Обещание сердца

Я зажмурился, признавая поражение. «Вот и все, я упустил возможность задать главный вопрос. А теперь она напугана».

– Поспи, Ной, хоть немного. – Шарлотта снова поцеловала меня, прижавшись ближе, и я почувствовал, как меня окутывает тепло ее тела и любовь ко мне.

Я устроился поудобнее и прошептал:

– Мы возвращаемся домой.

Глава 18 Возвращение в Нью-Йорк

И вот мы снова в Нью-Йорке, в родительском таунхаусе, где меня окружали те же звуки и запахи, как и в последний раз, когда я находился здесь, казалось бы, целую вечность назад. Однако теперь будто что-то изменилось. Я не воспринимал это жилище черной тюрьмой, в которой заперся после несчастного случая. Благодаря Шарлотте оно напоминало дом.

Мы записались на прием к моему бывшему неврологу в Ленокс-Хилл. Когда я разговаривал с ним по телефону, то уловил скрытое за профессиональными словами беспокойство, и в груди свинцовой тяжестью поселился страх. Безжалостные, разрывающие голову мигрени, головокружение, тошнота. Даже не имея диплома врача, я тут же представил себе наихудший вариант.

– Иди в постель, – сказала мне Шарлотта в первый вечер после приезда. – Отдохни немного. Позже допишешь.

Но я продолжал писать. Рассказывать свою историю. Я диктовал устройству слова, которые мгновенно растворялись в воздухе, но появлялись в памяти компьютера, чтобы однажды другие люди смогли их прочесть. Например Шарлотта, которой уже не терпелось ознакомиться с моей книгой. И тогда она наконец-то поймет, что для меня значит. Я мог бы до хрипоты в голосе признаваться ей в любви, но в тот вечер, глядя в неизвестность завтрашнего дня, просто постарался отыскать нужные слова и навсегда их запечатлеть.

– Шарлотта, – напоследок прошептал я в машине. – Спасибо. Спасибо, что так сильно любишь меня.

Следующим утром мы вызвали такси, чтобы отправиться в Ленокс-Хилл на встречу с неврологом. Пока мы стояли на тротуаре возле таунхауса в ожидании водителя, земля внезапно ушла у меня из-под ног. Я качнулся в сторону, и моя рука соскользнула с локтя Шарлотты. Я упал на колени, отчетливо ощущая, что асфальт под моими руками никак не хочет обретать равновесие.

В ушах шумело. Голос Шарлотты доносился откуда-то издалека, как и звук подъезжающего автомобиля. Кто-то поднял меня на ноги, а другой, прикасаясь более мягко, поддержал. Потом все мои мысли растворились в беспросветной черноте, и я больше ничего не осознавал…

Я очнулся от старого кошмара, вцепившегося в меня обеими руками. Вокруг пищали аппараты и мониторы, из коридора долетали шаги и голоса, эхом отдаваясь в ушах. Нос щекотали запахи латекса и дезинфицирующих средств.

На меня тут же нахлынули воспоминания. Несчастный случай. Голова и шея, отягощенные весом металлической пластины. Гребаная темнота. Как я лежал тогда на кровати, не в силах сдвинуться из-за фиксаторов. Как пытался содрать с глаз повязки, которых там не было, а потом умолял срывающимся от ужаса голосом включить свет. Боже, почему так темно? Почему?..

Я втянул в себя воздух и резко выпрямился. Ни фиксаторов, ни боли, одна лишь темнота. Потом память вернулась. Кто-то взял меня за руку.

Шарлотта. Нет, несчастный случай был давным-давно, а сейчас я просто попал в больницу. Однако ощущения казались пугающе похожи на те, что я испытывал в прошлый раз.

Море анализов, обеспокоенные члены семьи, еще больше анализов – так и прошел первый день. Шарлотта пыталась помочь мне пережить бесконечно тянущиеся часы, пока мы ждали, когда врачи сообщат нам, что со мной, черт подери, не так. Я боялся и в то же время злился, потому что Шарлотта была напугана куда сильнее меня.

