О вечном. Избранная лирика
Шрифт:
* * *
Сажаю в честь твою я дерево Цибелы, Сосну, чтоб о тебе все знали времена; Любовно вырезал я наши имена, И вырастет с корой их очерк огрубелый. Вы, населившие родные мне пределы, Луара резвый хор, вы, Фавнов племена! Заботой вашею пусть вырастет сосна, И летом и зимой пусть ветви будут целы. Пастух, ты пригонять сюда свой будешь скот, С тростинкой напевать эклогу в этой сени; Дощечку на сосну ты вешай каждый год, — Прохожий да прочтет мою любовь и пени, И вместе с молоком ягненка кровь прольет, Сказав, «Сосна свята. То память о Елене». * * *
Кассандра
* * *
Как ты силен, Амур, коварный чародей! И как ты слаб и слеп, мой разум омраченный! Нет, ты не сможешь стать надежной обороной Для сердца глупого и седины моей, — Вся Философия не пригодится ей. Лишь ты поможешь мне, веселый сын Тионы: Приди, Нисейский бог, приди, дважды рожденный, И в чашу мне свое противоядье влей. С бессмертным смертному тягаться — жребий трудный, Но против колдовства есть, к счастью, колдовство; И если за меня смиритель Ганга чудный, Тогда беги, Амур, от взора моего! Рассудком воевать с любовью — безрассудно. Чтоб сладить с божеством, потребно божество. * * *
Комар, свирепый гном, крылатый кровосос С писклявым голоском и с мордою слоновьей, Прошу, не уязвляй ту, что язвит любовью, — Пусть дремлет Госпожа во власти сладких грез. Но если алчешь ты добычи, словно пес, Стремясь насытиться ее бесценной кровью, Вот кровь моя взамен, кусайся на здоровье, Я эту боль снесу — я горше муки снес. А впрочем, нет, Комар, лети к моей тиранке И каплю мне достань из незаметной ранки — Попробовать на вкус, что у нее в крови. Ах, если бы я мог сам под покровом ночи Влететь к ней комаром и впиться прямо в очи, Чтобы не смела впредь не замечать любви! * * *
К индийскому купцу, что вынет из тюка Душистую смолу, запястья, ожерелья, Сходить и не купить заморского изделья, — Как без охапки роз уйти из цветника, Иль, уст не увлажнив, стоять у родника, Что солнечной струей бежит из подземелья, Иль в круг прелестных дам проникнуть без веселья, Не ощущая стрел крылатого божка. К чему самообман? Глупец — и тот рассудит: Жжет пламя нашу плоть, а лед нам тело студит. Жаровни, может быть, Амуру не раздуть, Но берегись его: свой факел взяв опасный, Тебе, Любовь моя, столь юной и прекрасной, Хоть искру заронить он изловчится в грудь! * * *
Оставь меня, Амур, дай малость передышки; Поверь, желанья нет опять идти в твой класс, Где разум я сгубил и силы порастряс, Где муки адовы узнал не понаслышке. Напрасно доверял я лживому мальчишке, Который жизни цвет тайком крадет у нас, То ласкою маня, то нежным блеском глаз, — С истерзанной душой играя в кошки-мышки. Его питает кровь горячих юных жил, Безделье пестует и сумасшедший пыл Нескромных
снов любви. Все это мне знакомо; Я пленником бывал Кассандры и Мари, Теперь другая страсть мне говорит: «Гори!» И вспыхиваю я, как старая солома. * * *
Превозносить любовь — занятье для глупца, Но трудно совладать с певцом полубезумным, Хотя в безверья век ни тяжбам хитроумным, Ни разрушительным сраженьям нет конца. Амур — исчадье зла! Я сед и спал с лица. С повязкой на глазах, мальчишкой полоумным Он делает меня, что мужем был разумным, Но жалким слепком стал с коварного юнца. Неужто, увидав с чужим гербом знамена В родном краю — под власть Амурова закона Я, к своему стыду, беспечно подпаду? Нет! Поспешу в Париж — искать в нем правосудья! У Муз, — у старых ведьм, — не соглашусь отнюдь я На побегушках быть, ходить на поводу! * * *
Я вами побежден! Коленопреклоненный, Дарю вам этот плющ. Он, узел за узлом, Кольцом в кольцо, зажал, обвил деревья, дом, Прильнул, обняв карниз, опутав ствол плененный. Вам должен этот плющ по праву быть короной, — О, если б каждый миг вот так же — ночью, днем, Колонну дивную, стократно всю кругом Я мог вас обвивать, любовник исступленный! Придет ли сладкий час, когда в укромный грот Сквозь зелень брызнет к нам Аврора золотая, И птицы запоют, и вспыхнет небосвод. И разбужу я вас под звонкий щебет мая, Целуя жадно ваш полураскрытый рот, От лилий и от роз руки не отнимая. * * *
He вечен красоты венок благоуханный! Ты, время упустив, ей втуне дашь пропасть! Но если у тебя очарованья часть Осталась — раздели с друзьями дар желанный. Киприда, я кляну твой нрав непостоянный. Зачем тобой, как раб, я отдан был во власть Мучительнице той, что надо мною всласть Натешилась, пока не пал я, бездыханный. Мятущихся валов тебе покорна дурь. Дитя пучины, — мне пошлешь ты много бурь! Какого ждать еще блаженства, Киферея? Раскатов громовых и языков огня Ты припасла, жена Вулкана, для меня. Страстей, ножей и стрел — любовница Арея. * * *
В купальне, развязав, тебе вручила пояс Киприда и беречь его дала наказ. А ты стрелу метнуть в меня из дивных глаз Успела, стан обвив и с волшебством освоясь. Но, доброхотства Муз, увы, не удостоясь, От раны гибну я! Богини, разве вас Я, как школяр, спросил о свойствах лунных фаз Иль об эклиптике, лениво в книгах роясь? За вами волочусь я не затем, чтоб мог Узнать, кто создал мир — Фортуна или Бог? Я помышлял смягчить Еленино коварство, Ей посвятив сонет, но беден был мой слог! Вам нужен ученик, чей стих не столь убог. Прощайте, ухожу! Окончено школярство. * * *
О, стыд мне и позор! Одуматься пора б, С седою головой резон угомониться. Отныне лучше бы рассудку покориться, Бежать бы от любви, от этих цепких лап. Сто раз давал зарок, но что мне делать? — слаб. Зимой бутонам роз, увы, не распуститься. Уже полсотни лет моя неволя длится, Разбойнице служу, ее галерный раб. Отныне я готов доверить сердце в руки Лишь Аристотелю, хочу служить науке, Прекрасной дочери его, остаток лет. Пора бы мне понять все тонкости Амура. Он — бог, и он парит, а я брожу понуро. Он молод, он силен, а я согбен и сед.
Поделиться с друзьями: