Оборот второй. И пришел творец

— О чём ты, дорогой? — Диана развернула веер и принялась обмахиваться. Всячески пыталась изобразить безмятежность и то, что на меня ей, в целом, наплевать. — С чего ты решил, что я собираюсь бежать?

— С того, что слишком хорошо тебя знаю. — Амадей снова наклонился ко мне. Медленно, глядя в глаза, проговорил: — Диана пока не разобралась, что тут к чему, а вот ты, думаю, поймёшь. Твоей машиной управляю я.

Глава 29

Наступил тот, один из немногих, моментов в жизни, когда у меня не нашлось что ответить.

Стоял и хлопал на Амадея глазами, чувствуя, как нарастает бешеная зависть к Фионе. Знал бы, что так будет, намекнул бы Жерару, что лучший подвиг, который он может совершить во имя любимой — это притаранить своё пойло мне. Тоже накидался бы, едва проснувшись, зимним крыжовничком, и сейчас так же тупо икал — а не скрипел извилинами, пытаясь осознать масштабы подставы, в которую влип.

Мало мне было заездов по правилам, которые каждый гонщик определял для себя сам, в рамках собственной кровожадности, так еще и наездник попался такой, что врагу не пожелаешь!

Люто меня ненавидящий и согласный мириться с самим фактом моего существования по единственной причине — на меня хорошие ставки. Я могу привезти выигрыш. Лично ему или Жан-Полю — этого я пока не понял, ну да хрен с ним, не суть. Суть та, что управлять моей машиной будет хронический импотент, сходящий с ума от ревности. И есть чёткое ощущение: последнее, что будет беспокоить его в предстоящей гонке, это жизнь и здоровье Кости Семёнова.

Н-да, вот уж влип так влип. И ведь всего-то рядом с Дианой на тюремной койке посидел. Абсолютно по-дружески, между прочим! Что вдвойне обидно.

— Разве мы рассказываем гонщикам, что ими управляют? — удивился Жан-Поль. Он обращался к Амадею.

Тот не ответил — не отрывал глаз от меня. Наслаждался, видимо, моей офигевшей рожей.

— Матушка? — воззвал Жан-Поль.

— Нет? — неуверенно, вопросом на вопрос, ответила старушенция. Однако, надо отдать ей должное, быстро приняла управленческое решение: — Эльза!

— Так нечестно, — обиделся Жан-Поль, — у Эльзы я и сам мог спросить.

Матушка досадливо махнула на него веером и откинула крышку круглой плоской коробочки. Кажется, в нашем мире такое называется «пудреница».

— Эльза, разве у нас принято рассказывать гонщикам о том, что ими управляют?

— Нет, — знакомым скрипучим голосом с потрескиванием помех отрезала Эльза. — Гонщики живут с мыслью, что проводок, который крепят к их экзоскелету, призван обеспечивать безопасность. В критических ситуациях их наставник может взять управление на себя и тем самым помочь гонщику избежать гибели.

— Вот! — гордо объявил Жан-Поль. — Я же помню! Амадей, ты не должен был открывать Косте эту тайну.

— Ничего, — ухмыльнулся Амадей, — Костя — парень надёжный. Он унесёт тайну с собой в могилу. — Посмотрел куда-то поверх моего плеча. — Оператор! Как там тебя. Подготовь гонщика к старту.

Я оглянулся в поисках неведомого оператора. За спиной не было никого, кроме товарища инструктора.

— Его зовут товарищ инструктор, — укоризненно поправил Жан-Поль. — Товарищ инструктор, подготовьте, пожалуйста, гонщика.

Товарищ инструктор, мрачно посопев на Амадея, поднял над головой трость. Из неё забил фейерверк ядовито-зелёного цвета.

Вот интересно, он цвета силой мысли меняет, или как? Вряд ли, конечно. Товарищ инструктор и мысли как-то очень уж негармонично сочетаются.

Через минуту рядом с товарищем инструктором нарисовался парень в жёлтом комбинезоне. Принёс шлемы, мне и тян. В этот раз они были праздничными — богато украшенными стразами, или что уж там переливалось.

Стразы меня добили.

— Да пошли вы все! — рявкнул я.

Мысль о том, что сейчас придется расстёгивать куртку на глазах у этих полудурков во главе с Амадеем, показалась почему-то невыносимой.

И Диана смотрит, опять же. У неё дрогнули губы — жалеет меня, что ли? Это стало последней каплей.

— Не поеду я никуда!

Товарищ инструктор замахнулся тростью.

— Нет! — рявкнул Амадей.

Товарищ инструктор удержал трость в полёте, не донеся до моей физиономии пару миллиметров.

— Не его, — объяснил Амадей. — Её, — и кивнул на Фиону.

Та застенчиво улыбнулась и икнула.

Товарищ инструктор снова замахнулся, теперь уже на Фиону. Я схватил его за руку.

Ну, почти схватил — в локоть воткнулась игла, я взвыл от боли, и Фионе по плечу всё-таки прилетело. А через секунду она завизжала.

И я увидел, что у неё изо лба, прямо посредине, над переносицей, тоже торчит игла.

— Отличный выстрел, малыш, — одобрила старушенция и зааплодировала.

Жан-Поль скромно улыбнулся.

А Фиона всхлипнула:

— Костя! — и зашарила рукой по лицу. Выдернула иглу, обалдело на неё уставилась.

Из ранки капнула кровь. Одна капля, другая… Краем глаза я видел, что Жан-Поль снова вскинул руку к виску.

— Прекратите! — Диана вскочила.

Такой взбешённой я её никогда не видел.

Амадей, судя по всему, тоже. Замер, отвесив пачку. Жан-Поль осторожно опустил руку.

— Малыш, а кто эта девушка? — заинтересовалась старушенция. И направила на Диану бинокль.

Жан-Поль вздохнул.

— Это возлюбленная Амадея, матушка. Вы с ней сегодня уже четыре раза знакомились.

— Ах, ну да. Я так и думала.

— Костя. — Диану ни Жан-Поль, ни его альцгеймерная матушка не беспокоили. Она смотрела на меня. — Пожалуйста. Я тебя прошу. Езжай.

— Не хочу.

— Неужели ты не видишь, куда попал? Они забьют вас насмерть и будут думать, что так и надо!

— Это жестокий мир, — горделиво выпрямляясь, подтвердил Амадей, — он воплотил мои самые мрачные фантазии!

— Да, дорогой, — кротко кивнула Диана, — ты создал необыкновенно жестокий мир. Я всегда восхищалась мрачностью твоего сознания. — Но смотрела она на меня. — Костя. Послушай. Здесь и сейчас — ты должен победить. Понимаешь?

— Больно, — невпопад пожаловалась Фиона. И размазала по лицу кровь.

— Здесь и сейчас? — переспросил я.

— Да. Иначе «потом» у тебя не будет. Я верю, что ты привезёшь победу.