Обитель Блаженных

Старушка пожала плечами, покосившись на Льва Моисеевича и ожидая его разъяснений на эту необычную просьбу.

– Вот видишь, Варенька, с какими занятными людьми мне повезло здесь очутиться? – с нарочитой обескураживающей печалью вздохнул Лев Моисеевич. – Вместо того, чтоб разобраться в собственных сущностях и распределить всё по пунктам, они лезут в чужие.

– Нельзя в полной мере довольствоваться собой, не разобравшись в качествах окружающей действительности. – сказала Катенька.

– Это как в вопросе со стаканом, который может быть либо наполовину пустым, либо наполовину полным. – тихонько заметила крыса Маруся. – Если окружающая тебя действительность бедна, то и стакан будет казаться всегда наполовину пустым.

– Что же тебя интересует, Катенька?.. – Варвара Мстиславовна снисходительно выслушала крысу, но продолжить беседу решила с хорошо знакомыми ей людьми.

– Мне хочется знать, каким образом погибла группа Дятлова. – сказала Катенька. – Если произошёл случай массового психоза, то интересно, чем он мог быть вызван?.. Кто виноват??

– Погоди-ка, Катенька, дай я спрошу. – перебил подругу Евпсихий Алексеевич и указал на нарисованные фигурки человечков. – Вот меня прежде всего интересует: это кто такие?.. Это души, что ли, погибших туристов?

– Да нет, какие же это могут быть души?.. – затейливо прищурилась Варвара Мстиславовна. – Это своего рода манифестации, имеющие отношения к погибшим туристам, о существовании которых, кстати, реальные души туристов вряд ли и подозревают. Можно сказать, что это знаки, имеющие свойства воодушевления. И ничего необычного в этом нет, поскольку абсолютно всё в раю имеет свои свойства воодушевления.

– Знаки… или знаковые ощущения, подобные материализации чувств, утративших контакт с семиотической реальностью. – задумчиво пробормотала Катенька.

Викентий Палыч обалдело приподнял брови и хлопнул ладонями себя по коленям.

– Я-то думал, это просто галлюцинации! – воскликнул он. – Старушка-то с нами почти не разговаривает на эту тему – только всё причитает с жалостью – а кроме неё тут и не бывает никого. Человечки-то целыми днями бродят по кругу да лопочут по-своему, а наши персоны словно бы нарочно игнорируют. Вселяют тем самым лёгкий ужас и недоумение.

– Стало быть, есть у них причины, чтоб вас игнорировать. – заговорила более строгим тоном Варвара Мстиславовна.

– Стало быть, и в раю нам не дано обрести прощения? – принялся привычно позёрствовать Викентий Палыч, подталкивая в плечо приятеля. – Так ведь, Васильич, надо понимать нашу тяжкую долю?.. Значиться, будут гнобить нас надо до самого последнего вздоха?..

– Несомненно будут гнобить. – ответил тот, осуждающе зыркнув на человечков. – Кабы это просто люди были, тогда бы мы с ними быстренько договорились и разошлись довольными. А с этими придурошными ни о чём не договоришься, они иногда и ведут себя хуже чертей.

– А тут оказывается, что это даже и не черти, а оказывается, что это манифестации. – указал перстом в небо Викентий Палыч. – Нечто требующее от тебя регулярного посыпания головы пеплом. Соображаешь, Васильич?..

– Соображаю. – кивнул головой Васильич. – Я так-то и не против вовсе: если надо голову пеплом посыпать – я буду пеплом. Лишь бы не говном.

– Да я бы и говном готов, только скажите ради чего. Обоснуйте конечный результат!..

Кажется, только крысу Марусю по-настоящему веселили игривые разглагольствования этой парочки, и она не стеснялась шаловливо подхихикивать.

– Ну, с манифестациями мы худо-бедно разобрались, а вот эти двое безобразников что здесь делают и кого из себя представляют? – придирчиво вопросил у супруги Лев Моисеевич, поскольку ревнивое чутьё профессионального болтуна не давало покоя, обнаруживая в Викентии Палыче конкурента.

– А эти двое, Лёвушка, во всём случившемся на перевале и виноваты. – с грустной суровостью проговорила Варвара Мстиславовна.

– Это они туристов убили?? – ахнула Катенька.

