Обречен тобой

То есть дело исключительно в этом?

Гашу вспыхнувшее было желание послать лесом все свои планы. Еще не хватало, чтобы он решил, что мое желание родить – блажь. Или, чего хуже, действительно попытка удержать его возле себя любыми средствами.

– И к тому же это ничего не изменит. Лишь только усложнит мою жизнь.

Говорит, а как будто сам себе не верит. Или я опять выдаю желаемое за действительное? Господи, ну подай ты уже, что ли, знак! Дай понять, что я в очередной раз обманываюсь.

– Да. Да, конечно. Я… – откашливаюсь, прочищая горло, но снова не успеваю договорить, потому что он затыкает мне рот поцелуем. Таким жадным, что у меня пальцы на ногах поджимаются, а тело откликается чувственной дрожью, сочащейся влагой, собирающейся между ног. И отчаянной болью в груди, куда с такой силой бьет ожившее сердце.

Разряд – Мир подхватывает меня и усаживает на подоконник.

Разряд – его пальцы на мне, и дыхание… рот в рот.

– Ми-и-ир, – тяну, бесстыже это все принимая. – Мир. Хороший мой… Мир.

Глава 17

О своем приближающемся бесплодии я узнала неожиданно. Мы были с Миром всего второй месяц вместе, когда наша встреча пришлась на первый день месячных. Учитывая то, как болезненно они у меня протекали, обычно я ждала их с ужасом, но из-за Мира все на свете забыла. Боль застала врасплох. Как назло, необычно сильная. Помнится, я даже плакала… Пока не отъехала вовсе.

Мира это испугало. Он поднял все свои связи, нашел лучших врачей. Заставил меня пройти через кучу серьезных обследований, хотя диагноз был понятен практически сразу. Что меня удивило, так это то, что Мир воспринял новости едва ли не с облегчением. Удивило и вызвало лютый протест. Тогда я не понимала, как он так может? Оказалось – все просто. Мир не хотел детей. И потому мое бесплодие стало для него настоящим подарком, ведь это полностью исключало, что со временем я все-таки захочу родить. А я, никогда не задумывающаяся об этом прежде, стала просто одержима идеей стать матерью, как только мне был поставлен диагноз. Это было навязчивое, изматывающее желание, которое я не могла игнорировать, ведь мне в затылок дышало время, сводящее на нет мои и без того скудные шансы забеременеть. Мир видел, что со мной происходит. Расспрашивал, психовал… В конечном счете рассказал о своем детстве в надежде, что я сумею его понять и смириться. Понять его я смогла, а вот смириться не получилось. Прошел где-то год, прежде чем Мир осознал, что смириться придется ему. Думаю, к этому его подтолкнуло полученное в тот период ранение.

А дальше все закрутилось с какой-то нечеловеческой скоростью. Еще одно обследование, обсуждение вариантов… Решение заморозить эмбрионы. Несмотря ни на что, это было счастливое время. Я расцветала, наконец, получив уверенность, что все у нас получится, стоит лишь захотеть. Последовавшие за этим месяцы были самыми яркими в моей жизни. А потом я каким-то чудом забеременела, Мир пропал… И жизни просто не стало.

– Виктория, может быть, все-таки седативные? Вы вся дрожите.

– Нет! Не нужно лекарств. Сейчас… Я успокоюсь.

Запрокинув голову к операционной лампе, часто-часто моргаю. Я в гинекологическом кресле. Час икс настал. Нужно просто продышаться, и все получится.

– Начнем? Или еще немного подождем папу? – широко улыбается врач, которому я доверила здоровье и жизни своих детей. Доченьки и сыночка. Не описать словами, как я рада, что с эмбрионами все в порядке. Разве это не доказывает, что я на верном пути? Нет-нет, я не позволю себе сомнений.

– Начнем.

