О тех, кто предал Францию

Под Новый год французское верховное командование опубликовало успокоительное сообщение, что линия Мажино дополнена укреплениями и продлена вдоль бельгийской границы до самого моря.

В политических кругах все больше нарастало недовольство против французского верховного командования. Раздавались жалобы на то, что Гамелен недостаточно энергично ведет войну. Его обвиняли в излишней осторожности, в том, что он противится всяким наступательным действиям.

На смену ему уже прочили генерал-губернатора Марокко, Ногеса. Гамелена выручила новая тревога в связи с событиями в Бельгии и Голландии. В палате продолжались раздоры. В кулуарах многие депутаты не скрывали своего недовольства Даладье. Требование созыва закрытого заседания парламента завоевывало все больше сторонников. «Если Даладье предстанет перед закрытым заседанием сената, — сказал мне Жаннене, — он не получит и сотни голосов».

Круги, близкие к Лавалю, прочили в премьеры маршала Петэна. «Только великий солдат, — утверждали они, — может вывести Францию из этой ужасной катастрофы»; Даладье же слишком слабохарактерен и уступчив по отношению к коммунистам и англичанам.

Но Даладье уже готовил контр-атаку. Прежде всего он создал в палате специальную комиссию по изучению вопроса о коммунистах. Комиссия предложила удалить всех коммунистов из государственного аппарата. Затем Даладье созвал еще одно совещание Верховного военного совета союзников. Французы решили выступить в Финляндии против Советского Союза, если финны официально будут просить об этом. Пятидесятитысячная армия была сконцентрирована в одном из французских портов для отправки в Финляндию.

Подготовив таким образом почву, Даладье предстал перед закрытым заседанием парламента — первым с начала войны. Это заседание продолжалось тридцать один час и закончилось открытым голосованием. Правительство получило вотум доверия в 535 голосов против нуля.

Сторонники умиротворения возобновили свои атаки с новой силой. Крупнейшая утренняя газета Франции «Пти паризьен» переметнулась в «лагерь мира» и стала намекать на возможность соглашения с немцами. Конференция областных секретарей социалистической партии показала, что партийный аппарат поддерживает сторонника умиротворения Поля Фора.

Общественное мнение было более или менее подготовлено к неудачам финнов к концу кампании. Однако сообщение о мире, заключенном между Россией и Финляндией после прорыва Красной Армией линии Маннергейма, произвело в Париже ошеломляющее впечатление, так как газеты только и твердили, что о продолжающемся сопротивлении финнов. Даладье был вынужден созвать второе закрытое заседание палаты.

Он вышел оттуда побитым. Триста депутатов различных партий воздержались от голосования за правительство. Только 239 голосов было подано за него.

Третий период французской войны кончился отставкой Даладье. Чтобы спасти свой кабинет, Даладье чуть не довел дело до войны Франции с Советской Россией. Он тайно отправлял в Финляндию самолеты и танки, отсутствие которых очень сильно сказалось вскоре на французском фронте. Он углубил трещину, расколовшую французский народ.

Его преемником стал Поль Рейно. Этот «мышонок Микки» французского парламента долго ждал своего часа. Способный адвокат, искусный парламентарий, он участвовал во многих кабинетах.

Поль Рейно вышел из богатой семьи, нажившей капиталы на универмагах в Латинской Америке. Маленький, юркий и изящный, он, с первого взгляда, производил впечатление порывистого, стремительного человека. Казалось, он всегда спешит. «Быстрота, — сказал он как-то, — залог успеха».

Маленьким людям зачастую недостает решительности. Рейно компенсировал свой короткий рост огромным честолюбием. Впрочем, это был человек сведущий, которому не приходилось кого-то из себя корчить. Без сомнения, ему много дали его путешествия — он несколько раз объехал вокруг света, побывав во всех странах, игравших за последние годы видную роль в мировой политике. Он свободно говорил по-английски и по-испански.

Политическая карьера Рейно представляла цепь легких побед. После первого же выступления на конференции адвокатов он был избран секретарем парижской организации юристов. В палате он представлял парижский район Биржи. Его считали специалистом в финансовых вопросах. Он сидел на скамьях «умеренных», то есть справа. Его карьера была обеспечена, когда стала известна острота Клемансо по его адресу: «Должно быть, он больно жалит, этот маленький комар».

Однако, при всех своих талантах, Поль Рейно был лишь деятелем узко ведомственного масштаба. Никто не умел лучше его проанализировать проблему, выделить ее основные стороны. Но дальше его способности не шли. Народ жаждал человека, в которого можно было верить и которому можно было довериться. Не сухого вычислителя, сухого, несмотря на все его красноречие, не человека, который видит лишь ведомственную сторону программы, а такого, который видел бы также и человеческую, социальную ее сторону.

Этого-то и недоставало Полю Рейно. Когда он издавал свои чрезвычайные декреты после Мюнхена, когда он облагал непосильными налогами мелкодоходные предприятия во время войны, он видел только необходимость свести концы с концами в бюджете. Он забывал о нуждах тех, кто вынужден был платить. Рейно превосходно понимал жизненную необходимость механизации в современной войне. В течение многих лет он боролся за создание во Франции механизированной армии. Но он совсем упускал из виду человека, которому предстояло сидеть в танке, управлять автомобилем, стрелять из орудия. Его познания человеческой натуры не выходили за пределы биржи и парижских гостиных. Если он и знал историю лучше преподавателя истории Эдуарда Даладье, то зато он разделял с последним его полнейшее невежество в отношении сил, движущих колеса истории.

Сердечные похождения заполняют всю жизнь Рейно. Чуть ли не двадцать лет он был другом графини Элен де Порт. Она имела на него большое влияние. Во время войны она так крепко прибрала его к рукам, что это сказалось на политической судьбе Франции.

Графиня де Порт была дочерью гражданского инженера в Марселе. Встретившись с Рейно, она имела уже богатый жизненный опыт. Ее брак с графом де Порт, который состоялся уже после ее сближения с Рейно, открыл ей доступ в высшее парижское общество и деловые круги. Интересами этих кругов и определялись ее политические связи. Злые языки уже в течение многих лет связывали ее деятельность с интересами нескольких крупных фирм.

Одним из ее друзей был Поль Бодуэн, друг Лаваля и приверженец Муссолини. Именно графиня де Порт подготовила почву для политического сотрудничества двух Полей — Рейно и Бодуэна.

Четвертый период войны начался с формирования кабинета Рейно. Далеко не блестящий состав правительства представил Рейно на утверждение палаты—это было скорее собрание посредственностей. Одни были взяты им из кабинета Даладье, другие из прежних кабинетов. Новостью явилась отставка министра юстиции Жоржа Боннэ и введение в правительство нескольких социалистов. Министром внутренних дел был назначен близкий к радикалсоциалистам сенатор Анри Руа.

Палата встретила новое правительство враждебно. Правые были настроены против него потому, что в него вошли социалисты; радикалы — из-за провала их лидера Даладье, провала, который они приписывали частично интригам Рейно. Новый премьер вынужден был пригласить Даладье на пост министра национальной обороны, чтобы уцелеть самому. Однако премьер и его министр не разговаривали друг с другом, так же как и их подруги, графиня де Порт и маркиза де Крюссоль.

Мари-Луиза де Крюссоль д'Юзэ имела такую же власть над Даладье, как графиня над Рейно. Она была родом из богатой семьи, владевшей консервными заводами на бретонском побережье. Титул она получила, выйдя замуж за внука графини д'Юзэ.