Обратная сторона жизни

Изобразить подобную красоту на мелком песке Геены Огненной мог только мастер своего дела, художник от Бога, кем азиат и являлся, променяв бесценный дар на прозябание в лондонском офисе. На своем портрете Дмитрий получился очень независимым, будто не принадлежащим проклятому миру, да и вообще ничему и никому не принадлежащим, ибо выглядел сам по себе. Задумчивый, грустный и очень одинокий… Наверное, таким он всегда был, есть и будет.

— Та-ке-ши колдун! — пробормотал пораженный увиденным Лкетинг. — Ди-ма, ты как живой! Белый брат! Это волшебство! — он повернул ошарашенное лицо к грустно улыбающемуся юноше, а затем к японцу, всем видом преклоняясь перед сэнсеем кисточки, рисунок которого явственно выделялся на каменном полу и будет непередаваемо жаль, если сие чудо затопчут. — Нарисуй Лкетинга, желтый брат! Нарисуй! — просяще обратился он к засмущавшемуся художнику, протянув черные, мускулистые руки, могущие свернуть шею среднестатистическому черту.

— Ладно-ладно! — смущенно забормотал низкорослый азиат. — Ну, а как ты себя желаешь видеть? — он вопросительно вздернул подбородок и внимательно уставился на Лкетинга, который открыл белозубый рот от счастья, нахлынувшего вследствие согласия великого художника.

— Лкетинг хочет… Лкетинг хочет… — задумался воин-масаи, видимо представляя себя на боевом носороге, крушащим демоническое войско голыми руками, однако скромность, живущая в любом хорошем человеке, взяла свое и в нем. — Пусть желтый брат нарисует Лкетинга, как Ди-му! — протянул имя мальчишки туземец и встал в ту же позу тупой блондинки, грозно надув губы, отчего Дмитрий смешливо поперхнулся, вспомнив многомиллиардные селфи больной на голову Земли. — Так хорошо? — выходец из Африки задал вопрос обоим спутникам, на что они синхронно ответили:

— Да! В самый раз! — где юноша опять-таки чуть не подавился слюнями, но умело закашлялся, гулко хлопая себя в грудь, а поперхнувшийся японец уселся на корточки и принялся изображать Лкетинга, делая все те же, с виду небрежные штрихи, являющиеся настоящим колдовством.

Эти его легкие, но искусные движения рук, напоминали полет мечущейся по квартире мухи, резко кидающейся из стороны в сторону и не дающей попасть по себе газетой или струей дихлофоса. Было непонятно, как столь быстрые и неаккуратные броски узких кистей, так прекрасно передают суровое лицо Лкетинга, будто выглядывающее из каменного пола. Такой дар необходимо использовать на благо людей, дабы показывать красоту и возможности каждого из них, однако сегодняшний мир предал забвению подобные таланты, заставляя человечество поклоняться телефонам и сиськам.

И вот, наконец, пыхтящий от напряжения Такеши разогнулся и отошел в сторону, дабы заказчик рассмотрел результат его трудов, и Дмитрий с Лкетингом едва не ахнули. На собственном портрете воин-масаи казался не таким простодушным, как в жизни. Лицо туземца светилось умом и проницательностью, проглядывающими в каждой черточке. Лкетинг получился настоящим вождем-шаманом, за которым пошли бы жители не только Африки, но и других населенных пунктов, ибо не верить человеку столь яркого и харизматичного внешнего вида просто невозможно.

Сам мускулистый туземец, ошалело открыв белозубый рот, смотрел на собственное изображение, вышедшее из-под худой руки талантливого, как сам Бог азиата, понимая, что таким никогда себя не видел, а вот маленький японец смог. Такеши сумел разглядеть в нем кого-то намного больше обычного, родившегося в Африке воина, должного стать следующим шаманом племени.

