Оборотень

Успокоение пришло, когда мы оказались на островке.

Необычное ощущение, что я дома… Что я в безопасности. Весь остров окутывала аура уюта — аура Арион. «Моей» Богини.

Вблизи статуя оказалась меньше, чем я думала — всего в полтора роста Снежного! Так и тянуло подойти, провести рукой по резной шерсти — на вид она казалась мягкой, как настоящая.

Звери робели, а я оглядывалась с любопытством. Островок был не очень большой — места как раз хватило всей стае, и немного свободного осталось только позади деревянной волчицы. И всё равно, хотелось остаться рассмотреть всё получше. Но сначала дело, а потом… Надеюсь, все волки стаи поймут моё желание поклониться богине как следует.

— Как тебя зовут, дитя?

Снежный обратился непосредственно ко мне.

— Мия… — я запнулась и, выдохнув, повторила громче. — Артемия.

Уверена, что уж этот волк сможет произнести его целиком. Впрочем, может и остальные смогут, но раньше я об этом не задумывалась. И если уж честно, меня полностью устраивало быть просто Мией. Но ритуалы обычно требуют большей точности.

Волки никак не отреагировали. Оглянувшись, я успела заметить, как Быстрая сама с благоговением рассматривает статую, и мысленно улыбнулась.

— Ты, — Снежный требовательно посмотрел на меня. — Встань здесь.

Мордой он указал на пятачок рядом с собой. И перестал обращать внимания, не посмотрев даже выполняю ли я его приказ. Впрочем, он ведь знает что я не-зверь… Логично, что я не буду сопротивляться… Наверно.

Волкам команды он отдавал коротким лаем.

Статуя Волчицы-матери. В точно такой же позе, возле её ног — Снежный. Прямо перед ним я. А сзади, в три ряда, полукругом, все остальные члены стаи.

Снежный задрал голову и завыл. Снова.

Его вой разнёсся над озером, раздробился на эхо и растаял в вышине. Но тишины не было. Громче стали сверчки, совы.

А Снежный заговорил, хотя слова я скорее чувствовала, чем слышала.

Из-за статуи Арион… но по ощущениям, прямо из статуи, потянулись разноцветные нити магии. Я не должна была их видеть, но не сомневалась, что это именно магия. Полупрозрачные, они протянулись от Волчицы-Матери ко всем волкам на поляне, не обойдя стороной Снежного, но не коснувшись меня.

Новый вой Снежного подхватила стая. Но теперь в нём звучали отголоски слов.

«Признаю дочерью. Хороший волк. Сестра-по-крови. Достойный зверь»…

Их было много — словно выло не три десятка волков, а по меньшей мере сотня. И разобрать всё, что они говорили, было нереально. Последним прозвучал голос Снежного. «О, Великая Волчица-Мать, услышь своих детей и отзовись на их просьбу. Признай Артемию частью стаи Шрама».

Вновь миг тишины — вой буквально оборвался.

Прозрачные нити натянулись, наливаясь зеленью. Из-за статуи вспохнули светлячки и неспешно устремились ко мне. Их было по количеству волков… Каждое насекомое опустилось на вплетённые цветы и растаяло, соединяя меня призрачной нитью с одним из зверей.

Последней была светящаяся крупная бабочка — никогда не видела таких, и вообще не знала, что такие бывают. Но она тянула нить от Снежного, и летела тяжелее всех. Опустилась мне на нос и, распахнув крылья, осыпалась сверкающей пылью.

По земле прошла дрожь, отозвавшаяся в теле словно рык огромного зверя.

Не сразу я поняла, что звук исходит от статуи. Но длился он меньше удара сердца. И я первой склонила голову, отдавая дань почтения своей богине. Я не сомневалась, что ритуал прошёл успешно.

Стая повторила за мной. И отмерла, заговорил Снежный.

— Теперь она часть вашей стаи.

Формальность, но она успокоила окончательно.

Теперь у меня есть дом. И теперь есть место, куда я могу прийти, и пообщаться со своей богиней. В любой момент… Ведь теперь я настоящий волк!

— Я могу подойти ближе?

— Нам пора идти, — заявил Шрам, оглядываясь на небо.

Я тоже оглянулась. Но не увидела ничего, кроме светлой полоски приближающегося рассвета.

— Почему?

— Перемирие — полнолуние. День — старый порядок.

Объяснила Быстрая, оказавшаяся ближе всех.

Несмотря на её косноязычие, я поняла: к полудню волки вновь должны вернуться на свои территории. Сомневаюсь, что волки опустятся до грызни… Хотя, кто знает, ведь они иногда бьются за расширение своих владений и, возможно, такие дни для этого особенно удачны.

— Можешь подойти.

Снежный сверкнул на Шрама глазами, и тот не посмел оспорить волю жреца. Хотя по его морде было видно, что он не в восторге от его инициативы. А я порадовалась и поразилась тому, насколько велик авторитет жреца. Возможно, когда-нибудь позже, я смогу занять его место? Стать дочерью Волчицы-Матери звучало заманчиво.

Стараясь не обращать внимание на недовольство Шрама, подошла к статуе. С наслаждением вдохнула аромат свежей травы с нотами свежей земляники. И с удивлением отметила маленький куст свежих ягод. Спелых ягод!

Он рос прямо под левой лапы богини и, пожалуй, если бы не это, я бы ни за что не рискнула наклониться к нему и попробовать ягоду на вкус.

Сладкую, с самой толикой кислинки, и упругую — на пике зрелости. Слишком идеальную… И ровно такую, как я любила.

Я повела плечами, чувствуя дискомфорт, и растерянно оглянулась на Снежного.

Говорить не пришлось. Заметив мою растерянность, он подошёл ближе и уставился на куст с яркими даже в предрассветном сумраке ягодами. И нахмурился — на волчьей морде это выглядело донельзя странно, и слишком человечно.

— Сколько ты уже волк?

— Месяц.

— А когда ты в последний раз оборачивалась человеком? — он смотрел на меня пристально, с подозрением.

— За весь месяц — ни разу, — с гордостью ответила Быстрая.

Словно это была её заслуга.

Снежный напрягся, а из его горла вырвалось рычание, от которого насторожились все остальные члены стаи, до этого мирно ожидавшие возле тропинки.

— Отвечай.

— Ни разу.

— Превращайся. Сейчас же.

— Я не умею, — я непонимающе посмотрела на волка.

Новый короткий рык прозвучал как ругательство.

— Кто тебя вообще учил?

— Никто, — я пожала плечами.

Быстрая видимо почувствовала эмоции Снежного и, проигнорировав предостерегающий взгляд Шрама, подошла ко мне. Не закрыла собой, но встала максимально близко, всем своим видом показывая готовность защищать меня.

Снежный оскалился, но теперь в стороне не смог остаться Шрам. Хотя я чувствовала, что опасности от жреца нет — он зол, но не враг. Однако волки, очевидно, не разделяли моего мнения.