Общество по защите обесчещенных эльфов

Оказавшись по другую сторону баррикады, понимать мотивы Ирвинга стало намного проще — достаточно было представить себя на месте Дракона, которому отрезали крылья. Представить, как тебя лишают части тела, как продают эту ампутированную часть на черном рынке, как твои красивые золотисто-зеленые перышки расходятся на ингредиенты для зелий. Жутко. И это у меня еще нет детей, за которых мне было бы страшно.

Я перевела взгляд на Ирвинга и решительно кивнула, мол, давай, твори свое колдовство, сделай мир справедливым, останови бессмысленную жестокость.

И Древний поднял руки. С кончиков его пальцев начала стекать тьма. Тьма заклубилась в углах комнаты, а затем сворой черных хищников устремилась к котлу. Мрачные слуги Ирвинга, бесформенные, безлицые, не обладающие ни плотью, ни разумом, подхватили дым, поднимающийся от кипящего варева, и понесли его вверх по лестнице в сторону открытой двери. Понесли его дальше, за пределы дома, затерянного в лесу, за пределы острова в океане безвременья. В большой мир. Туда, где жизнь бьет ключом и ничего не подозревающие люди спешат по своим делам в суматохе будней. К мужчинам и женщинам, которые еще не знают, что скоро их тела изменятся. А вместе с телами изменится и сознание, и взгляд на существующий порядок вещей.

Сизый пар валил и валил из котла. Сила, дарованная Хедит, направляла его поток в открытую дверь, не давала дыму рассеяться и потерять свои волшебные свойства. Магический ветер должен был разнести частицы зелья по всему земному шару. Напитать ими воздух, обрушить на людей вместе с дождем.

Уже завтра в Имании, на всем белом свете, не останется ни одного обычного человека. У кого-то вырастут крылья. Кто-то проснется с рогами на голове. Прочие обнаружат в себе способность обращаться в животных.

Зелье, приготовленное Ирвингом, уровняет людей и Иных в правах, сотрет различия, которые позволяют делить живых существ на правильных и неправильных, достойных и недостойных. Больше не будет высшей расы с чистой кровью — грязнокровцами станут все. И начнется новая эра. Надеюсь, куда более светлая, чем нынешняя.

Когда все было кончено и котел опустел, я повернулась к Ирвингу. Он смотрел перед собой невидящим взглядом, словно представляя переполох, который вскоре поднимется на большой земле. Его лицо изменилось. С него пропала печать скорби и безысходности — теперь я это отчетливо видела. Груз, который веками давил на плечи эльфа, на плечи каждого представителя его расы, на всех Иных, исчез.

Глава 22

Где-то за океаном, окружающим остров, царила паника, вызванная неожиданными переменами, но здесь, в лесном домике, было тихо и спокойно. Прямо в эту самую секунду мир менялся, а мы, запертые в глуши, этого совершенно не ощущали. От Имании нас отделяли сотни километров водных просторов, а возможно, что-то и более существенное — искажение в пространстве и времени. Все-таки место, куда меня привез Ирвинг, было волшебным.

— Поужинаем? — спросил Древний, потушив горелку под котлом. Как ни в чем не бывало он принялся убирать со стола книги и возвращать банки с ингредиентами обратно на полки стеллажей.

— Уже вечер?

Я чувствовала себя странно из-за того, что мы не пытаемся обсуждать случившееся. А как же обменяться эмоциями и мыслями, выплеснуть свою радость, поделиться планами на будущее, в конце концов?

Ирвинг вел себя так, словно был обычный, рядовой день, завершить который он хотел спокойной семейной трапезой. Даже если счастье и переполняло его душу — а оно переполняло, я знаю! — показывать это Ирвинг не торопился.

Молча и сосредоточенно он убирал рабочее место, пока на столе не осталось ни одной лишней вещи. Затем повернулся ко мне, и я увидела, как блестят его глаза, как, расслабленный и довольный, он пытается сдержать улыбку.

— Я закончил. Пойдем?

Я кивнула, но вместо того, чтобы направиться к лестнице, подошла ближе к Ирвингу.

— Скажи, я все еще тебе нравлюсь? Эта чешуя на моем лице… Она не очень-то привлекательна.

Глупый, подростковый порыв, но мне надо было знать, и в ожидании вердикта я даже затаила дыхание.

Ирвинг ничего не сказал. Ни слова. Он просто наклонился, взял мое лицо в руки и поцеловал меня. Глубоко и нежно. Долго и с наслаждением.

Иногда самый убедительный ответ не тот, что слышишь, а который чувствуешь.

*

— Ауч, — вскрикнул эльф, когда в разгар поцелуя я взяла и цапнула его за язык. — Фто фы фофишь? — прошепелявил он, резко отстранившись и приложив руку к губам.

— Да вот вспомнила наш поцелуй в борделе. Твой романтичный укус, полный обжигающей страсти.

Брови Ирвинга поползли вверх.

— Месть? — спросил он, не веря своим ушам. — В самом деле? Ты решила мне отомстить?

— Какая месть? О чем ты? — с видом оскорбленной добродетели я прижала ладонь к груди. — Просто вспомнила — и зубы сами собой как клацнули! — И я с удовольствием показала, как именно они клацнули.

Ирвинг даже дернулся, впечатленный, а потом уголки его губ задрожали. В следующую секунду он уже сгибался пополам, хохоча до слез.

— Не ожидал, что ты такая злопамятная и опасная женщина, Диана. Но знаешь, — эльф выпрямился и картинно вытер глаза, — я всегда был рисковым парнем.

С этими словами он привлек меня к себе, чтобы снова смешать наше дыхание. В первые секунды Ирвинг целовал меня осторожно — опасался, что я опять что-нибудь выкину? — однако постепенно его ласки становились все более жадными, а движения — напористыми. Широкие ладони скользили по моей спине под крыльями. Животом я ощущала возбуждение Ирвинга и думала, что ужин может подождать, тем более спальня находилась к нам ближе кухни.

— Пойдем, — с лукавым видом я потянула Древнего в сторону выхода.

— Ужинать? — красноречиво поиграл бровями эльф, следуя за мной без лишних возражений.

На второй этаж мы поднимались вечность, ибо через каждую ступеньку останавливались, чтобы поцеловаться. Наверх я добралась уже изрядно растрепанная и в расстегнутом платье, а Ирвинг и вовсе успел обнажиться до пояса: его мантия черной лужей из ткани валялась у подножия лестницы.

Я уже предвкушала будущее удовольствие, но тут воздух стал подозрительно холодным.

— Хедит, — шепнул, отстранившись, Ирвинг, прежде чем я успела сложить два и два.