Общество по защите обесчещенных эльфов

Очень мне не нравилось, когда люди, тем более темные колдуны, отказывались от своих обещаний и ни с того ни с сего резко меняли планы. Подозрительно. И крайне тревожно.

Ирвинг ответил не сразу. Он заговорил медленно, тщательно подбирая слова:

— Думаю, моих сил хватит, чтобы сварить зелье, способное исцелить твой недуг.

— А если не хватит?

— Хватит, — твердо, с ноткой раздражения произнес эльф.

— А если нет?

Я приготовилась спорить — все-таки на кону стояла моя жизнь — но тут замерла, ошеломленная внезапной догадкой: Ирвинг не желает отпускать меня в родной мир! Он настолько не хотел расставаться, что собирался искать способ оставить меня в Имании. Рядом с собой.

Я так ему нравилась? Или он просто устал от одиночества? Ведь никакую другую женщину Хедит к нему не подпустит.

— Что, если у тебя не получится? — прошептала я, опустив взгляд.

— Получится.

Голос Ирвинга стал вкрадчивым, в нем появились знакомые чарующие нотки.

«Началось, — поняла я и в предвкушении затаила дыхание. — Сейчас он опять будет подчинять меня своей воле, а потом лапать. А что я? Позволю? Или преподнесу ему сюрприз?»

Кожа на затылке покрылась щекотными мурашками. Дрожь волной устремилась вниз по позвоночнику.

Колдует! Как пить дать колдует! Завораживает. Вон каким плотоядным стал взгляд! Как нежно эльф гладит пальцами кружку, из которой недавно пил кофе. Даже не гладит — ласкает. Водит мозолистыми подушечками по краю, надавливает на стекло и все это время задумчиво смотрит на меня, будто представляет под своими пальцами не пустую чашку, а что-то другое. Мягкое, теплое женское тело.

Ну вот. Кажется, у Ирвинга получилось. Мои мышцы обмякли, я почувствовала легкое онемение в конечностях, дрожь в коленях. Голову словно набили ватой, но даже сквозь эту вату по-прежнему, пусть и с трудом пробивались мысли. Мысли, напоминающие сонных мух.

Что Ирвинг собирается со мной сделать? Обнимет, поцелует или зайдет в своих желаниях дальше? Будет ли все так же невинно, как в прошлый раз, или гораздо, гораздо интимнее?

Наверное, я не должна была осознавать, что меня заколдовывают. Однако я не только понимала, что происходит, но и, пожалуй, при большом старании могла бы воспротивиться магическому внушению. Могла бы, но не захотела.

Мне было интересно, что затеял Ирвинг. Мне нравилось тонуть в темных омутах его глаз, ощущать себя послушной марионеткой. С огромным удовольствием я отдавала власть над собственным телом в руки безумно красивого колдуна и не боялась последствий. Происходящее не казалось насилием, скорее — фривольной игрой, ведь в любой момент я могла попросить эльфа остановиться.

А он и не догадывался, что подчинил меня неполностью, что, несмотря на все его супер-пупер могущество, каким-то непостижимым образом мне удалось сохранить крупицу воли.

— Стало душно, неправда ли? — Резким, нетерпеливым движением Ирвинг отодвинул от себя кружку, которую до этого так двусмысленно поглаживал.

Похоже, он решил, что окончательно и бесповоротно затянул меня в свои паучьи сети. Я, разумеется, подыграла: расслабилась и расфокусировала взгляд, мол, смотри, какая перед тобой покорная кукла, — что ты будешь делать?

И эльф клюнул на крючок.

— Тебе не жарко? — Ирвинг облизал губы. — Мне — да.

Он расстегнул несколько верхних пуговиц мантии, обнажив белое горло и часть гладкой мускулистой груди. Рубашку эльф не носил. Под мантией было голое тело.

Горячо. Ух, горячо! И действительно душновато, аж пот над губой выступил.

— Так что, Диана? Тебе не слишком жарко в своем платье? — повторил Ирвинг, скользнув взглядом по моему телу.

Я почувствовала, как загорелись щеки. Намекает, чтобы я разделась?

Подхватив эту эротичную игру, я с видом зачарованной сомнамбулы потянулась к пуговицам на платье. Всего их было три. Три маленькие серебристые пуговицы: одна — под горлом, вторая — на сантиметр ниже, последняя — приподнята бюстом. Я расстегнула каждую, пока между полами распахнутой ткани не показалась узкая ложбинка груди, сдавленной корсетом.

Нравится?

Ирвингу нравилось. Его взгляд прилип к обнажившейся коже, буквально потерялся в моем декольте.

Эльф снова облизал губы, затем сглотнул и порывисто поднялся из-за стола, зацепив бедром его край.

— А не устала ли ты, Диана? Не испытываешь ли желания отдохнуть?

Очевидно, что после этих слов я должна была почувствовать себя обессиленной, совершенно валившейся с ног от усталости, хотя было позднее утро и я проснулась всего час назад.

— Да, пожалуй, — я изобразила утомленный вид, даже прижала ладонь ко лбу для большей убедительности.

Что ты задумал, хитрец ушастый? К чему ты пытаешься меня склонить?

Новая волна сладкой дрожи побежала по спине, от затылка до копчика.

Колдуешь? Все крепче оплетаешь меня своей паутиной? Уверен, что я полностью в твоей власти?

В отличие от Ирвинга, я продолжала сидеть за столом. Эльф приблизился и сделал то, чего я не ожидала, то, что заставило меня содрогнуться от внезапного удовольствия: с трепетом, осторожно, даже благоговейно он провел костяшками пальцев по моим губам. И я невольно приоткрыла рот под этим порочным прикосновением.

Ох, мое сердце!

Я приоткрыла рот — и жаркий огонь вспыхнул в синих глазах. Костяшками пальцев Ирвинг теперь скользил точно меж моих слегка разомкнутых губ, иногда надавливая сильнее и задевая зубы. И смотрел, смотрел, смотрел, не отрываясь, то задерживая дыхание, то с шумом, тяжело выпуская воздух из груди.

— А если ты устала, — произнес он заметно охрипшим голосом, — то не хочешь ли подняться наверх отдохнуть?

Наверх — то есть в спальню? Отдохнуть — то есть в кровати?

Мое сердце превратилось в гигантский молот, в стальной таран, готовый сломать грудную клетку.

Поднимаясь из-за стола, вкладывая ладонь в руку Древнего, я чувствовала себя взволнованной невестой, которую жених впервые провожает на супружеское ложе.

Неужели Ирвинг решится разделить со мной, околдованной, постель? Если так, это будет насилием, пусть даже в глубине души я сама не прочь отдаться такому обаятельному красавчику. Но он-то о моих желаниях не подозревает и считает, что я полностью нахожусь под магическим воздействием.

Что ж, проверим его на вшивость. Вполне может оказаться, что я себя накрутила и Древний всего лишь хочет полежать со мной обнявшись. А если нет — этот мужчина навсегда упадет в моих глазах.

Пока мы шли от стола до лестницы, похоже, успело смениться не одно поколение — уж очень медленно тянулось время, уж очень большим показалось расстояние. Затем мы целую вечность поднимались на второй этаж, держась за руки и сцепившись взглядами. В гулкой тишине, царящей на острове, я отчетливо слышала, как наши ноги давят на половицы, как скрипят под шагами деревянные ступени. Рука Ирвинга была сухая и теплая и держала мою ладонь крепко-крепко, глаза лихорадочно блестели и казались черными из-за расширенных зрачков. В них я видела свое отражение — бледный лик, дрожащий во мраке.