-за тебя только что пришлось пережить не самые приятные мгновения, и я тебе этого не спущу.

— Ты ведь уже понял, что ты нам все сейчас расскажешь, да? — гневно раздувая ноздри, добавил Бёрджес.

— А иначе мы не станем с тобой возиться, — сказал Мо. — Мы просто прирежем тебя прямо тут, возле этой помойки, и никто по тебе не всплакнет. Более того, никто даже не удивится, представляешь?

— Ну эээ… Бэнкс… — начал было Хоппер, выйдя вдруг из образа. — Тебе не кажется, что это… чересчур?

— Мы вообще-то действуем тайно, не забыл? — рявкнул толстяк, повернув голову к напарнику.

— Он знает, кто мы, — напомнил Хоппер. — Ты же не серьезно сейчас говорил?

— Конечно, серьезно.

— Но, Бэнкс…

— Заткнись, рохля. Если этот мерзавец не прекратит играть в потерю памяти, то все с ним кончено, обойдемся без колыбельной — перережем глотку и завалим мусором, пусть коты глодают его уродливое лицо. Выглядеть хуже, чем сейчас, оно всяко не будет.

Злоба и ярость, прозвучавшие в голосе напарника, испугали самого Хоппера. Прежде он не слышал от Бэнкса подобных безумных и отчасти маниакальных ноток. Холодок пробежал по его спине. Одно дело кого-то отлупить по старинке, сломать пару пальцев или даже руку, но убийство… это было чересчур.

— Я не уверен, что… — начал Хоппер, но толстяк его не слушал:

— А тебя не просили рассуждать, Хоппер! — Бэнкс повернул голову к напарнику. Казалось, он сейчас нападет на него самого. Хоппер даже сделал шаг назад — так угрожающе блеснули глаза Бэнкса. — Ты должен понять, что я пойду ради дела на что угодно. И если нужно избавиться от этой пьяни, которая только захламляет собой улицы, я сделаю это с удовольствием, и никто мне не указ. И это еще не все. Когда мы разделаемся с ним, мы отыщем его мерзкую шавку и утопим ее в канале, или засунем в бочку с керосином и подожжем, или швырнем ее в крысиные клетки. Нет, я придумал получше! Мы сбросим ее с какой-нибудь крыши — украсим грязную брусчатку кровавым пятном в виде псины.

— Нет, не нужно… — запричитал Граймль. На его глазах выступили слезы. — Только не Шушера… не трогайте Шушеру…

— Ты сам виноват, Граймль. — Констебль Бэнкс повернулся к частному сыщику. — Из-за тебя я был вынужден петь. А я просто ненавижу петь.

— Я не знаю, где Фиш! — воскликнул Граймль. — Не знаю, клянусь!

— Где деньги? Куда дели награбленное?

— Клянусь, меня не посвящали! Фиш никому не доверяет, боится, что кто-то проболтается…

— И не зря, — усмехнулся Мо. — Что ж, раз ты ничего не знаешь, то и пользы от тебя никакой…

Толстяк вытащил из-за пояса нож и приставил его к горлу частного сыщика.

— Бэээнкс… — протянул Хоппер.

— Заткнись, тряпка! Погляди, в кого она тебя превратила! В какого-то мямлю! Не хочешь помогать, не мешай.

— Стойте-стойте! Я скажу… скажу… кое-что я знаю…

— Говори!

— Я не знаю, где именно Фиш. Но я знаю, куда он делся. Он залег на дно!

— Это мы и без тебя знаем, — прорычал Бэнкс.

— Нет! Буквально! Он нанял небольшую субмарину и опустился на дно канала.

Бэнкс и Хоппер переглянулись. Кто бы мог подумать, что нелепое предположение Хоппера окажется правдой.

Граймль продолжал:

— Я приношу ему поесть. Зажигаю фонарь под Носатым мостом — так я даю ему знать, что оставил у стропил сверток. Он поднимает перископ, видит фонарь и всплывает, забирает сверток, после чего снова погружается. Лучшего укрытия, чтобы схорониться, не придумаешь…

— Это уже что-то… — Толстый констебль облизнул губы. — Знаешь, кажется, ты только что выторговал для своей шавки быструю смерть. Я просто ее пристрелю. Или нет… — Бэнкс пристально поглядел на Граймля, тот не выдержал и отвел взгляд. — Я ведь вижу, что ты что-то еще скрываешь… Так вот я отловлю эту грызучую гадину и сдам ее Будке. А ты догадываешься, что они делают с животными… или, вернее, из них…

— Нет, только не Будка, умоляю! Только не Будка!

— Говори! — Бэнкс придвинул нож еще ближе к горлу Граймля.

— Гремлины Фиша! — прохрипел частный сыщик. — Я знаю, где они скрываются…

— И где же они скрываются?

— Прячутся, ждут его приказа. Они на заброшенной фабрике у канала. Текстильная мануфактура Терру.

— Я знаю, где это, — вставил Хоппер. — Возле «Трюмо Альберты».

Граймль лихорадочно заморгал, выражая согласие — кивнуть без риска ощутить нож в шее, он не мог.

— Что еще ты знаешь?

— Ничего! Я клянусь! Отпустите меня! Прошу вас!

— Ну это ты загнул… — хрипло рассмеялся констебль. — Никто тебя никуда не отпустит. Мы тебя выпотрошим, как рыбу, поглядим, все ли твои кишки прогнили. Будет чем накормить твою мерзкую таксу. Думаю, без тебя в этом городе будет спокойнее и чище. Чище, уж точно, да…

— Бэнкс, — осторожно начал его напарник, словно пытался вразумить или буйного психа, или маленького непослушного ребенка, что порой сугубо одно и то же.

— Хоппер, не влезай, — не поворачивая головы, рявкнул толстяк. — Так что, пьянь канавная? Думал, можешь просто так усмехаться и дерзить? К нам в этом городе никто не относится уважительно, и, знаешь что, я считаю, что это сугубо вина подобных вот ничтожеств, которые считают, что им ничего не будет за их слова. И меня это уже больше не устраивает, понимаешь, да?

— Бэнкс, отпусти его, — вставил Хоппер.

— Я велел тебе…

— Бэнкс.

— Что?!!

Констебль Бэнкс резко обернулся и скрипнул зубами.