— Спасибо, желтый брат! Спасибо! — восхищенный и чуть ли не прослезившийся негр подошел к скромно опустившему взгляд Такеши и крепко-крепко обнял до хруста костей, отчего тот выпучил глаза и «ойкнул», но ничего плохого не произошло, ведь суровый воин знал, что делает. — У Лкетинга не было таких друзей, как в мире демонов! — масаи молниеносно развернулся и обнял едва успевшего выпустить воздух Дмитрия, который почувствовал и услышал, как его кости хрустнули, уподобившись японском скелету, но от «ойка» воздержался, ибо не того уровня была боль. — Когда Лкетинг вернется в Африку… — туземец отстранился от Димы, не меняя сияющего выражения лица и блестя ярко-голубыми глазами. — Расскажет всем о белых братьях, живущих далеко за Африкой! Лкетинг никогда не забудет вас! — он стукнул себя кулаком в могучую грудь, а у Димы вырос не желающий уходить ком в горле.

Воин-масаи вел себя так, словно прощался с ними, однако юноша всей душей понимал, что это не так и уходить еще слишком рано, но додумать не успел, ибо их сопливую идиллию разрушил гавкающий голос Джумоука. Вернувшийся собакоголовый неслышно подошел к их уютной камере и сейчас стоял напротив металлических прутьев, внимательно разглядывая дорогой товар.

— Выспались «Спящие»… — он не спросил, а произнес сам себе. — А ты Дима… — «Анубис» беззлобно оскалился. — Я смотрю, лицо выровнял! — выговорила угольно-черная пасть, владелец которой почесывал короткошерстную шею жезлом, полным багровой смерти. — Небось этого попросил? Черного? — и тут отчего-то совершенно не боящийся «Анубиса» мальчишка, вспылил. — Не черного, а Лкетинга! Себя в зеркало видел уродина с копытами?! Не собака, не козел, а херня из-под ногтей! — необузданная ярость за секунду вскипятила кровь, причем Дима сам не понял, откуда в нем такая храбрость, но собакоголовый еще больше оскалился, совершенно не обратив внимания на меняющегося не по дням, а по часам юношу. — О-о-о! Наш «Спящий» просыпается! Ничего! Скоро конец пути! Там тебя угомонят! Немного осталось, главное, чтобы здесь не началось! — он гавкающее хмыкнул, произнеся последнюю фразу и отвернувшись от клетки, но парень бросился к прутьям и ухватился за них, не обратив внимание на массивных козлоногих, мгновенно выставивших в его сторону побагровевшие копья.

— Куда меня повезут?! А их?! Нельзя сказать, что ли?! А?! Чего тут такого?! Мы же не в детском саду, и все роли давным-давно распределены! — люто заорал он, брызгая слюнями на чертей, а замерший Джумоук повернулся, дабы поцокать назад и, опустив оружие рогатых воинов с помощью покрытого загадочными символами жезла, аккуратно приподнял подбородок юноши, сжавшего кисти до побеления суставов.

