Обман
Шрифт:
— Почему вы это сделали? — спросила она с тревогой, — Это было чистое безумие!
— Потому что я люблю вас, — резко бросил Джелидо.
АСТРОНОМ ИЗ САЛОНА
Крик удивления вырвался у толпы, собравшейся перед собором Сен Лоран. Уже больше часа люди вглядывались в переулки, ведущие к новой городской стене и в предместья за стеной. Долгожданное зрелище всех, однако, разочаровало. Человек пятьдесят туземцев тупиамбас в ярких легких рубашках и изодранных плащах на тощих плечах, прихрамывая, нестройными рядами плелись по улице. На их смуглых
Они шли из Руана, где в начале октября прошлого 1550 года должны были изображать на празднестве по случаю въезда в город короля Генриха Второго свирепую битву двух племен. А после представления им пришлось пять месяцев тащиться через всю Францию, невзирая на зимние холода. Их хозяева-торговцы надеялись таким образом привлечь внимание населения к Вест-Индии, и особенно к Бразилии, которую только-только начали завоевывать. Неважно, что холода повыбили каждого десятого из отряда полуголых рабов. Но и оставшихся в живых вполне хватало для демонстрации того, какими человеческими ресурсами для вывоза может обладать новый континент, если монархия финансирует создание достойного флота.
— Странные существа, — заметил барон де ла Гард, водружая на голову шляпу с пером, чтобы укрыться от ледяного ветра, дувшего вдоль улиц, — Кто знает, есть ли у них душа.
— Может, это установит Тридентский собор, — рассеянно ответил Мишель, которого раздражала толпа, — Говорят, он продолжится, несмотря на войну.
— Да, Юлий Третий решил продолжить заседания. Но, полагаю, не в Болонье. Последние новости из Италии гласят, что Парма и Пьяченца, отстоящие на несколько миль от Болоньи, уже взяты французами. Оттавио Фарнезе снова владеет герцогством, которое у него отнял Папа.
— Победа вашего друга, кардинала Алессандро.
Пулен де ла Гард пожал плечами.
— Да, в некотором смысле. Однако эта итальянская авантюра… — Он осекся. — А вот и тот, кого мы ждали. Вон он, внизу, недалеко от церкви.
Он указал на здоровяка, одетого в желтый с золотом костюм, который пробирался сквозь толпу возле портала. Он тоже их заметил и направился в их сторону. Несколько секунд спустя, когда толпа устремилась с площади вслед отряду дикарей, они встретились.
— Черт побери, как холодно! — проворчал здоровяк. — Я думал, в Провансе зимы помягче.
— Этот год особенный, — ответил Пулен. — Господин Боном, позвольте представить вам Мишеля де Нотрдама, выпускника университета в Монпелье.
Здоровяк поклонился.
— Весьма польщен. Масе Боном, типограф из Лиона. Пойдем поговорим в церкви?
Мишель выгнул бровь.
— Разве вам неизвестно, что теперь это невозможно? С января парламент запретил обсуждение дел в церквях.
Боном свернул губы трубочкой.
— В самом деле? Что за глупости? Они что, хотят, чтобы больше никто не ходил к мессе?
— Очередная уступка гугенотам, — с горькой улыбкой ответил Пулен, — Церковь соревнуется в строгости с гугенотами и лютеранами, чтобы сомкнуть ряды, но это пустая трата времени. Рано или поздно придется свести счеты с этими канальями с помощью шпаги.
Мишелю претило упоминание о религиозных конфликтах, которые начинали раздирать Францию. Слишком часто в его мозгу всплывали кровавые видения. Он быстро сказал:
— Мой дом недалеко, в квартале Ферейру.
Там и можно все спокойно обсудить.Все трое отправились туда, но спокойствие оказалось относительным. В городе продолжалось строительство новой городской стены, и грохот стоял оглушительный. Квартал, где жил Мишель, населяли в основном буржуа, и дома были солидные, с украшениями. Нищие и плебс селились в других районах.
Хотя семейная жизнь Мишеля наладилась с тех пор, как он вернулся, его немного смущала мысль, как представить Жюмель иностранцу высокого ранга. Ему не потребовалось извиняться за то, что вместо двух месяцев он исчез на два года. Он не стал пороть жену за грехи прошлые, настоящие или предполагаемые, как сделал бы любой мужчина, чувствующий свою ответственность за благополучие семьи. Она, в свою очередь, не стала спрашивать его о путешествиях и встречах. В первую же ночь по возвращении мужа она без возражений, но и без энтузиазма позволила себя обрюхатить. Она просто дала Мишелю возможность делать что хочет, словно компенсируя зло, которое ему причинила.
У Жюмель всегда были проблемы с дикцией: она говорила очень быстро, слова сплошным потоком лились из ее уст, особенно в моменты интимной близости. Может, в этом выражалась ее бесконечная любовь к жизни. Мишеля же постоянно мучили угрызения совести по отношению к Магдалене и детям. Он ни разу с тех пор не унизил и не ударил женщину. Впрочем, Жюмель, даже с ее манерами прачки, уважали в городе за доставшееся ей богатое наследство, и ни один дом не закрывал перед ней дверей. Их репутация в обществе не пострадала, и это превосходило все надежды Мишеля.
Жюмель сама встретила их на пороге.
— Добрый день, капитан Пулен. Полагаю, господин, что с вами и есть книжный агент, о котором говорил Мишель.
На ней было зеленое бархатное платье в талию, подчеркивавшее полную грудь, едва прикрытую тонкой шелковой косынкой.
— Я не умею читать, но написанные слова производят на меня огромное впечатление.
Боном улыбнулся, поклонился и ответил:
— Я больше чем агент, я типограф. Я придаю форму тем самым написанным словам, что вас так поражают, и заставляю других выкладывать за них деньги.
— Важно то, что вы хорошо зарабатываете. Располагайтесь, пожалуйста.
Жюмель проводила мужчин в скромную гостиную. Вокруг заваленного бумагами стола стояли разномастные кресла, по большей части запыленные. Из окна на бумаги падал луч света, и солнечный зайчик танцевал, повинуясь игре облаков. Камин погас, и в комнате было прохладно, но не холодно.
Мишель уселся за письменный стол, остальные разместились напротив, только Жюмель задержалась на пороге.
— Я принесу вам вина из Кро. По-моему, вкус у него отвратительный, но Мишелю очень нравится, и зачастую он пьет его слишком много.
— Мне налейте чуть-чуть, Анна, — сказал барон, сведя большой и указательный пальцы.
Жюмель вышла. Мишель взял со стола пачку листков и протянул типографу:
— Вот астрологический альманах, который я подготовил на текущий год. Как видите, он напечатан скверно, со множеством опечаток. Когда я узнал от моего друга де ла Гарда, что вы родом из этих мест, я подумал, а не согласитесь ли вы печатать мои альманахи в Лионе. Я слышал, там типографии лучше и более оснащены.