Общество по защите обесчещенных эльфов

С грустной улыбкой Ирвинг обошел бурлящий котел и прижал палец к моим губам.

— Поздно, Диана, я уже давно им стал. Чудовищем с черной душой и ледяным сердцем. Весь свет, что во мне есть, — это ты. — В мучительно-страстном порыве он прижался губами к тыльной стороне моей ладони и прошептал: — Ты не умрешь. Я сделаю тебя одной из нас. Изменю твою кровь. Ты больше не будешь человеком.

Я заплакала — от отчаяния, от безысходности, от чувства собственного бессилия — а Ирвинг отвернулся к стеллажу с банками, снял одну из них с полки и, подняв крышку, принюхался.

— Чешуя дракона, крылья летучих мышей, измельченные корни вопящих цветов. Если смешать все это и бросить в готовый состав, зелье из смертельного превратится в исцеляющее.

Длинной деревянной ложкой Ирвинг помешал содержимое котла. Затем зачерпнул немного варева, добавил туда щепотку порошка из банки — из одной, из другой, из третьей — и повернулся ко мне.

— Исцеляющее от болезни, — проговорил он, медленно приближаясь. — И от человечности. А теперь капля крови единорога.

Одной рукой Ирвинг отодвинул ящик стола и извлек оттуда знакомый пузырек с красной жидкостью.

— Когда я добавлю кровь единорога в котел, зелье будет готово, его дым станет опасным. Поэтому, прежде чем я это сделаю, прежде чем завершу дело всей своей жизни, ты выпьешь другое зелье, с дополнительными ингредиентами. Оно превратит тебя… Не знаю, в кого. В прекрасную эльфийку. Или в крылатую драконицу. Или в милую лисичку с пушистым хвостиком. Это неважно. Главное, ты больше не будешь человеком, и ядовитые пары не смогут тебе навредить.

Ирвинг двинулся ко мне с ложкой.

Я замотала головой и попятилась.

— Нет, пожалуйста. — Сдавленные рыдания вырвались из моей груди. — Не делай этого. Не надо. Опрокинь котел. Откажись от мести.

— Это больше не месть.

Спиной я уперлась в шкаф с ингредиентами. Ирвинг остановился напротив, темный, зловещий, угрожающий.

— Я хочу, чтобы у меня были дети, — сказал он. — Их кровь не будет чистой. Они родятся с острыми ушами, и каждый дурак признает в них эльфов. Какой участи ты желаешь моим будущим детям? Чтобы они жили в страхе? Или в безопасности? Чтобы беззаботно играли на улице? Или сидели, забившись в темную щель? Это не месть, Диана. Это уже давно не жажда мести, а вопрос выживания.

Он сделал еще один маленький шаг ко мне. Край деревянной ложки коснулся моей губы. Пар от зелья осел на коже капельками влаги.

— Ну же, Диана. Пожалуйста.

В отчаянии я оттолкнула его руку, и деревянная ложка, разбрызгивая содержимое, полетела на пол.

— Нет! Хочешь истребить человечество? Дерзай. Только тогда тебе придется смириться и с моей смертью.

— Диана!

Ирвинг взревел. Его кулак с силой ударил в стену в сантиметре от моей головы, и я осела на пол, рыдая, а через секунду почувствовала, как меня накрыло теплое тело. Ирвинг опустился на пол следом за мной, оплел меня руками и тоже заплакал.

Глава 21

— И что же теперь? Все так и останется? Мой народ до конца жизни будет прятаться от людей, словно животные, на которых открыта охота?

Мы сидели на полу. Я — в объятиях Ирвинга, на его коленях. Он — положив подбородок на мою макушку и прислонившись спиной к стене. Воздух холодил влажные щеки. Я не видела слез Ирвинга, он не позволил мне их увидеть — отворачивался всякий раз, стоило попытаться заглянуть ему в лицо, но я чувствовала, как вздрагивают его плечи, слышала тяжелое, прерывистое дыхание.

Я не знала, что ответить на его вопрос. Слов утешения у меня не было, но и позволить Ирвингу совершить задуманное я не могла.

Как он тогда сказал?

«Весь свет, что во мне есть, — это ты».

А раз я его свет, то обязана превратить чудовище обратно в прекрасного принца.

— Тебе все равно надо выпить зелье, — вздохнул Ирвинг и чуть крепче сжал меня в объятиях. — Чтобы излечиться, придется стать одной из нас. Иные не болеют.

Вспомнились слова покойной мадам Пим-глоу. Что-то такое сказала и она, когда пнула полуголого Дракона, лежащего без сознания на холодной плитке под дверью.

«— Может, одеть его? Вдруг простудится.

— Эти выродки не болеют.»

— Или я могу проводить тебя в Дырявые горы, — закончил эльф глухо, почти шепотом. — Выбор за тобой, — еще тише.

Я задумалась. Пока моя человеческая уязвимость — единственное, что удерживает темного колдуна от мести. Обезопасит меня от ядовитого дыма — и нанесет по людям сокрушительный удар.

Нет, нет, я не могу этого допустить!

А какая альтернатива? Медленная смерть от болезни?

Ложиться в гроб молодой и красивой совсем не хочется. Да и когда рак меня сожрет, Ирвинг с удвоенным пылом вернется к своим чудовищным планам, еще более ожесточившийся и несчастный.

Что тогда?

Выпить зелье? Отправиться домой латать разбитое корыто своей прежней жизни?

Не хочу. Там пусто, одиноко и нет… И нет Ирвинга.

Губы эльфа мягко прижались к моему виску. Его сердце торопливо и сильно билось мне в лопатку, а длинные светлые волосы лежали у меня на плече, смешавшись с моими каштановыми прядями.

Вода в котле все еще бурлила. Сизый дым устремлялся вверх, к потолку. Рядом с моей ногой валялась упавшая деревянная ложка, из которой Ирвинг пытался напоить меня исцеляющим зельем.

«Все так и останется? Мой народ до конца жизни будет прятаться от людей, словно животные, на которых открыта охота?»

Я смотрела на ложку и внезапно дернулась, озаренная идеей.

Подчас самое удачное решение — и самое простое, а все гениальное находится на поверхности.

Возбужденная, я выпуталась из объятий Ирвинга, чтобы поймать его взгляд.

— Ты приготовил зелье, которое превратит меня в Иную. А как много такого зелья ты еще можешь сварить?

Ирвинг озадаченно нахмурился.

— Много, — ответил он после небольшой паузы. — Редких ингредиентов там нет, только кровь единорога, но ее требуется совсем чуть-чуть. Что… Что ты задумала?

Я вскочила на ноги и нервно заходила взад-вперед, рассуждая.

— Ты хотел приготовить смертельную для людей отраву и с помощью силы, полученной от Хедит, распылить по всей Имании. Но что, если распылить другое зелье? Зелье, которое превращает человека в Иного? Что, если каждый мужчина и каждая женщина на земле станут грязнокровцами, обзаведутся драконьими крыльями или острыми эльфийскими ушами? Подозреваю, что при таком раскладе «Закон о поганой крови» придется отменить. Кого истреблять и запирать в борделях, если вокруг одни нелюди, если ты сам перестал быть человеком?