– Да как сказать… если рассматривать событие по всем формальным признакам, то они и убили… но ведь всегда есть детали, за которыми неизвестно что скрывается: то ли дьявол, то ли Божий меч… то ли простая человеческая глупость…

– Убили и убили. – пробормотал Викентий Палыч, неохотно съёжившись. – Каждый день кто-то кого-то убивает, подчас и не задумываясь, зачем он это делает.

– Вот как раз вы слишком много думали о чём не надо. – отрезала Варвара Мстиславовна.

– Неужели эти дяденьки убили живых человечков? – ахнула Улинька.

С драматической укоризной, чуть ли не норовя заплакать, посмотрела девочка на примолкших мужичков, которые ещё совсем недавно забавляли её потешными песенками, и которых она принимала за весьма чудесных людей.

– Да разве мы бы их убили, если б знали доподлинно, что они убьются?.. – попробовал оправдаться Васильич, резко подскочил со своего сугроба, сбивчиво потоптался на месте и снова уселся. – Нешто мы нехристи какие?..

– А ну-ка объяснитесь! – потребовал Евпсихий Алексеевич, предугадывая занятную историю. – Расскажите нам всё, что вы сотворили с бедными туристами.

– Объяснитесь, объяснитесь… – Варвара Мстиславовна устало кивнула головой, разрешая мужичкам удариться в исповедь.

– Тут история такая. – помявшись для приличия, заговорил Викентий Павлович, легко возвращаясь к прежнему задиристому балагурству. – Для начала вам нужно знать, что в то специфическое время настроение у людей было различным по качеству, неординарным по накоплению ощущений и силы веры. Далеко не каждому советскому гражданину проживалось тогда весело и беспечно, поскольку страна ещё от войны не совсем очухалась. Страна находилась в небывалом напряжении, а резервуары ейные были всё-таки наполовину пусты, нежели заполнены – если уж возвращаться к крысиным аллегориям… да, Васильич?..

– Да, Викентий Палыч. – кашлянул Васильич, мельком взглянув на Марусю. – Не жалей аллегорий, если надо.

– А тут нашлись, видите ли, студенты, которым потребовалось доказать, что они лучше всех в этой стране, что крепкого здоровья им не занимать, что вот они в туристы заделались с целью переплыть все на свете моря и реки, все леса и горы обойти. Непременно захотелось обрести обоснований для своего полноправного существования на земле. И это было бы похвально, даже с моей стороны, если б я не считал, что сперва следует дерево посадить и дом построить, а потом уж на гору лезть, если совсем ума нет… Ты как считаешь, Васильич?..

– Аналогично. – буркнул Васильич.

– И такие они хорошенькие получились, гладенькие да богатенькие – студенты-то эти, туристы самодельные – что никак не помещались в уме простого советского человека, никак не уравнивались с плачущими навзрыд сиротами и калеками, что зачастую живут с тобою рядышком, буквально через дорогу. Вот, представьте, что населяют эти студенты большой современный город, питаются каждый божий день, чего только душа соизволит, а ихние мамы с папами крупными партийными начальниками функционируют и ко всяким невиданным и неслыханным благам имеют прямой доступ!.. Уж они-то ничего для обожаемого дитёнка не пожалеют, любой каприз выполнят, только пальцем щёлкнуть. Разве кого-то из них волнует, что вот тут же, в соседнем дворе, у какой-нибудь дворничихи Любы лишней конфетки для своего Мишутки не найдётся?.. экой-нибудь карамельки со вкусом вишни… Заверяю вас, что никого их них это особо не волнует. А дворничиха Люба не может лишний раз в цирк сводить своего Мишутку, потому как денег на покупку билета не имеется; надо вот дяде Жене шапку на зиму купить, а дядя Женя сожитель ейный, дворничихи-то, и без дяди Жени тоже никак нельзя… Представили?.. И вот представьте себе дальше, что эти студентики никогда ни в чём не нуждаются, им этот цирк дурацкий прямо домой привозят на День Рождения или на майские праздники. Разве только слона домой не привозят, а клоунов – завсегда пожалуйста и в любом количестве. Лишь бы любимое дитё не принялось со скуки беситься, поскольку скука является первым признаком бесстыдно упрочняющейся сытости. Вот эти наши студентики и поехали в тайгу приключений на свою жопу искать – не сидится им спокойно в институтах на сессиях, скучно им и досадно, что даже ближайшие миры вокруг лежат непознанными, не утоптанными предприимчивой динамикой… Ещё не на каждой горе высечено кайлом «Здесь был Толик».