— В заповедник «Спящих», Дмитрий! — он назвал его по имени второй раз за последнюю минуту. — В заповедник «Спящих»! — холодный желтый взор загорелся злобным пламенем, а расширивший серо-голубые глаза мальчишка отпустил загорелые руки, сглотнув плотный ком в горле, хоть и не услышал ничего страшного. — Тихое, спокойное место, где собраны все попавшие в Ад «Спящие»! Там они вечно живут и никогда не умирают, работая на благо нашего неустанного ищущего Творца общества! — он благочестиво перекрестился, умерив пыл в горящих глазах, а рядом стоящие черти единовременно раздули козлиные ноздри и смиренно моргнули, словно заменив почтение к Богу этими действиями. — Заповедник «Спящих»… — загадочно усмехнулся «Анубис», показав крупные клыки. — Располагается в жаркой, безжизненной пустыне, откуда невозможно сбежать, тем более неизвестно куда и зачем, ведь огромная температура снаружи убьет каждого, как бы быстро он не регенерировал! Жажда, голод и чудовищная жара, вот что похоронит любого смельчака, который не сумеет пройти и десяток километров с этими кровожадными спутниками! Встроенное в вас бессмертие не спасет! Нет! — жутко оскалился он, заставив отшатнуться Дмитрия и вздрогнуть двух других «Спящих». — Оно будет высасывать последние соки из умирающего тела, чтобы попытаться восстановить его же, не имея возможности внешней подпитки, а потом, когда неудавшийся беглец безжизненно упадет в раскаленный песок, придем мы и вернем к жизни! Конечно, можно далеко уйти группой, но только… — желтые глаза полыхнули радостью, столь отличной от человеческой, что мальчишка покрылся изморозью внутри и серостью снаружи. — Чтобы позже податься обезумевшему от мучений и голода телу, и сожрать своих спутников, что вкупе с безумной температурой бескрайней пустыни навсегда поменяет мировоззрение спасшегося «счастливчика»! Он перестанет быть «Спящим», превратившись в нечто плохое! Очень плохое! И так всегда! Уж слишком произошедший кошмар уродует возвышенную суть того, кто прибыл спасать Землю! Ха-ха-ха! — язвительно захохотал собакоголовый, пахнув жаром из собачьей пасти с почти человеческим языком и обрызгав замерзающего парня теплыми слюнями. — Да и куда?! Куда бежать в нашем мире, я спрошу еще раз?! В Геенне Огненной нет свободных людей, здесь нигде не скроешься, но желающие опротестовать это всегда находятся! Бегают, но их возвращают, заставляя жить и работать, даже не наказывая! Хорошо кормят, а тех, кто отказывается есть, кормят из питательных капельниц! Вы должны жить «Спящие»! Просто-напросто обязаны! Ха-ха-ха! — злобный смех Джумоука резал сердце Дмитрия, а масаи с азиатом стояли, как в воду опущенные. — В этом, созданном специально для вас заповеднике, «Спящие» действительно превращаются в спящих! — продолжил втаптывающую в грязь речь, укутанный в золото «Анубис», а парень уже сожалел, что спросил, ибо надежда на спасение таяла с каждой секундой. — Со временем все «гости» заповедника получают абсолютно одинаковые, потухшие глаза и полное отсутствие желания жить и сражаться! Отчаянная безнадежность и невозможность уйти превращают вас в меланхоличные куски мяса, ведь, что может быть хуже вечности, обрамленной в раскаленные пески, ласкаемые ненасытными до человеческих страданий солнцами?! — разговаривающий чуть ли не стихами демон-пес издевательски смотрел на трясущегося мальчишку. — Ты, конечно, можешь сказать, что существует возможность самоубийства, однако за время моей жизни, да и за всю историю Ада еще ни один «Спящий» не покончил с собой, ведь вы рождаетесь жить и учите этому остальных! Ваша страсть к познанию окружающего мира, преодолевает любую тягу к смерти, и если при жизни на Земле вы еще убиваете себя из-за серости бытия, не понимая, что хорошего в столь мерзком существовании, то здесь… — Джумоук язвительно хмыкнул. — Познав себя настоящего, никогда этого не делаете, понимая, что смерть — это начало уже пройденного пути! Вы холите и лелеете надежду, что выберетесь, но такая дорога отсутствует! Ее нет, какие бы сказки вы друг другу не рассказывали! Ха-ха-ха! Из Ада невозможно выбраться с воспоминаниями! НЕВОЗМОЖНО! Тысячи «Спящих» мечтают обрести недостижимую свободу, но их мечты остаются всего лишь мечтами! Ха-ха-ха! — издевательски хохотал демон-пес, брызгая липкими слюнями в лицо застывшему, как дерево юноше. — В Аду нет никого, к кому вы могли бы примкнуть! Здесь нет свободных людей, ведь наш мир создан для облегчения человеческой памяти и бесконечных мук, в особенности вам — «Спящим»! Все остальные рано или поздно покидают Геену Огненную, будь она благословенна! — он вновь перекрестился, благочестиво взглянув в слепяще-красные небеса, а свет одного из солнц тем временем подбирался к его позолоченным копытам. — Они совершают положенный жизненный круговорот и когда-то возвращаются в другую жизнь, а вы… Вы здесь навсегда! — он прищурил довольные, как никогда глаза желтого цвета и отвернулся, окатив внутренности клетки «Спящих» бликами от золотых одежд. — Ожидайте покупателей, а ты можешь попрощаться с девушкой! Ваши пути разойдутся, и ты больше никогда ее не увидишь! — последние слова предназначались худощавому парню, оцепенело переваривающему ворох выплеснутой на него ужасающей информации, и не желающему принимать ее в виде столь жестокой правды.

