Обсидиан и чёрный диорит. Книга первая. Дестан

– Так увлечёшься на полночи.

– Пожалуй. Тьфу, совсем забыл: меня просили на камбузе помочь, две плиты и холодильник переставить.

– Так пошли, помогу!

– Не, лучше я сам. Там по проходу вдвоём не развернёшься. Давай так: я побежал, а ты прибери здесь и закрой. Встретимся наверху.

Костя уже снял с гвоздика ключ. Дверь тихо скрипнула, и по короткой лестнице пронеслись почти невесомые шаги. Можно не глядя определить, что прискакала Алина по прозвищу Джоконда. А по-домашнему, по-дружески – Джоки. Только у неё такая лёгкая походка. Недаром Аля уже несколько лет усердно занимается танцами, хоть и устаёт страшно.

Странно, что пришла. Она заходит сюда гораздо реже, чем остальные. Выглядит подавленной. Сразу опустилась на стул.

– Что-то случилось? – Сверчок постукал по столу ключом и повесил его обратно.

– Пока нет. Но может случиться. Сядь, пожалуйста, нам надо поговорить. Я специально дождалась, пока вы расстанетесь.

В последние дни мастерская превратилась в штаб-квартиру для регулярных сборов компании. Володя мужественно сносил вторжения на свою территорию, несущие нарушение установленного им порядка. Нет, рабочее место являлось табу для остальных. Постройка галеона немного продвинулась. Инструменты по-прежнему пребывали в идеальном порядке. Гордо реяли на вешалках клеенчатый фартук и рабочие халаты Капитана, которые тот надевал в соответствии с видом выполняемых работ.

Но в другой части помещения тоже кипела жизнь, в основном по вечерам. Иногда там сидела Алина и что-нибудь читала или писала. Костя с Таней пытались подтянуть свой английский, но получалось не очень: они много отвлекались несерьёзными разговорами и смешинками.

Бывало, Володя включал радиоприёмник без задней стенки или старый кассетный магнитофон ещё советского производства. Оба аппарата в нерабочем состоянии Сверчок получил в дар от бывших коллег по автосервису и отремонтировал. Единственная имеющаяся в распоряжении кассета рождала в помещении звуки последнего альбома группы «Король и Шут», от которых Джоки морщилась как от зубной боли. А Володьке нравилось.

Может, музыка и не виновата. У Али зубы и так постоянно болят. Они не белые на вид, а голубоватые. Не скажешь, что это прямо-таки некрасиво, но Джоки стесняется. Привыкла рот особо не открывать, мало говорить в обществе и улыбаться слегка. А ещё зубы страшно чувствительные, из-за чего она ест только чуть тёплую пищу. Никакого мороженого, орехов и газировки. Стыдно, что как-то забыли об этом в кафе. Пришлось потом водички просить. Вот как Аля будет в дороге и в Лондоне выходить из положения?

В ожидании поездки в мастерскую даже завуч спустилась. Момент был не самый подходящий. Таня раздобыла у Лизы-вредины колоду карт и хотела погадать, будет ли удача в предстоящем путешествии. Володька собирался включить музыку. Всё обошлось. Карты успели спрятать, а песня о каком-то там старом доме так и не зазвучала. Учительница огляделась, почему-то грустно вздохнула:

– Всё готовитесь? Ох, ребятки, сама не пойму, почему мы все согласились на эту поездку…

– Не волнуйтесь, Нина Николаевна, – бодро отреагировал тогда Костя. – Вы же знаете, мы тлетворному влиянию не поддаёмся…

Сейчас Сверчок выжидающе смотрел на Алину. Если они иногда разговаривали с глазу на глаз, тема была серьёзной. Села Джоки тоже характерно: смотрит чуть в сторону, голову немного наклонила. Как всегда, если собирается много говорить.

– Время для рандеву точно подходящее? Отбой скоро…

– У нас не свидание, а время самое подходящее. Там Таня с дежурной обход делают. Обсуждают сегодняшний шопинг. Нашли общий язык настолько, что в ближайшие часы вряд ли заметят на территории даже слона. Я с ними ходила, а потом потихоньку сбежала. Кричу издалека: «Гуд найт!». А они и ухом не повели.

