Обреченный на любовь
Шрифт:
Калинов коснулся теплых мягких губ, провел рукой по гладкой обнаженной спине.
– Тебе приснилось, малышка! Черт бы побрал этих врачей, с их новой методикой! Нормальному человеку нельзя столько спать!
– Девочки, время! – На крыше появилась дежурная сестра. – Пожалуйте вниз!
Марина осторожно встала, отобрала у Калинова книгу.
– Я никогда никуда от тебя не улечу! – прошептал Калинов ей в самое ухо, и она счастливо зажмурилась.
– Девочки, прошу вас! – снова подала голос сестра.
Будущие мамаши зашевелились, загомонили,
– Я провожу тебя, – сказал Калинов.
Марина кивнула, одарив мужа таким взглядом, что у того зашлось от нежности сердце.
– Пошли по лестнице, – сказала она. – Не хочу в лифт! Как будто в стену замуровывают…
Когда спустились на ее этаж, Калинов спросил:
– А что еще снилось моей жене?
– Какой-то дурацкий сон был… Вроде бы я где-то долго сидела, чего-то ждала. Какой-то мужчина со мной был…
– Что еще за мужчина? – Калинов шутливо погрозил ей пальцем. – Никаких мужчин!
– Незнакомый, бородатый, толстый… Или без бороды… Не помню! Дурацкий сон! Словно меня украли… – Она мотнула головой. – Нет, не помню… Да и Бог с ним!
Калинов проводил ее до палаты, но внутрь заходить не стал. Распрощались у дверей.
– Поцелуй меня! – попросила она, не выпуская из руки его пальцы, и прильнула к нему.
Около лифта он обернулся. Она стояла в дверях, не сводя с него глаз. Словно прощалась навсегда.
Спустившись вниз, он зашел к Зуеву.
– Ее что-то страшит, – сказал он. – И, по-моему, она смутно кое-что помнит… Может, дадите ей успокоительного? Я боюсь, у нее будет шок, если она вспомнит…
– Вряд ли она что-нибудь вспомнит… Но в любом случае, не беспокойтесь, мы примем все меры!
Покинув клинику, Калинов не вернулся сразу в здание Социологической комиссии. Около часа он прогуливался по парку, окружающему клинику, срывал с деревьев листья, валялся на траве, принюхивался к цветам. Но так ничего и не решил.
А когда вернулся в свой кабинет, на принтере его ждало очередное послание:
«Напоминаем тебе – первый день прошел!»
Ближе к ночи, когда поужинали и дети дружно улеглись спать, он позвал Виту в кабинет. Достал из сейфа браслет-протектор.
– Надень на левую руку.
– Что это? Часы?
– Протектор. Охранное устройство.
– Ты думаешь, теперь похитят меня? – Вита усмехнулась. Сегодня она выглядела куда более веселой.
– Надень, пожалуйста! – попросил Калинов проникновенно.
Вита взяла протектор, нацепила на левую руку. Чуть слышно щелкнул замок.
– Он выполнен в форме часов, – сказал Калинов. – Чтобы не привлекать внимания. Время, кстати, он тоже показывает.
Вита копалась с замком, пытаясь открыть.
– Бесполезно, – заметил Калинов. – Теперь его можно снять только вместе с рукой.
Вита оставила протектор в покое, с удивлением посмотрела на мужа. Брови ее сошлись над переносицей.
– Ну и зачем он мне?
– Такие штуки используют агенты спецслужб. В случае необходимости он может поставить круговую защиту, непроницаемую даже
для лайтинга. Достаточно нажать кнопочку с правой стороны… Одновременно с этим подается сигнал тревоги, и немедленно будет организовано оказание помощи.Вита заморгала:
– Неужели положение так серьезно?
Калинов подошел к жене, обнял ее, взъерошил рыжие кудри.
– Не думаю. Но на всякий случай… И постарайся в ближайшие дни не исчезать из нашего региона.
Вита взяла в обе руки его подбородок, заглянула прямо в глаза. Смотрела внимательно и долго.
– Мне кажется, ты что-то не договариваешь, – сказала она наконец. – А как же дети? Им ты тоже наденешь такие штуки?
– Нет! – Калинов постарался не отвести взгляд, и это ему удалось. – Детям совершенно ничего не грозит.
Вита, судя по всему, поверила, отпустила подбородок мужа.
– Тебе что-то удалось узнать сегодня?
– Ничего особенного, – соврал Калинов. – Просто береженого Бог бережет… Завтра я такой же браслет дам и Маринке.
– Как же ты ей все объяснишь?
– Еще не решил, но придумаю… Кстати, ты говорила с детьми?
– В общем, нет. Сережка все равно ни о чем не догадывается. А Сельма, едва я завела разговор, сказала, что ты сам обещал ей все объяснить, когда придет время. Но я все-таки предупредила ее, просила не задавать маме-два лишних вопросов. Чтобы не повредить…
– Умница, – сказал Калинов. – Пойдем спать.
Вита потерлась носом о его щеку:
– Пойдем. Сегодня и мне хочется.
Она ушла в ванную, а он спустился вниз и вышел в сад. Постоял, послушал, как поет соловей. Воздух был вязок и недвижен, деревья тянулись в небо облитыми лунным светом кронами. Калинов вышел на берег озера, сел на скамеечку. Ладога умиротворенно шепталась с песчаным берегом, на севере подмигивал любопытным глазом маяк. Калинову вдруг показалось, что предстоящая ночь – последняя спокойная ночь, которую он проведет дома.
Наверное, поэтому, когда он пришел к Вите, она, эта ночь, получилась такой радостной, какой давно уже не была.
Утром Милбери ждал его с докладом.
– Шеф, я проверил флаеры.
Было бы слишком удачно, подумал Калинов. И слишком глупо было бы надеяться.
– Увы, порадовать нечем. – Милбери виновато развел руками. – Ни один аппарат в режиме автопилота вблизи твоего дома не пролетал.
– Конечно… Не дураки же они! Ей-богу, иногда начинаешь жалеть, что флаеры – бесшумные аппараты. В былые времена полпоселка бы проснулось.
– В былые времена они бы ее на флаере не привезли, – заметил Милбери.
– А у тебя нет ощущения, что похищение твоей жены – дело рук нечеловеческих?
– У нечеловеков руки отсутствуют.
Милбери фыркнул: похоже, попытка сострить показалась ему не слишком своевременной.
– Конечно, – сказал Калинов. – Я думал об этом. Очень заманчиво ухватиться за такую версию: тогда легко объяснить любые странности.
– Но ведь ты помнишь дело «Нахтигаля»…
Калинов жестом остановил его: