Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Дзуня. Спрашивай! Это был лучший год в моей жизни.

Помыкевичева. За этот год у тебя и мысли не было... чтобы... изменить мне хотя бы раз?..

Дзуня. В моих мыслях только ты была, Милена...

Помыкевичева. И ты... ты не изменил мне?..

Дзуня. Милена! Лучше сразу вонзи нож в мое сердце!..

Помыкевичева. Нашей любовью присягаешь?

Дзуня. Нашей любовью присягаю. Чтобы от страданий лопнуло мое сердце, если хотя бы на один миг моя мысль не была с тобой...

Помыкевичева. Дзуня!..

Дзуня (обнимает ее). Грета Гарбо, ты моя любимая...

Помыкевичева. Неужели же я на Грету... на Грету Гарбо чем-то похожа?..

Дзуня. Словно две капли воды, только у тебя заманчи­вее, глубже глаза, Милена!

Помыкевичева. Дзуня! (Целует его.)

Входит Леся.

Леся. Ох!..

Дзуня. Видишь, Леся, как добрая душа пани радуется нашему счастью.

Помыкевичева. Панна Леся, я вас также поздравляю! Искренне, чистосердечно поздравляю... (Целует Лесю в лоб.)

Леся. Благодарю пани... (Дзуне.) Вас просит меценат в канцелярию.

Дзуня. Ах да! Мы сейчас уходим. Через час-другой жду тебя, Леся, в кофейне «Лувр». До свидания, пани! Панна Леся... «Не питай, чого в мене заплакані очі. (Выходит.)

Помыкевичева. Вас нужно не только поздравить, вам можно даже позавидовать.

Леся. Я боролась за него. Приходилось немало выстрадать, немало пережить... и Дзуня сегодня сказал: ты будешь моя, только моя, Леся!

Помыкевичева (иронически). Вы так уверены? Леся. Я так счастлива!..

Помыкевичева. Что ж, остается вам пожелать, чтобы судьба теперь ни разу не омрачила вашего счастья, панна Леся...

Леся. Мне кажется, будто этот день самый лучший в нашей жизни, и потому боюсь, чтобы на нем не было ни одной тучки! Дзуне сегодня пришло письмо, а я спрятала его. Не люблю поче­му-то и боюсь писем в такой день. Мне так хочется, чтобы Дзуня обо всем забыл сегодня...

Помыкевичева. Это письмо при вас?.. Леся (вынимает его). Я его до завтра спрятала.

Помыкевичева выхватывает письмо, оглядывает его, быстро распеча­тывает и читает.

Леся. Пани!

Помыкевичева (взволнованно). Подите прочь. Не за­бывайте, какое счастье ожидает вас в кофейне «Лувр»! Передай­те ему... Молчите, ничего не передавайте! Леся. Пани!..

Помыкевичева. Подите прочь!

Леся с плачем выходит.

Помыкевичева взволнованно ходит по комнате, затем телефонирует.

Помыкевичева. Алло! Сорок пять — сорок пять. Кон­дитерская «Казанова»? Попрошу пана Пыпця. Вы?.. Добрый вечер! Вы любите меня? Да, я вас тоже люблю. Так заходите немедленно, если хотите испытать мою любовь!.. Алло! (Звонит вторично.) Алло! Двадцать пять — двадцать пять. Да, два­дцать пять — двадцать пять. Кофейня «Помпадур»? Попросите, будьте добры, пана Рыпця! Вы?.. Добрый вечер. Вы любите меня? Да, я вас тоже люблю. Так заходите через два часа, если хотите испытать мою любовь... Серьезно, разумеется серьезно! Это уже погодя! До свидания, милый!..

Вбегает Пыпця с одеялом под мышкой, останавливается запыхавший­ся посреди комнаты.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Там же. У Шевченко уже позолоченные усы, а Хмельницкий в золоченой рамке. Помыкевичева сидит на софе и подпиливает ногти. По м ыкевич перед зеркалом завязывает галстук.

Помыкевич. Говорил проклятому еврею, дайте модный галстук, а теперь сам ч-ч-черт не завяжет. Подождите, не долго уж вам царствовать. Я вам покажу, как христиан обманывать, ч-ч-чертово племя!

Помыкевичева. Если я не реагирую на то, что вы при­няли за правило одеваться в моем присутствии, то не думайте, что я потерплю ваши простецкие повадки...

Помыкевич. Это ты хорошо сказала. Как у жены буду­щего депутата, у тебя довольно изысканная речь.

Помыкевичева. Не удивляюсь вашей самоуверенности после ваших блестящих побед на политической арене.

Помыкевич. Хе-хе-хе-хе! (Звонит.) Бабушка Вар­вара!

Входит Варвара.

Ты не забудь, бабушка, чтобы у меня послезавтра рано утром с кофе и газета была. Вот так хорошенько разгладишь ее, под булочку положишь и только после этого меня легонько разбу­дишь. Ну, что, согласна, бабушка? Что? Хе-хе-хе-хе!

Варвара. Как же мне забыть, когда за целый день раз двадцать напоминаете. Не забуду, пане.

Помыкевич. То-то же, не забудь, бабушка-чародейка. Хе-хе-хе-хе!

Варвара стоит, не двигаясь.

Что же ты стоишь? Иди в свою кухню, Варвара!

Варвара быстро выходит.

Помыкевичева. Неужели таким способом вы хотите меня заинтересовать своей особой?

Помыкевич. Хе-хе-хе-хе! Заинтересовать! Хе-хе-хе!

Помыкевичева. Меценат! Как я вижу, вы задумали сменить свою профессию, а в то же время забыли, что цирки уже не в моде!..

Помыкевич. Я, Милена, действительно берусь за новую профессию! И большее скажу тебе — почетную профессию. Я первый в семье Помыкевичей!

Помыкевичева. Я не знаю, какая из известных мне профессий соответствовала бы самому выдающемуся из рода Помыкевичей...

Помыкевич. В таком случае ты обязана подумать по меньшей мере о мандате польском, Милена...

Помыкевичева. Как всегда — безвкусное остроумие, меценат.

Помыкевич. А если не только остроумие? Если это чи­стейшая правда, дражайшая Милена...

Помыкевичева. О чем это вы?

Помыкевич. О моем депутатском мандате, дражайшая Милена.

Помыкевичева. Вижу, от вас можно не только об этом узнать...

Помыкевич. Еще больше узнаешь из послезавтрашних газет, Милена!

Пауза.

Помыкевичева. Другими словами...

Помыкевич. В послезавтрашней газете отец Румега уведомит общество, ч-ч-что в связи с плохим здоровьем отре­кается от депутатского мандата. Таким образом мандат автома­тически переходит... Э... Э...

Помыкевичева. К тебе?

Помыкевич. К моей особе, Милена!

Пауза.

Думаю, что ты ни-ч-чего не будешь иметь против этого, Милена.

Помыкевичева. В таком случае прощаю тебе, что я до сих пор ничего не знала об этом, Ахилл...

Помыкевич (иронически). Пощади, великодушная Милена!..

Помыкевичева. Надеюсь, не забудешь, Ахилл, и про новые визитные карточки.

Помыкевич. На пергаментной бумаге, Милена. А теперь побегу к фотографу, чтобы во всех газетах одновременно...