О носах и замка?х

Джасперу не нужно было втягивать носом воздух, чтобы понять, что он находится совсем близко к Брилли-Моу. Сильно тянуло керосином.

«Не мог же я, в самом деле, добежать до Керосинной заводи!» — испуганно подумал мальчик. И тут же напомнил себе, что он преследовал гремлина довольно долго.

«Нужно отсюда выбираться… Только в какую сторону идти? Я выбежал из этого проулка? Или из того, с фонарем?»

Единственным источником света поблизости был фонарь у стены обветшалого дома, поросшего вьющимся растением. Горбатый столб с рыжим комком на верхушке стоял в одном из двух переулков, что вели прочь от канала. (Кажется, прочь. Джаспер был не уверен). Разумеется, в сравнении с «фонарным» переулком, переулок, наполненный темнотой, черными домами и, несомненно, маньяками-потрошителями, сильно проигрывал.

Мальчик направился к фонарю, пытаясь разглядеть какую-нибудь табличку или указатель, но ни номеров домов, ни названия улицы здесь не было и в помине. Проклятый гремлин! Заманил в какую-то безымянную глушь! Не хватает только…

Что ж, чего там Джасперу не хватало до полного не-счастья, неизвестно, но уж точно хриплый, спитой голос, раздавшийся вдруг из-за какой-то ржавой трубы, был в числе того, что к душевному покою не имело никакого отношения.

— Ну, здрасьте… Прыг-скок, давно не виделись, дружище…

Из темноты выступила огромная, разъевшаяся туша. В первое мгновение Джаспера посетила странная мысль: единственный фонарь здесь горит как раз для того, чтобы подсвечивать, будто актера на подмостках, это страшилище, когда оно появляется. Ну или чтобы приманивать тех, кто боится темных закоулков.

— До-добрый вечер… — промямлил Джаспер и попятился, но тут же уткнулся спиной в кого-то еще. Он задрал голову и увидел над собой нечто жуткое. У стоявшего за ним мужчины в дырявой вязаной шапке, какие носят докеры у канала, отсутствовала половина щеки, подбородок и часть носа. Он знал, что это такое: действие паров фосфора — профессиональная болезнь тех, кто работает на спичечных фабриках (к дядюшке приходили люди с похожими дырами в лицах). Мальчик дернулся, пытаясь отстраниться.

— Потише, братец, потише, — проскрипел дыряволицый.

— Да он, видишь ли, не узнал старых друзей, — подсказал громила у фонаря. — Эй, Гыгги, погляди-ка, кого мы встретили на вечернем променаде у помойки!

Джаспер с ужасом повернул голову туда, откуда вдруг раздалось шлепанье башмаков по грязи. Гыгги, к которому обращался здоровяк, оказался сутулым рыжеволосым человеком с переломанным в нескольких местах носом и щетиной, в которой, кажется, кто-то ползал: то ли блохи, то ли мошкара. Изо рта Гыгги на подбородок текли зеленоватые слюни, он и не думал их сдерживать.

— Ба! Какие люди! — взвизгнул рыжий и выпучил глаза, уставившись на Джаспера. — Это ж наш старый друг Питти! Давненько не забредал в гости!

Джаспер с облегчением вздохнул. Кажется, вышла чудовищная ошибка. Его просто приняли не за того. Сейчас он им все объяснит, и они его отпустят…

— Вы… вы обознались… Я не Питти…

— Мистер Плезнит! — воскликнул Гыгги. — Наш старый добрый Питти заявляет, что он не старый, не добрый и не наш! И не Питти, к тому же!

— Я слышал, Гыгги. Кажется, Питти забыл старых друзей.

— О, беда с памятью…

— Да, ты… эээ… много знаешь о простуде в голове, ты же был доктором из… эээ… «Эрринхаус».

Джаспер содрогнулся. «Эрринхаус» — это заброшенная лечебница для душевнобольных на Вишневой улице. О ней ходили слухи один страшнее другого. Винки с Чемоданной площади, приятель Джаспера, рассказывал, что, среди прочих психов, там держали парочку каннибалов, а злобные доктора однажды устроили между ними бой, и каннибалы сожрали друг друга. От обоих, по словам Винки, остались только головы…

— Нее… — покачал головой рыжий Гыгги. — Не доктором. Но я много чего знаю о бедах с памятью.