Я заснул рядом с ней и проснулся оттого, что услышал, как она плачет и шмыгает носом. Почувствовал соленый запах ее слез.

– Эй, – сказал я, взяв ее за руку. – Что случилось? Почему ты плачешь, детка?

Может быть, доктор отвел Шарлотту в сторону и сообщил, что выявил причину участившихся мигреней, головокружения и…

– Я так зла на тебя, Ной! И на себя тоже, поскольку не поняла раньше, как тяжело тебе пришлось и до какой степени ты на самом деле вымотался. – Она тяжело вздохнула. – Я прочитала твою книгу.

– Все настолько плохо? – поддразнил я, но Шарлотта проигнорировала мои слова.

– Я читала о Европе и просто поверить не могла, на что ты пошел ради меня и нашего будущего. Решиться на такое путешествие слепым, в одиночку… Это же безумно тяжело и опасно… Господи, Ной.

Она разрыдалась, и я протянул к ней руки.

– Иди сюда, детка.

Шарлотта снова забралась в постель и повернулась лицом ко мне. Я вытер ее слезы, но они продолжали струиться по щекам не переставая.

– Я не мог сказать тебе, Шарлотта. И не хотел. – Я погладил ее по волосам. – Это не имело значения.

Она подняла голову.

– Для меня имело! Когда я по-настоящему задумалась, через что тебе пришлось пройти… то ощутила себя полнейшей идиоткой. В тот вечер в Зальцбурге ты рассказал мне о поездке, но я не услышала. Я слушала твои слова, но не осознавала их смысл. Я так обрадовалась, увидев тебя, а ты… не стал вдаваться в подробности.

– Намеренно, – добавил я.

– Но почему?

– Потому что, Шарлотта, я бы почувствовал, что воспользовался тобой. Мне чертовски не просто далось решение оставить тебя. Но я не хотел, чтобы ты простила меня только потому, что путешествие изнурило меня. Я хотел, чтобы ты простила меня, потому что так было правильно. Шарлотта… – Я обхватил ее милое личико в ладони. – Это было мое испытание огнем, и не важно, как сильно я обжегся. Знай одно: ты того стоила. И если придется, ради тебя я повторю это еще сотню раз.

– Не стоит, Ной, – прошептала она. – Такие усилия вовсе ни к чему. Господи… мне нечего прощать. Разве ты не понимаешь, как много дал мне еще до начала гастролей? Ной, да я в принципе отправилась в эти гастроли только благодаря тебе. Твоя любовь и вера в меня вернули мне музыку.

– Ты бы нашла ее и без меня, детка.

– Нет. Когда? Спустя еще один год бесполезной игры на скрипке, тусклых репетиций и пропущенных прослушиваний? – Она крепче сжала мои руки. – Именно ты заставил меня по-настоящему понять, что я упускаю. Именно ты поймал ускользающий шанс и протянул мне со словами: «Возьми, это твое. Сейчас самое время». И я должна была извлечь на свет то, что таилось внутри меня, и сделать это одна – точно так же, как ты поставил себе цель научиться справляться со слепотой в одиночку. Только у меня не хватило сил оставить тебя. Зато они нашлись у тебя. И достаточно храбрости, чтобы сделать это.

– Я совсем не чувствовал себя храбрым, – пробормотал я, уткнувшись ей в волосы. – Я ежедневно, ежеминутно хотел все бросить и сдаться.

– Но не сдался ведь, – ответила она. – Я очень благодарна, что ты повел себя правильно ради нас обоих, пусть даже пришлось тяжело. – Она еще крепче прижалась ко мне. – Ты храбрый, Ной. Необыкновенно…

Я сжал Шарлотту в объятиях и целовал до тех пор, пока она не успокоилась. Ее прерывистое дыхание стало ровным, и в какое-то мгновение я решил, что любимая заснула. Но тут она шмыгнула носом и, немного отодвинувшись, устроилась на подушке лицом ко мне.