— Вот так-то «Спящий»! Ха-ха-ха! — раздался звучный и гнусавый хохот, оказывается неподалеку стоящего сатира, последнее время беспрестанно оскорбляемого их троицей. — И ты узкоглазый! И ты головешка! Всем вам уготована суровая судьба! Ха-ха-ха! — он распахнул свиную пасть и громогласно, перекрывая шум Рынка, расхохотался, изрыгая звериную радость создания, обожающего чужие страдания. — И кстати! Господин Джумоук не договорил! У него слишком мягкое сердце, чтобы так вас огорчать! — мерзкий смех затих, а свинорылый карлик прищурил налитые кровью глаза. — Заповедник не то, чтобы полон, но… — он неторопливо обцокал ставших на охрану камеры чертей и азартно уставился на Дмитрия, мрачно смотрящего в ответ, однако шутить больше не желающего. — Там есть развлечения! Бывают! — поросенок выставил в слепящее небо толстый палец, акцентируя внимание на последних гнусавых словах, и зло усмехнулся, показав желтые клыки. — Для «счастливых» обитателей этого чудесного места… — толстожопый черт не удержался и вновь заржал, аки породистый конь, отчего закачалась рукоятка торчащего за спиной зазубренного мачете, а застывший в ступоре парень понял, что свин сейчас ляпнет нечто плохое, хотя куда уже хуже. — Частенько устраивают показательные пытки новичков… Ха-ха-ха! — перевел сиплое дыхание и снова захохотал жирный демон, чтобы через полминуты затихнуть и шумно сплюнув, продолжить нормальным голосом, если безобразная гнусавость — это нормально. — И вот во время этих пыток вам рассказывают историю… Историю… — умело играл возрастающим напряжением и интересом со стороны «Спящих». — Историю кого? — он гадко подмигнул троице друзей, сладострастно облизнув свиные губы. — Вашу! — указательный палец свиномордого демона резко вперился во вздрогнувшего от неожиданности Диму. — Вашу историю, вытащенную из потаенных глубин памяти! И пусть она там не вся, но вам хватает, чтобы вспомнить себя настоящих и никогда не хотеть умирать, желая лишь выбраться! — внутри мальчишки появился следующий кусок льда, а дышать стало еще тяжелей. — Вас живыми режут на кусочки, вырывают конечности и кости, рассказывая всем, кем был вот дерзкий новичок… Чем занимался и что пытался сделать во имя спасения человеческого скота, а остальные «Спящие» слушают и еще больше теряют надежду, ибо следующий птенчик попался в силки! — вкрадчивый голос сатира въедался в уши, заставляя внимать ему дальше, и оцепеневший мальчишка мельком подумал, что именно так эти жирные уродцы охмуряли сисястых нимф, и взбирались на них, игриво пищащих. — Ну, а потом, что естественно… — подмигнул мерзкий карлик. — Все покалеченные участки тела заживают, и заметьте! — он вновь воткнул палец в небо. — Вам возвращают даже вырванные кости, и начинается следующая серия уже чужой истории, которую идет «рассказывать» следующий новоприбывший! Вот такое нехитрое развлечение! Ха-ха-ха! — загоготал гадкий свин. — Готовьтесь «Спящие»! Едете вы, значит, едет новая история, вот уж развлечение, так развлечение! Там-дам-парам-пам-пам! — злобно и весело пропел он, хрюкнул и снова захохотал. — Ха-ха-ха! Так что… Узнаете про себя что-нибудь новенькое! В Геенне Огненной на вас много чего есть, жалко, что господину Джумоуку не дают столь подробной информации, а то бы я лично пощекотал тебе нервы, вытаскивая скелетов из наверняка огромного шкафа твоей души! — очень по-земному произнес толстый поросенок. — Небось набрал за свои жизни их тысячи, обладая такими-то способностями и нравом… — он прищурился и вдруг задал вопрос, правда, больше себе, чем мальчишке, все больше склоняющемуся под ложащимся ему на плечи моральным грузом, со стороны же Лкетинга с Такеши звуков и вовсе не было. — Кем ты был «Спящий»? Кем?! — кровавые глаза уставились в серо-голубые Дмитрия, выражающие лишь вселенскую тоску и безысходность. — Хотел бы я присутствовать на твоих пытках, чтобы хоть немного познать твою жизнь… Ну да, ладно! — он внезапно прервал бормотание под свиной нос и вытащив из-за спины клинок, громыхнул им по заблестевшим прутьям решетки, а свет, передвигающегося по адскому небу солнца, почти упал на мерно дышащих козлоногих. — Все там будем! Ха-ха-ха! — гнусавый смех, в который раз разбавил камеру «Спящих», и будто уселся каждому из них на плечи. — Крепитесь, ибо для вас Ад только начинается! — свин еще раз громыхнул по прутьям их камеры и пошел влево, ведя жирной рукой с мачете по железу остальных клеток, издающих противный немелодичный перезвон. — Чего попрятали глаза ничтожества!? Скоро всех продадим! Всех! Не переживайте животные! Вон уже сколько ваших уехало! Хорошо кому-то, да?! Уже при деле! Ха-ха-ха! Да, убогие?! Я вас спрашиваю!! — раздался следующий удар по металлу, не так хорошо слышимый, ибо наносился без фанатизма, но чувствовалось, что толстозадый сатир развлекаться любит и умеет, правда по-своему.