— Я н-не… не хочу… — начал было Джаспер, и эти люди расхохотались.

— Питти нас не узнаёт, так как его били по голове. Нужно его еще раз как следует приложить. И тогда наш старый добрый Питти вернется.

— Сразу видно человека науки, — хохотнул мистер Плезнит и достал из-за пояса дубинку. Двинулся к мальчику, а дыряволицый и рыжий крепко схватили его.

— Питти, не дергайся…

— Да, а то твоя рожа тоже пострадает…

— Я не хочу… пустите меня! Пустите!

Джаспер кричал, казалось, на весь квартал, но никто и не думал спешить к нему на помощь. Мальчику стало невероятно страшно. Он сильно пожалел о том, что рядом нет дядюшки — уж он-то показал бы этим типам, он бы ни за что не дал Джаспера в обиду. Но дядюшки рядом не было — он, должно быть, сейчас спал крепким сном дома. А утром он не сразу заметит, что Джаспера нет, потому что они поссорились, и он будет думать, что Джаспер у себя в комнате — дуется на него. И он скажет миссис Трикк, чтобы не звала Джаспера к завтраку: мол, если захочет, то сам спустится. И то же будет и с обедом, и с ужином. И никто не будет знать, что его нет дома. Пока кто-то не решит, что он слишком долго не показывался из комнаты. И тогда дядюшка зайдет к нему и, не обнаружив его там, подумает, что Джаспер сбежал. И он не станет его искать, а вздохнет с облегчением, учитывая все то, что он говорил… Или нет… Он забеспокоится и отправится в Дом-с-синей-крышей и перебудоражит всех констеблей в городе. А Бэнкс с Хоппером станут его искать с фонарями, но они его не найдут, потому что они болваны, а Джаспер уже давно будет мертв. И дядюшка не оставит поисков, и однажды он сойдет с ума. В смысле, еще больше, чем сейчас… И миссис Трикк попытается его утешить, а он в своей манере разозлится на нее и выгонит ее. И Клару он выгонит, и она умрет, потому что никто не станет кормить ее сладостями. А потом умрет и сам дядюшка, один, в покинутом пыльном доме. И Джаспера все забудут…

Все это пронеслось в голове у мальчика вихрем. Все это было так реально, что отчаяние зашевелилось внутри него гадким комком…

Нет, он не позволит никому себя забыть!

Джаспер принялся дергаться изо всех сил, вспомнил гремлина и попытался укусить рыжего Гигги за запястье, но тот схватил его за волосы, отчего мальчик вскрикнул.

— Грызючий попался… — заметил бывший пациент дома умалишенных.

— Ничего, ему недолго скалиться… — хмыкнул мистер Плезнит и вцепился в воротник джасперовой пижамной рубахи. Он поднял дубинку. Пальцы держащих мальчика негодяев впились в его плечи и руки так крепко, что он практически не мог пошевелиться.

Джаспер вдруг поймал себя на том, что думает о «Твитти». Он ведь так и не съел ни одного печенья после того, как выбрался из постели. Да он же шел именно за ним! Именно «Твитти» его погубили! Как это ужасно: пасть жертвой того, что так любишь!!!

— Отпустите его! Немедленно! — раздался вдруг высокий женский голос из темноты.

Мистер Плезнит развернулся. Его прихвостни вытянули шеи — проходимцы пытались высмотреть того, кто смел им приказывать. Джаспер повернул голову, но никого не увидел — лишь какие-то бледные очертания… вроде как… клок тумана…

— Вы что, оглохли? — повторила женщина, и со смесью страха и надежды мальчик узнал ее голос — это была мисс Полли. Но что она здесь делает?! Она спасет его! Нет, она же просто девчонка! А что девчонки могут против таких злобных и огромных громил?

Громилы, судя по всему, считали так же, поскольку их главарь сплюнул в грязь и расхохотался.

— Ну, кто бы мог подумать! Эй, Гыгги, сегодня у нас что, счастливый день недели? Ты у нас, вроде как, разбираешься с календурями…