Я не уверена, что Мир приедет. В конце концов, он не приехал, когда я проходила контрольное обследование, хотя обещал. После того, как я кончила от его пальцев на своей кухне, Тарута полностью исчез с моих радаров. Лишь однажды поинтересовавшись результатами обследования в сообщении. Я ответила, что все нормально. И тогда он пропал окончательно.

Почему? О, я догадываюсь. Он пожалел о случившемся, как только убрал руку. Я же хоть и ни о чем не жалела, дала себе слово, что не стану превращать свою жизнь в бесконечное ожидание. Так что, да, нужно начинать.

– Сейчас я введу гинекологическое зеркало, потом под контролем УЗИ помещу в полость матки проводник. Это абсолютно безболезненная процедура.

Нина Борисовна комментирует то, что мне и так известно, ведь решаясь на процедуру ЭКО, я детально изучила то, как она протекает. Но, тем не менее, я благодарна, что ее уверенный голос разбавляет тишину. Он действует на меня лучше всякого седативного.

– Вот так. Волноваться не стоит. Прохождение эмбрионов через катетер не может их повредить. Наши малыши надежно защищены. Еще секундочку потерпите… Отлично. Я извлекаю катетер. Осталось только проверить, чтобы в нем не осталось ничего важного, и можно переводить вас в палату.

Так просто! Гораздо сложнее оказалось провести необходимую подготовку. Организм не всегда благосклонно реагировал на прием лекарств. Меня немилосердно колбасило. Но все это стоило того, чтобы попытаться. Я ни о чем не жалею.

Минут через пятнадцать меня переводят в палату. Дверь открывается, коляску со мной толкают через порог…

– Привет.

Мир! Ох ты ж черт. Неожиданно-то как. Сердце беснуется, а ведь для зачатия важна каждая мелочь, и лучше бы Миру было меня не волновать своим внезапным приходом.

– Привет, Мир.

– Я не стал заходить в манипуляционную, чтобы тебя не смущать. Был здесь.

– М-м-м. А мы тебя ждали. Надо же.

Стараясь не делать резких движений, перемещаюсь на кровать. Я видела фото палаты, когда оплачивала договор с клиникой, и поскольку они один в один совпадают с действительностью, мне как будто не на что отвлечься. Залипаю на праздничном букете георгин на тумбочке.

– Это тебе.

– Спасибо. Очень мило.

– Как все прошло? – Мир ведет ладонью от шеи к затылку, бросая на меня колкий взгляд.

– В штатном режиме. Результаты узнаем через пару недель. Если хочешь, я сразу тебе сообщу.

– Вообще-то письма с результатами придут нам на почту одновременно.

– Да? Не знала.

Поймав взгляд Мира, направленный куда-то вниз, опускаю ресницы и понимаю, что все время нашего разговора я продолжала, сама того не осознавая, поглаживать низ живота.

– Хочешь потрогать? – сиплю.

– Нет. – Мир хмурит брови и, не задумавшись ни на секунду, резко ведет головой из стороны сторону. – Может, потом. Когда живот подрастет.

– Ну да, – мямлю я.

– Слушай, Вик… Сейчас не время, я понимаю, но все же я должен расставить точки. Тот случай был ошибкой. Понимаешь? Лена этого не заслуживает. У нас все серьезно, поэтому…

– Поэтому что?

– Да ничего. Просто хочу, чтобы ты понимала.

– Я понимаю, Мир.

Все понимаю, да.

Отворачиваюсь к окну, в которое бьется почти полностью голая ветка клена. Я столько раз ходила под ним за последние дни, собирая ногами палые листья в кучу у бордюров и траурно похрустывая скелетами обломанных веток, что и не сосчитать.

– Ну, раз все нормально, то я пойду.

– Конечно. Меня тоже отпустят через пару часов.

– Хочешь, я пришлю за тобой водителя?

– Нет. Я на машине.

– Как гордо ты зовешь эту развалюху.

– Когда-то у тебя была машина не намного лучше.