О вечном. Избранная лирика

* * *

Я плачу, плачь и ты, мой грустный дом, По госпоже, чей лучезарный взор Обоих нас, вступая с солнцем в спор, Дарил и ярким светом и теплом. Амур меня хранил своим крылом Злокозненной судьбе наперекор. Но все, чем был богат, с недавних пор Утратил я, терзаемый стыдом… Прекрасная, вы мной пренебрегли, Отныне вы от глаз моих вдали, Меж нами — рощи, скалы, гор стена. Но сердце к вам переселилось в грудь, Забыло навсегда обратный путь, — И в нем любовь как никогда сильна.

СТАНСЫ

Если мы во храм пойдем — Преклонясь пред алтарем, Мы свершим обряд смиренный, Ибо так велел закон Пилигримам всех времен Восхвалять творца вселенной. Если мы в постель пойдем, Ночь мы в играх проведем, В ласках неги сокровенной, Ибо так велит закон Всем, кто молод и влюблен, Проводить досуг блаженный. Но как только захочу К твоему припасть плечу, Иль с груди совлечь покровы, Иль прильнуть к твоим губам, — Как монашка, всем мольбам Ты даешь отпор суровый. Для чего ж ты сберегла Нежность юного чела, Жар нетронутого тела? Чтоб женой Плутона стать, Чтоб Харону их отдать У Стигийского предела? Час пробьет, спасенья нет — Губ твоих поблекнет цвет, Ляжешь в землю ты сырую, И тогда я, мертвый сам, Не признаюсь мертвецам, Что любил тебя живую. Все, чем ныне ты горда, Все истлеет без следа — Щеки, лоб, глаза и губы, Только желтый череп твой Глянет страшной наготой И в гробу оскалит зубы. Так живи, пока жива, Дай любви ее права, — Но глаза твои так строги! Ты с досады б умерла, Если б только поняла, Что теряют недотроги. О постой, о подожди! Я умру, не уходи! Ты, как лань, бежишь тревожно… О, позволь руке скользнуть На твою нагую грудь Иль пониже, если можно!

* * *

Амур и Марс не схожи ль меж собою? Не ратным ли они живут трудом? Один шагает смело напролом, Другой крадется потайной тропою. Один захватывает город с бою, Другой, как тень, проскальзывает в дом. Несут бесчестье оба, и притом Добычей не гнушаются любою. Один, в руках сжимая лук тугой, Соперников разит, врагов — другой. Тот слезы пьет, а этот любит воду. Влюбленный ли, солдат ли, кто не рад, Ища себе заслуженных наград, Сражаться этим двум богам в угоду?

* * *

Сотри, мой паж, безжалостной рукою Эмаль весны, украсившую сад, Весь дом осыпь, разлей в нем аромат Цветов и трав, расцветших над рекою. Дай лиру мне! Я струны так настрою, Чтоб обессилить тот незримый яд, Которым сжег меня единый взгляд, Неразделимо властвующий мною. Чернил, бумаги — весь давай запас! На ста листках, нетленных, как алмаз, Запечатлеть хочу мои томленья, И то, что в сердце молча я таю — Мою тоску, немую скорбь мою, — Грядущие разделят поколенья.

* * *

Своих мужей искусница Елена С иглой в руке бои умела шить По полотну; а ты изобразить Все муки моего желаешь плена. Но, госпожа, хоть черным цветом тлена Мою погибель начертала нить, — Иль на изнанке зеленью явить Не хочешь ты, что будет перемена? Но видит только, легшие на газ, Оранжевый и черный цвет мой глаз, — Печальные свидетели страданья! О, горький Рок! Не только глаз ее Меня ввергает в безнадежность, — все Сулит одно лишь разочарованье.