Дмитрий же, отчетливо чувствуя колотящую изнутри и снаружи дрожь, медленно повернулся и пошел к серой стенке, не желая смотреть на тревожно вглядывающихся в него друзей. Все его существо впало в необъятную тоску, осознавая то, что выхода нет, и из Ада выбираются лишь те, кому разрешили. Захотелось лечь, свернуться калачиком и впасть в кому, дабы никогда не покидать эту камеру, будь оно все проклято…

— Дима-сан! Дима-сан! Не принимай близко к сердцу! Он специально это сказал! Чтобы мы думали, будто все совсем плохо… — неуверенно пробормотал направившийся, было к нему японец, но парень прошел мимо, по своему, выделяющемуся из пыли портрету, растоптав горделивые черты лица и уныло развернувшись, сполз по стенке, ободрав моментально зажившую спину.

— Белый брат не должен слушать глупых свиней и злых собак! Белый брат самый сильный! — Лкетинг успокаивал юношу своим небольшим словарным запасом, а тот не желал никого слушать, понимая, что ежели все сказанное «Анубисом» правда, то внутри него вот-вот оборвется некая нить, ввиду невозможности вынести из Геены Огненной знания, так необходимые им презираемым людям.

Правду говорят, что от любви до ненависти один шаг, и если удушающая тоска так уверенно навалилась из-за того, что он не может помочь уподобившемуся скоту человечеству, которое не умеет, а больше не желает правильно жить, растя над собой, то видимо Дима себя слишком плохо знает. Все его сны твердят, что он направлялся на Землю именно для помощи людям, однако парень не желал верить в это, ибо не было в них того, ради чего стоило спасать, скорее всего он шел ради себя… Намного проще выжечь земной мир или устроить новый потоп, дав надежду следующим поколениям, цивилизация которых возможно двинется по новому, более гармоничному пути, однако и здесь слишком маленькая надежда… Снова найдутся особо умные представители рода человеческого, а точнее не его, кто примется манипулировать безмозглым стадом… Людская раса не может без пастуха, ей требуется предводитель, чтобы основная масса могла не думать, а спокойно спать по ночам. Да. Так и никак иначе, а сейчас Дмитрий и вовсе не испытывал веры в человечество, если только малюсенькую капельку, которая вот-вот и высохнет на жарком солнце его отчаянья.

«Единственная возможность узнать, правда ли все то, что я услышал — это попасть в так называемый заповедник, и испытать на себе… Б-р-р-р… Пытки новичков, дабы узнать собственную историю, как сказал сатир… Если это единственная возможность, то так тому и быть… Я согласен, а там… Пусть весь мир подождет… Надежда во мне еще не умерла, тем более в заповеднике все свои… Побуду с теми, кто не отличается от меня, может встречу старых знакомых, которых не помню, съедим по большому таракану, и выпьем по тарелке его крови… Жизнь продолжается, и если свинья с собакой спутали мне не такие уж и стопроцентные планы, то ничего страшного… Я новые придумаю…», — он грустно хмыкнул и поднял оживающие глаза на Лкетинга и Такеши.