Общество по защите обесчещенных эльфов

— Зелье, которое готовит Ирвинг, несет погибель всему человечеству. — Зловещий живой туман заполнил комнату. Сизый дым продолжал валить из бурлящего котла, смешиваясь с этим туманом. — Если эльф, оборотень или любой другой грязнокровец выпьет зелье, ничего не случится. А вот человеку достаточно всего лишь подышать его ядовитыми парами, чтобы тут же пасть замертво.

Нет! Не может быть! Ирвинг не такой. Хедит врет! Специально пытается его оклеветать, чтобы я согласилась вернуться в свой мир и не путалась у нее под ногами.

— Ложь! Неправда!

— Правда, — наступала Хедит. — Ты просто его не знаешь. Пятьдесят лет назад Ирвинг пришел ко мне, сломленный, совершенно раздавленный своим горем. Гнев и жажда мести рвали его душу, и в отчаянии он попросил силу, которая поможет ему распылить ядовитое зелье по всей земле.

Я покачала головой. Не верю. Нет. Это что же получается? Я своими руками освободила безумного маньяка, желающего устроить геноцид?

Нет, нет, нет!

Я еще исступленнее замотала головой.

— А теперь подумай вот о чем. — Палец из черного дыма ткнулся мне в грудь. — Ты тоже человек. Беги, Диана. Беги от губительных паров зелья в свой мир. Только там ты спасешься от смерти.

— Вранье! Ты все лжешь! Я поняла, чего ты добиваешься. Не выйдет. Я не дам себя заморочить.

Я развернулась и сквозь туман и дым побежала к лестнице. Задыхаясь, взлетела по ступенькам, трещавшим и шатающимся под моими ногами. Рванула на себя дверь. Быстрым шагом пересекла гостиную. Поднялась на второй этаж в спальню, где оставила Ирвинга.

Он по-прежнему был в постели — лежал на спине, прикрытый одеялом до пояса. Светлые волосы разметались по подушке. Одна рука свисала с кровати, другая — покоилась на обнаженной груди. Сон его был неспокоен: брови то и дело сдвигались к переносице, и красивый чистый лоб прорезала хмурая складка. Губы шевелились, словно в своих снах Ирвинг с кем-то разговаривал.

Темный колдун.

Черный маг.

Безумный злодей.

Я смотрела на него и все больше убеждалась: Хедит солгала. Я не верила ни единому ее слову. Ни единому! Образ Ирвинга, нарисованный темной богиней, не вязался с тем, который хранила моя память. Не мог этот заботливый и нежный мужчина, боявшийся причинить боль девственнице во время ее первого раза, оказаться рехнувшимся маньяком, мечтающим стереть с лица земли весь человеческий род.

Ну бред же! Бред!

Опустившись на кровать, я принялась трясти Ирвинга за плечо. Дрожа и всхлипывая, я трясла и трясла его, пока синие глаза не открылись и не уставились на меня бессмысленно и осоловело.

— Диана? — проморгавшись, Ирвинг попытался меня обнять, но я оттолкнула его руку и прошептала хриплым, сдавленным голосом:

— Это правда? Там, в подвале, ты готовишь зелье, которое убьет всех людей? Ответь! Хедит врет? Она ведь врет, да? Пытается очернить тебя в моих глазах. Скажи!

Ирвинг смотрел на меня и молчал. Сидел на кровати, смотрел на меня и молчал. Не говорил ни слова в свою защиту. Не обвинял Хедит во лжи. Не оправдывался, не удивлялся, не выглядел ни оскорбленным, ни разгневанным.

Он должен был возмутиться! Вскочить с постели и закричать: «Что за ерунду ты мелешь?» Или хотя бы изумленно вскинуть брови: «Не понял». Но Ирвинг не сделал ничего из этого. Он просто, черт побери, сидел и молчал.

И я почувствовала, как меня накрывает истерика.

Я задрожала, затряслась, взмолилась:

— Скажи хоть что-нибудь!

Ирвинг поднялся с кровати, обернул вокруг бедер одеяло и подошел к окну, встав ко мне спиной.

— Что ты хочешь услышать? Люди годами истребляли мой народ. Убили всех, кто был мне дорог. Моей сестре едва исполнилось тридцать, когда они нашли ее и задушили. А перед этим надругались над бедняжкой, — его голос дрогнул. — Тридцать эльфийских лет — это по человеческим меркам… — Ирвинг тряхнул головой и протяжно вздохнул. Так дышат те, кто пытаются сдержать слезы. — Хочешь расскажу, что они сделали со второй моей сестрой? Она тоже была очень красива. При жизни. После ее с трудом смогла бы узнать собственная мать. Хотя, о чем это я? Мать не узнала бы ее в любом случае, ведь лежала рядом, такая же изуродованная и остывшая.

Всхлипнув, я закрыла лицо руками. Мокрые щеки. Соленая влага на губах.

— Плачь, Диана, плачь, — тихо проговорил Ирвинг, глядя в окно. — Плачь вместе со мной, ведь я оплакиваю их уже пятьдесят лет, каждый день, каждую ночь, когда они приходят ко мне во снах и спрашивают: «За что? Почему люди так с нами поступили?»

— И ты опустишься до мести? До уровня этих тварей? — Я уронила руки, и они безвольными плетями повисли вдоль боков. — Убьешь женщин, детей?

— Только взрослых. Зелье опасно только для взрослых. А женщины… Ты видела этих женщин в борделе.

— А Арабелла? — Я шагнула к Ирвингу, хотела коснуться его плеча, но в последний момент не решилась. Так и замерла с протянутой рукой. — Арабелла спасла тебя. Ее «Сестры сострадания» наняли Эддерли, чтобы она освободила из «Шипов» всех заложников. Они выступают против «Закона о поганой крови». Не все люди монстры.

— Большинство.

— А я? Ты и меня убьешь? Я ведь тоже человек.

Ирвинг порывисто развернулся и сжал мои плечи.

— Никогда, — пылко зашептал он. — Тебя — никогда.

Он с силой привлек меня к груди и обнял так, словно пытался растворить в своем теле.

— Никогда, Диана, — хрипел Ирвинг в мою макушку, пока я тщетно вырывалась из его рук. — Ни за что я не причиню тебе вреда. Защищу от любой опасности.

Неожиданно он потянул меня за собой в сторону двери. По коридору, вниз по лестнице, по одной, по второй. В подвал.

В ноздри ударили знакомые запахи крови и горьких трав. Слуха коснулся привычный звук кипящей воды. Рассеянный свет от лампы под потолком разогнал темноту.

В центре просторного помещения, похожего на пещеру, дымился над горелкой большой чугунный котел. Ирвинг остановился перед ним и взглянул на меня сквозь клубы пара.

— Я нашел способ избавить тебя от опухоли, — сказал эльф.

Тьма потянулась к нему со всех углов комнаты, облепила его обнаженное тело и превратилась в одежду, в длинную черную мантию колдуна.

— Это же решение защитит тебя от моего зелья.

— Нет, пожалуйста, пожалуйста, откажись от своих планов. Не делай этого! Не становись чудовищем.