* * *

Когда одна, от шума в стороне, Бог весть о чем рассеянно мечтая, Задумчиво сидишь ты, всем чужая, Склонив лицо как будто в полусне, Хочу тебя окликнуть в тишине, Твою печаль развеять, дорогая, Иду к тебе, от страха замирая, Но голос, дрогнув, изменяет мне. Лучистый взор твой встретить я не смею, Я пред тобой безмолвен, я немею, В моей душе смятение царит. Лишь тихий вздох, прорвавшийся случайно, Лишь грусть моя, лишь бледность говорит, Как я люблю, как я терзаюсь тайно.

* * *

Бродил я, горьких слез лия поток, То страх, то чаянья в душе питая, А Генрих за чертой родного края Честь возвратить далеким предкам смог, Рукой победной доблесть он пресек Испанскую, у Рейна в бой вступая, И лучезарный путь к воротам рая Он прочертил копьем средь всех дорог, О сестры — жительницы Геликона, К своим священным водам благосклонно Ведете вы поэтов всех подряд — Коль некогда вы мне напиться дали, Пусть занесут мой скорбный вздох в скрижали, Что вечно в храме Памяти хранят!

* * *

Хочу три дня мечтать, читая «Илиаду», Ступай же, Коридон, и плотно дверь прикрой, И если что-нибудь нарушит мой покой. Знай, на твоей спине я вымещу досаду. Мы принимать гостей три дня не будем кряду, Мне не нужны ни Барб, ни ты, ни мальчик твой, Хочу три дня мечтать наедине с собой, А там опять готов вкушать безумств отраду. Но если вдруг гонца Кассандра мне пришлет, Зови с поклоном в дом, пусть у дверей не ждет, Беги ко мне, входи, не медля на пороге! К ее посланнику я тотчас выйду сам. Но если б даже бог явился в гости к нам, Захлопни дверь пред ним, на что нужны мне боги!

ВТОРАЯ КНИГА ЛЮБВИ

Мария

* * *

Когда я начинал, Тиар, мне говорили, Что человек простой меня и не поймет, Что слишком темен я. Теперь наоборот: Я стал уж слишком прост, явившись в новом стиле. Вот ты учен, Тиар, в бессмертье утвердили Тебя стихи твои. А что ж мои спасет? Ты знаешь все, скажи: какой придумать ход, Чтоб наконец они всем вкусам угодили? Когда мой стиль высок, он, видишь, скучен, стар, На низкий перейду — кричат, что груб Ронсар, — Изменчивый Протей мне в руки не дается. Как заманить в капкан, в силки завлечь его? А ты в ответ, Тиар: не слушай никого И смейся, друг, над тем, кто над тобой смеется.

* * *

Меж тем как ты живешь на древнем Палатине И внемлешь говору латинских вод, мой друг, И, видя лишь одно латинское вокруг, Забыл родной язык для чопорной латыни, Анжуйской девушке служу я в прежнем чине, Блаженствую в кольце ее прекрасных рук, То нежно с ней бранюсь, то зацелую вдруг, И по пословице не мудр, но счастлив ныне, Ты подмигнешь Маньи, читая мой сонет: «Ронсар еще влюблен! Ведь это просто чудо!» Да, мой Белле, влюблен, и счастья выше нет. Любовь напастью звать я не могу покуда. А если и напасть — попасть любви во власть, Всю жизнь готов терпеть подобную напасть.

* * *

Ко мне, друзья мои, сегодня я пирую! Налей нам, Коридон, кипящую струю, Я буду чествовать красавицу мою, Кассандру иль Мари — не все ль равно какую? Но девять раз, друзья, поднимем круговую, — По буквам имени я девять кубков пью, А ты, Белло, прославь причудницу твою, За юную Мадлен прольем струю живую. Неси на стол цветы, что ты нарвал в саду, Фиалки, лилии, пионы, резеду, — Пусть каждый для себя венок душистый свяжет. Друзья, обманем смерть и выпьем за любовь. Быть может, завтра нам уж не собраться вновь, Сегодня мы живем, а завтра — кто предскажет?