По верхним помещениям прокатился слабо слышимый здесь сигнал на тему «спят усталые игрушки». Но Костя понимал, что одеяла и подушки пока откладываются.

– Ну ладно тогда. Давай колись, что у тебя. Ты последние дни сникла как-то совсем. Будто не рада, что едем мир посмотреть.

– Не рада? Настроение никому портить не хочется. Веришь, не знаю даже, как начать? Сегодня я новую сказку сочинила. Послушаешь? Она коротенькая.

То, что Алина сочиняет иногда сказки, новостью не было. Она рассказывала их девчонкам перед сном. Истории складывались то весёлые, то страшные, то грустные, и в основном про учителей. Наверное, потому что сама сочинительница подумывала поступать в педагогический.

– Если гарантируешь, что не засну…

Страшная сказка Алины об учительнице русского языка

Жила-была одна учительница, молодая и одинокая. Работала она в школе, учила ребятишек родному языку. Богатств не имела, только на себя надеялась. Летом огородик маленький сажала да заготовки на зиму делала.

Пошла она как-то в лес по грибы. А в лесу том злой колдун жил, зелья варил по старинным книгам да опыты разные ставил. И к дому его потаённому дорожка без воли хозяина никому не показывалась.

Ходила-бродила учительница, думая о куче тетрадок непроверенных, да и заблудилась. Присела на деревце поваленное и давай горько плакать. А протёрла глаза от слёз – видит, тропка появилась неведомая. Пошла по ней и повстречала колдуна одноглазого.

Расспросил отшельник гостью, кто она и откуда. Как узнал, кем работает, потрогал повязку свою чёрную и говорит голосом мстительным:

– Судьба привела тебя сюда, горемычная, чтобы мог я за свою беду поквитаться. Как-то варил я зелье Большого Безумия по новому рецепту, жуткими каракулями написанному на листке в косую линейку. Оказалась там ошибка роковая из-за безграмотности автора, взорвалось варево, и остался я с тех пор без глаза. И теперь за то, что такие вот учителя плохо грамоте оболтусов учат, наложу я на тебя заклятие страшное. Вот ручка волшебная, теперь она всегда будет помощницей твоей, и никогда от неё не избавиться. Откроешь любую тетрадь ученическую – вещь чудесная сама на все ошибки укажет да исправит их цветом красным, словно твоя рука. Въедливо считать будет исправления да срок отмеривать, чтобы сбылась кара предначертанная. Добрый я, целых сто тысяч ошибок дам тебе пережить. Но потом первая сверх ста тысяч жизнь твою оборвёт. Так что помни и знай: чем лучше будешь предмет свой объяснять, тем дольше проживёшь. И уволиться не пытайся: заколдована судьба твоя, ничего не выйдет. А теперь – прощай!

Исчезли домик и заклинатель, опушка леса перед учительницей. В кармане ручка шевелится, но выбросить её не получается, будто приклеена к руке.

И побежали дни и месяцы под бременем заклятия. Если отказываться в руки тетради школьные брать – перо зловредное само их открывает, рыщет по строкам, чёркает да правит, скрипит от возбуждения. Но счётчик свой честно ведёт и показывает, если попросить. Поплакала вначале учительница и взялась за дело, насколько сил хватало. Скоро лучше неё не было ни в городе, ни в области. Хвалить стали, на конкурсы посылать. И ручка всё чаще и чаще без толку по листкам приплясывает, нет почти для неё работы! Да только счёт всё равно в плюс неумолимо идёт…

На беду, учился в то время в одном из классов мальчик по имени Вася Бездумный. Сидел один на задней парте, мух ловил, в соседей шариками бумажными плевался. И всегда его тетради заляпанные богатый урожай давали. Как ни старалась учительница, не смогла она ни одно правило правописания вложить в голову Васину.

Отчаялась бедная женщина: цифра роковая близко, вот-вот наступит конец надеждам нормальную жизнь прожить. Давно уже нет ошибок ни у кого, только у Бездумного.